Инквизитор Светлого Мира - Андрей Плеханов

– Финляндия, Хренляндия… - пробормотал Вальдес. - Напридумывали стран… Сваливать отсюда надо.

Однако сразу свалить не удалось. В большом зале на сцене началось представление, и Вальдесу пришлось идти вместе с Кристиной смотреть его. Самое отвратительное заключалось в том, что декорации представляли собой комнату пыток. Огромные бутафорские орудия для истязаний были кое-как сляпаны из картона и обильно посыпаны дешевыми блестками. Между ними, весь в красном дыму, двигался жирнейший субъект весом в пару центнеров, с голыми ягодицами, в черном кожаном фартуке, покрытом потеками красной краски, изображающими, очевидно, кровь. На голову этого типа был нахлобучен палаческий остроконечный колпак, закрывающий все лицо. «Я - Великий Инквизитор Испании! - бубнил толстяк из-под своего колпака. - Сейчас я буду пытать гнусных еретиков и выводить их на чистую воду! О, как я хочу пытать их! О, как я хочу увидеть их кровь и напиться их крови!!! О, дайте мне грешных, противных еретиков!!! Дайте скорее!» На сиену выволокли волосатого обнаженного человечка, он встал на колени, и палач начал наносить ему картинные медленные удары многохвостой плеткой. При каждом хлопке со спины истязаемого в воздух вздымались клубы блестящей разноцветной пыли - очевидно, для этого применяли специальные эффекты. Впрочем, выглядело это так, будто выбивали разорванную перьевую подушку. Трудно было сказать, чего больше было в этом спектакле - пошлости или тупости. Пожалуй, поровну. При каждом взмахе плетки человек на четвереньках громко скулил, елозил задницей и кричал: «О, накажи меня больнее, мой инквизитор!…»

Когда Кристина нашла в себе силы оторваться от этого зрелища и оглянуться, она обнаружила, что Вальдеса нет рядом. Она встревоженно обыскала все здание клуба - мало ли что мог натворить этот чудак, - но его не было нигде. Она бросилась домой, потратив деньги на такси. Но когда она подбежала к входной двери, то обнаружила, что в сумочке ее нет ключей. Разумеется, их забрал Вальдес. Она долго нажимала на звонок, барабанила в дверь руками и даже ногами. Она была уверена, что Вальдес дома, хотя свет был погашен во всех окнах.

Вальдес не открыл. Он лежал на постели, даже не сняв ботинки. Он заложил руки за голову. Он смотрел в потолок и улыбался.

В эту ночь Кристине пришлось ночевать у подружки. И шесть следующих ночей тоже. А через неделю Вальдес и Кристина помирились.

Больше Кристина никогда не упоминала о садомазохизме - даже полусловом.

Г лава 6

А Вальдес не забыл. Он не забывал ничего - ни хорошего, ни плохого. Он долго размышлял, в чем же состоит истинная мерзость того извращения, свидетелем которого он вынужденно стал в садомазоклубе. И скоро он понял. Все это являлось непристойной игрой - пародией на самое совершенное и превращение его в полное убожество. А самое совершенное - это, конечно, инквизиция. Это то, что нельзя трогать ни грязными руками, ни грязными мыслями.

Люди, встреченные им в клубе, играли в боль: они возбуждались от вида дешевых кожаных фетишей, но отгораживались от истинного страдания. Они прекрасно сознавали свою защищенность в современном обществе - имели гарантию, что стоит им потребовать от своего партнера прекратить и он прекратит немедленно.

Для Вальдеса все это было кощунством, опошлением того святого, что жило в его душе. Это все равно что мастурбировать, глядя на икону. Будь его воля - он бы помучил этих людей по-настоящему. Показал бы им хорошие пытки - на их собственной шкуре. Содрал бы с них кожу. Дал бы им почувствовать, что значит истинное, безысходное страдание - без надежды на спасение.

Кристина больше не вспоминала об этой гадости, даже без специального на то запрета со стороны Вальдеса. Однако в жизни самого Вальдеса после того дня начали происходить перемены. Ему вдруг снова захотелось чего-то настоящего - того, что занимало его жизнь до Кристины. Он лишил себя этого не специально - он просто забыл об этом, оглушенный любовью. Сейчас это - порождение далекого прошлого - снова позвало его.

В один из зимних дней, отмеченных слякотной сыростью, он нанял грузовик с крытым тентом и поехал в городок своей юности. Он терпеливо пообщался с матерью, сестрой и старшим братом, рассказал им о теперешней своей жизни, показал фотографии Кристины. Кристина родственникам понравилась. Он пришел в мастерскую к отчиму, поболтал с ним о ценах на автодетали, обсудил последнюю модель «BMW» и пообещал, что подарит старому Хавьеру новый компрессор. Он прогулялся по узким улочкам, по которым когда-то бродил в детстве, и даже приветливо махнул рукой одному из своих одноклассников, встретившемуся по пути. А потом с помощью шофера погрузил в фургон все содержимое своей комнаты, сохранявшееся матерью в нетронутости (честно говоря, мамаша изрядно побаивалась всех этих «ужасных приспособлений», хотя Вальдес и объяснял ей, что они являются только лишь копиями предметов старины). Из сарая были вытащены рабочие инструменты и пара станков - их также закинули в кузов. А потом Вальдес стоически перенес обязательные прощальные поцелуи и стариковские наставления, забрался в кабину и уехал. Он пообещал родителям приехать в гости через месяц - вместе с Кристиной. Но Вальдес никогда больше не Вернулся в свой город.

Днем раньше Вальдес подготовил большой гараж, Стоявший рядом с его домом. Он взял за никелированные рога мотоцикл, вывел его из гаража и поставил под навес у черного хода. Теперь это должно было стать новым местом обитания мотоцикла. А гаражу предстояло стать мастерской. Личной мастерской Вальдеса. Его местом работы, но в то же время и его священным местом.

Вальдес понял, чего не хватает в его жизни. Ему не хватало настоящей работы. Нет, пока он не собирался покидать свое место в автосервисе. Он только пришел к хозяину и сказал, что не будет больше старшим по производству, потому что не сможет приходить на работу каждый день. Он попросил перевести его на посменную работу три раза в неделю. В ответ на резонное замечание хозяина о том, что в таком случае Вальдес будет получать намного меньше, он лишь кивнул головой и сказал свое короткое неизменное «Bien».[ Хорошо (исп.).] Деньги… Вальдес всегда мог заработать их. Он не хотел больше быть начальником над ленивыми мудехарами. Пришла пора найти в этой жизни собственный путь. И почему-то Вальдес думал, что путь его отличается от жизненных путей обычных людей.

Таким образом Вальдес получил целых четыре свободных дня в неделю. Он проводил их в своей мастерской. Первый месяц он потратил на то, чтобы облицевать внутренние стены бетонного гаража серым базальтовым камнем. Снаружи гараж остался таким же, каким и был, но изнутри стал напоминать подвал средневековой крепости. Впрочем, это был довольно интересный подвал - не то чтобы уютный, но привлекательный в своей таинственной архаичности. У задней стены размещалась печь - не какой-нибудь несерьезный камин. годный лишь для обогрева пяток, а настоящая печь, в которой можно было калить железо, предназначенное для ковки. Посреди мастерской стояла массивная наковальня, вся в старых рубцах от ударов молота, а рядом - несколько наковаленок поменьше. В скобах, приклепанных к стенам, висели многочисленные инструменты. Глядя на них, можно было определить, что предназначены они для кузнечного ремесла - только не в нашу эпоху, а в старинные годы. Вальдес не собирался больше применять в своей работе технических изобретений двадцатого века - даже электричества. Произведения рук его имели происхождение из многовековой давности, а стало быть, и метод их изготовления должен был быть подобающим.

Вальдес никогда не учился современному кузнечному делу. Не нравились ему автоматизированные кузнечные цеха с их штамповочными станками и прессами, с их постоянным запахом газовой сварки. Даже книги, по которым Вальдес медленно, шаг за шагом, осваивал ремесло, были изданы не позже, чем во второй половине прошлого века. Зато то, что он творил, было не простым механическим изменением формы куска металла - в этом присутствовало настоящее искусство.

Что делал Вальдес в своей мастерской? То, что умел делать лучше всего, - орудия пытки. Неужели, скажете вы, может существовать такой большой спрос на орудия пытки в наше время да еще настоящие орудия - не какие-нибудь дешевые бутафорские, используемые уродами и извращенцами? Настоящие, изготовленные По старой технологии, а потому стоящие очень немалые деньги? Еще какой спрос! - отвечу я вам. Вполне устойчивый спрос у музеев, серьезных коллекционеров и просто у богатых людей, умеющих оценить интересую, экзотичную и к тому же хорошо сделанную вещь.

Конечно, сам Вальдес не смог бы найти должное количество покупателей по всему миру - продавцом он был никудышным. Но он нашел человека в одной из фирм, торгующих антиквариатом. Этот человек стал его торговым агентом - он занимался продажей того, что изготавливал Вальдес. Вальдес платил ему пятнадцать процентов от цены. Может быть, это было много; также может быть, что агент в чем-то обманывал его, как это свойственно всяким агентам… Все это мало волновало Вальдеса. Он предпочел бы вообще оставить все созданное его руками у себя в мастерской - только необходимость зарабатывать деньги для выкупа дома заставляла его продавать свои орудия. Сейчас Вальдес жил созиданием. Именно жил - в тот момент, когда раскаленное железо остывало и он видел, что из некогда бесформенного куска металла получился новый обруч для сжимания головы, прекрасный в своей функциональности, Вальдес чувствовал, что радость переполняет его. Он все реже выходил на улицу - неприятно ему было вспоминать каждый раз, что он по-прежнему живет в ненавистном двадцатом веке, загаженном автомобильными выхлопами. Неприятно было думать о том, что все предметы, которые он создал, останутся лишь игрушками для изумленного рассматривания и никогда не будут применены для правильного дела.