Штурмовая Бригада - Александр Тамоников

Пашин опередил гранатометчика. От прицельного выстрела подполковника бандита отбросило на спину, с ним было покончено! Он не смог выпустить гранату.

Григорий опустил винтовку, главная опасность была отведена. Но тут же рядом с ним пули, выпущенные так же снизу, выбили приличные куски штукатурки здания. Сзади раздался вскрик.

Пашин резко обернулся и увидел оседающую по щиту перезаряжания оружия простреленную Лисицыну.

Черт возьми, откуда она-то появилась здесь?

А пулемет продолжал поливать свинцом плотину. В щепы разлетелась не защищенная с той стороны «корзина». Сверху на землю упали и боец отряда «Скорпион», и стрелок местного караула, и муляж.

Пашин крикнул Щурину:

— Шунт! К щиту и вышке! Определить, что с людьми! Бегом! Я прикрою!

Прапорщик рванулся к Лисицыной. Григорий вышел из-за здания и открыл огонь по отводному каналу, посылая очереди слева направо, удаляя сектор обстрела на восток. И вновь чуть не стал жертвой вражеского пулеметчика. Штукатурка брызнула рядом с его головой.

Пашин крикнул в эфир:

— Всем! Снизу от канала ведет огонь пулеметчик! Определить его позицию и уничтожить!

Тут же услышал в динамике возглас капитана Воронцова:

— Есть! Вижу шакала!

И пулемет замолчал.

Подполковник запросил:

— Ворон, что у тебя?

— Завалил я пулеметчика. Он, сука, на дне канала сидел. Брезентом, падла, накрылся и на фоне бетона был незаметен. Я его только по вспышкам пулемета засек!

— Ясно!

Григорий вызвал всех подчиненных, приказал взять объект в кольцо и провести тотальную зачистку местности, не прекращая при этом продолжать наблюдение за выходом из леса в сторону селения Голяны.

Подошел Щурин, доложил:

— Женщину, командир, наповал! Стрелок караула со страху сам спрыгнул с вышки и сломал ногу, прапорщик Цыбин получил две пули в бронежилет. Болевой шок! Я вколол ему препарат из боевой аптечки, скоро оклемается, а женщину... насмерть! Сразу! Да и немудрено! Пять пуль в нее вколотили. Три в грудь, две в живот! Такие дела, мать иху!

Он злобно сплюнул в пыль.

Пашин приказал:

— А ну-ка тащи ко мне Омара!

Щурин за шиворот выволок главаря наемников из караулки.

Подполковник достал пистолет, передернул затвор, засылая патрон в патронник, приставил ствол ко лбу бандита.

— У тебя, Омар, один шанс сохранить свою вонючую жизнь!

По телу наемника пробежала нервная дрожь.

— Что... что... я должен сделать?

— Ответить на несколько вопросов! Но правдиво, сука, ответить! Солжешь, пристрелю как собаку прямо здесь! Понял?

— Да, да, спрашивайте!

— Сколько человек было в твоей группе?

— Девять! Семь непосредственно подчиненные мне и прибывшие из Стамбула, двое имели собственную задачу, ну и Артур, он из Ростова, использовался как посредник и страховка.

— Откуда появились те двое?

— Из Москвы, насколько знаю. Они давно живут там. Сюда прибыли автономно! И оружие имели свое!

Пашин прищурился:

— Ты не врешь?

— Нет, Аллахом клянусь, нет!

— На чем прибыли эти «москвичи»?

— На своем автомобиле. Его должны найти ваши люди в лесу, если будут прочесывать местность.

— Куда делся Артур?

— Не знаю, честное слово, не знаю!

— Басова и Каштанова должен был уничтожить после акции?

— Да! Таков приказ Гурбани!

Как бы в подтверждение предыдущих слов Омара, Скоблин доложил, что недалеко от левого склона, у самого болота, обнаружен автомобиль «Жигули» шестой модели с номерами Московской области и тайником внутри салона.

Подполковник приказал капитану продолжить зачистку района, а Щурину убрать Омара обратно в караулку.

Спустя двадцать минут командиры групп и майор Глебов доложили, что в прилегающей к объекту территории лесного массива, а также по дну отводного канала следов пребывания посторонних лиц не обнаружено. Пашин приказал всем возвращаться, оставив сдвоенный пост у автомобиля наемников.

Сам подошел к Лисицыной. Ее мертвое лицо побледнело, но было спокойным. Открытые глаза смотрели в сторону леса, туда, где находился схрон. Видимо, умерла, так и не поняв, что произошло.

Григорий проговорил:

— Эх, Валя, Валя, ну зачем ты вышла из караулки?

Вздохнув, он закрыл ей глаза, отошел к караульному

помещению, откуда появился сильно испуганный Степанов.

Вероятно, он увидел в караулке Омара, спросил:

— А... это... тот нерусский... что... и есть диверсант?

— Да! Их главарь!

— А... остальных... вы убили?

— Вас это смущает?

— Нет, я просто... хотел спросить... Федора... тоже?

— Вам его жаль?

— Нет! Но я хотел бы знать, он убит?

Пашин внимательно посмотрел на начальника караула, ответив:

— Нет! По крайней мере, до недавнего времени был жив. Он сейчас со своим дружком, уже, кстати, получив оплату за содействие бандитам, ждет их недалеко отсюда. В селе Ильинском! Знаете такое?

Степанов ответил автоматически:

— Да, да, конечно, это глубже в лес по водохранилищу. Там раньше почти все мои родственники жили! А... что будет с Басовым?

— Он, как и его напарник Каштанов, а также главарь наемников, которого только что протащили в караулку, предстанут перед судом. Ну а уж тот и вынесет приговор.

— Их судить в Туре будут?

— Не знаю! Вряд ли! Обычно такие дела рассматривают на самом верху. И, извините, мы еще не закончили работу.

— Да, да, конечно! Но что делать мне?

— Продолжать руководить караулом.

— Но... трупы... о них и о том, что здесь произошло, надо бы доложить? Хотя...

— Вот именно, что хотя... Василий Петрович! Занимайтесь своей службой. И, пожалуйста, не задавайте больше вопросов.

Степанов ответил четко, по-военному, даже приложив ладонь к фуражке, отдавая честь:

— Есть продолжать службу, товарищ подполковник! Разрешите идти?

— Идите, Степанов, работайте!

Говоря Степанову о том, что Басов с Каштановым спокойно ждут возвращения своих работодателей, подполковник ошибался. В девяти километрах от плотины, в селе Ильинское, а точнее, внутри остова более-менее сохранившейся церкви, случилась своя бойня! За полчаса до того, как Омар отправил своих боевиков на смерть.

Оставшись вдвоем в темном остове сохранившегося храма, Каштанов развел костер. Басов присел рядом с подельником. Тот спросил:

— Омар рассчитался с нами?

— Да! Аванс выплатил наличными, остальное получим за бугром по чековой книжке.

— А за бугор этот свалить сможем?

— На нас сделаны заграничные паспорта. Уходить будем под чужими именами. Это и к лучшему. Для всех в России мы исчезли. И никто нас искать не будет.

Каштанов почесал затылок, уточнил:

— Кроме людей этого Омара! Не оставят, Федор, они нас в покое! Чую, ни хрена нам не светит за границей. Не отдадут «лимон» баксов. Проще грохнуть по-тихому.

Басов возразил:

— Что им мешало завалить нас здесь безо всякой платы? Как привезли наемников сюда, так те и грохнули бы нас, бросив трупы в водохранилище. Нет, Витя! Ничего нам не сделают. И доставать не будут, не те мы люди, чтобы использовать еще где.

— И все равно, Федор, не верю я им! Поэтому лучше поступить так. Ты отдашь мне наличку, и я уйду! Не надо мне никаких заграниц, и шика особого не надо. Со ста штуками я и в России укроюсь неплохо.

— Что-то ты, Витя, раньше по-другому пел. О шикарной жизни мечтал. А как эта жизнь оказалась такой близкой, решил отказаться от всего? С чего бы это?

— Я уже сказал, не верю им! На зоне мне пришлось многое повидать. И многих. Были там и такие душегубы, которым человека на нож поставить так же легко, как клопа раздавить. У Омара такой же безжалостный и безразличный взгляд, как и у тех, кому человеческая жизнь — пыль. Признаюсь, боюсь я его! Вернется и прикажет своим наемникам завалить нас! Деньги заберет, паспорта сожжет, а чековая книжка может фуфлом оказаться. Ни ты, ни я в этом ни хрена не соображаем. И все дела! Будет нам жизнь шикарная в какой-нибудь яме или прямо тут, в церкви. А лучше, Федор, вдвоем свалить. Уйдем лесом, в нем же и затаимся на время. Потом в тайгу подадимся. С бабками и артель свою сгондобить можно, хочешь, рыжье ищи, хочешь, песца бей. В тайге свои законы, и жить там можно не хуже, чем на каких-то задроченных Канарах. Я знаю, что говорю. А, Федор?

Басов взглянул на Каштанова:

— И девятьсот штук на ветер выбросить? Ты хоть понимаешь, какие это деньги?

— Понимаю! Бобы большие, слов нет, но жизнь дороже.

— Ни хрена ты не понимаешь!

— Ну тогда давай мне баксы, пойду я! Себе оставь на дорогу, остальное отдай. И линяй за бугор с Омаром. А девятьсот штук можешь все себе забрать, я не в претензии.

Бывший начальник караула задумался, положив руку в боковой карман куртки. В карман, где лежал кинжал, переданный ему Омаром. Делая вид, что обдумывает предложение подельника, Федор на самом деле думал о том, как лучше всадить клинок в сердце Каштанова.