Клан Мамонта - Сергей Калашников

— Понял, не дурак, — хлопнул себя по лбу Веник. — Сегодня же нужно смекнуть, как далеко можно будет дотянуть канавку из нашего родника.

— А бассейнов лучше сделать три, — разохотилась Лариска. — Один для воды и два для разных составов. Но охоту ради кож можно уже начинать — они и из летних шкур получаются нормально.

— Погоди! — спохватился Саня. Ты бассейн для воды ведь не будешь подогревать? Так, может, на гашеную известь сложим? Ведь уже пробовали обжигать — получается, и воду держит.

— Так я и остальные бассейны греть не собираюсь — это только вредит, проверено. Но где ты наберёшь столько ракушек?

— Не из ракушек. Пуночка как-то показала, какие камни нельзя в костёр класть, а я и проверил, почему. Ну, когда горн перекладывал, она и забраковала несколько штук. Только раствор твердеет медленно.

— Ума не приложу, что бы мы без этой девчушки делали? — почесал репу вожак. — Сколько она съедобных корешков нам показала?

— Двадцать три, — уверенно ответила Надюшка. — У меня всё записано. И ещё траву со стручками, где вкусные ядрышки.

— Горох?

— Вкус похожий, но сами ядрышки мельче и сплюснутые, словно метательные диски. Ну, помните в кладовке, где мы на физру переодеваемся, лежит такой. Только он большой, как у скульптуры «Дискобол», а эти ядрышки с булавочную головку.

Землянку строили долго. Копать плотную, хоть ножом режь, глину деревянными лопатами… долбили ломом, тоже деревянным. Выгребали лопаточной костью в мелкие корзины-щиты, которые парами таскали на коромысле. С кровлей, которую собирали в один накат из тех же толстых жердей, тоже работы было много — притёсывать кругляши друг к другу каменными рубилами очень неудобно. А людей постоянно приходилось гонять на заготовку то одного, то другого, то третьего. Малины собрали мало, потому что много съели при сборе. При сушке половина погибла — скисла. В августе очень не дружно, понемногу, стал созревать лесной орех — собирали, сушили, ссыпали в корзины, которые подвешивали под потолком летнего дома.

Олени стали попадаться редко — на кожи шкур удалось выделать всего три. Это при том, что охотники уходили на лодке довольно далеко вверх по реке. Отведали корневищ камыша — съедобно. Как его хранить? — Попробовали и в земляном погребе сложить, и в таком же погребе, но с песком. Часть корневищ просушили на солнце и сложили в те же корзины, подвесив их под потолком.

Заполненные работой дни сменяли друг друга. Дни стали короче, а ночи холодней. Ни с того ни с сего выпадающие дожди путали все планы и портили котлован землянки. Однажды три дня вообще просидели под крышей, благословляя хороший запас дров и «отведывая» вяленую рыбу. Зато парни, наконец-то сделали гончарный круг — всё равно заняться было больше нечем, потому что снаружи лило, а тут как раз материалу наготовлено и всем скучно.

Строить приходилось много. Кроме цеха для выделки шкур, который собрали влёгкую из жердей и обшили сосновой корой, понадобились навесы для дров. С тремя неглубокими бассейнами тоже возились долго — негашёная известь получилась не с первого раза. После заливания её водой неохотно скворчала в яме, подходить к которой просто никто не решался. Долго не твердела. Саня уже не раз пожалел, что отказался от идеи сплавить стенки и дно из старого доброго полевого шпата, с которым всё понятно.

Когда стало холоднее, кухня въехала в жилище, потому что под защитой стен не дуло — одежда у всех уже сильно износилась. Туда же переехал и обеденный стол — сделалось очень тесно. Вдруг выяснилось, что весь сушняк по ближайшим окрестностям выбран, и надо искать его вдоль берега вверх по течению, чтобы потом возить на катамаране.

Проблемы, казалось, только добавлялись. Накопившееся утомление и много однообразного труда сделали всех раздражительными. Даже ссоры случались, сколь бы жестко вождь их ни пресекал. Казалось, что слушаются его только по привычке и ещё из-за бесконечной беспробудной усталости, когда даже спорить становится утомительно. И всё получалось только с пятого, а то и с десятого раза. Тот же гончарный круг переделывали четырежды. То он слишком бил, то царапался, то ещё какая неприятность. Собрать при помощи каменного инструмента щиты круглой формы оказалось очень трудно, особенно при отсутствии металлического крепежа. Их пришлось слепить из глины, обжечь, а потом долго доводить до кондиции шершавым камнем.

И всего две удачи за два с половиной месяца, начиная с середины июля и до конца сентября — с первого раза сложенная Саней печка в землянке с выведенной наружу трубой, да сделанный им же арбалет. Наконечники болтов кузнец отлил коническими — это был серьёзный реванш за чугунный молоток, который получился только с третьей попытки, потеряв при этом заметную часть металла.

Отлиты были эти наконечники из монет непонятного сплава — часть белых рублей и двухрублёвиков оказались из него. Хватило этой роскоши только на три «снаряда».

Запасы на зиму скапливались ужасно медленно — это очень нервировало. Тем не менее, мясную пайку Веник увеличил — гусей и уток теперь били, не стесняясь — точно зная, что на зиму они улетят. И без того за лето ребята и девчата высохли, стали жилистыми и стройными до жалости — пришла пора отложить хоть немного жирку. К «диете» прибавились корешки, которые делались мягче, если их сварить или запечь. Несколько раз поели похлёбки — то есть не просто бульона с кусочками мяса, а вполне себе супа с овощной заправкой.

Съедобных зёрен в лугах собрали от силы несколько килограммов, хотя времени на это затратили непростительно много. Не стали их ни шелушить, ни пускать в пищу — решили попробовать посеять весной. Зато на паре десятков грядок по квадратному метру каждая посадили выкопанные с комом земли самые полюбившиеся корешки. И даже обнесли этот огород высоким плетнём.

Вдруг косяком пошли зайцы — охотники приносили их каждый день по нескольку штук. Серые летние шкурки, хоть и были не слишком тёплыми, но длинные жилеты из них прочно вошли в моду, как у мальчиков, так и у девочек. Так же все переобулись в мокасины, куда вместо носков как раз эти самые шкурки и наворачивали, приматывая к голени шнурами-онучами.

Много возни было с желудями — никто не представлял себе, как они хранятся. Старые, оставшиеся на ветках с прошлого года, были сплошь или гнилыми, или трухлявыми, что вызывало серьёзные опасения относительно того, что свежие сколь-нибудь долго пролежат — поэтому размололи всё в муку, напекли тонких, с мизинец, лепёшек с небольшой добавкой соли, и сложили в корзинки, просушив сначала до каменной твёрдости. То есть решили сделать сухари.

С корневищами камыша поступили аналогично. Только их не размалывали, а сварили и растолкли в кашицу, которую уже и сушили, размазывая тонким слоем — тоже получили лепёшки, но хрупкие. А тут и созревание лесных орехов пошло полным ходом. Часть их не только сушили, но и слегка поджаривали на большой глиняной сковородке. Летний дом постепенно заполнялся корзинами, отчего в нём делалось всё теснее и теснее. Зато, после двух месяцев трудов наконец-то завершили землянку, где вдоль стен возвели нары в один этаж — второй, сделанный заметно уже, отвели для хранения нужных вещей, а внизу, под лежанками, складывали дрова. Столбов, держащих крышу, тут было много — так что дополнительных опор для всего этого не требовалось.

Как-то всё немного успокоилось, но немым укором на белый свет смотрела недостроенная зимняя баня. После обжига сразу пяти ведёрных горшков вид опустевших дровяных навесов сжимал сердце ледяными пальцами. Лестница вниз к причальным мосткам, сложенная из плитняка, разваливалась и представляла заметную опасность. Хотелось выйти ночью из-под крыши и завыть на луну.

Глава 17

Сбежались

Пуночка неплохо вписалась в коллектив. Она выучила множество русских слов, нахваталась всякого-разного из молодёжного слэнга и умудрялась вполне сносно объяснять свои мысли даже тем, кто не знал ни слова на местном наречии. Хотя, таковых в клане уже не осталось — хоть по десятку самых ходовых терминов запомнил каждый.

В погожий солнечный денёк начала октября девочка сидела в затишке у стены летнего дома и острой пластинкой кремня кроила лоскуток хорошо выделанной кожи на бесконечную тонкую ленточку, отрезая по спирали. Забавно было на это смотреть. Ребёнок мог легко засветить камнем с десяти шагов точно в лоб любого оппонента, но микромоторика у неё заметно отставала. Поэтому в последнее время уроки ей задавала или Галочка, или Лариска. У них постоянно куча мелкой канители, то с оперением стрел, то с шитьём. А Пун — человек упорный и старательный — уже сама сварганила себе шапочку из обрезков заячьих шкурок.

А ещё она выросла в лесу, поэтому появление нескольких человек среди редеющей золотой листвы, обнаружила давно. Пятеро парней приближались усталой походкой и даже не думали скрываться. Заострённые палки с обожженными концами, обветренные шелушащиеся лица, тела завёрнуты в вонючие шкуры, обмотанные чем попало. В таком виде они и предстали перед девочкой.