Прощание славянки (СИ) - Староверова Евгения

— Твой катер! Лодка. Что у тебя есть?

— Нет у меня лодки. И катера тоже нет.

— Тогда зачем?.. — не поняла Катерина.

Бен резко остановился и поставил Катю на землю. Лида, не видящая дорогу от усталости, воткнулась ему в спину.

— Пусть те, кто идет за нами, думают, что мы ушли по реке. На катере или лодке. Это наш единственный шанс на спасение. Пусть поломают голову, двинулись ли мы на север или на юг. Глядишь, и совершат какую-нибудь глупость. А сейчас нам нужно подумать об укрытии — дикари скоро будут здесь.

Бен подбежал к одной из рыбацких лодок-моторок, перерезал охотничьим ножом веревку и оттолкнул лодченку от причала. На фоне темного неба выступили силуэты портовых кранов. Кажется, всем одновременно пришла спасительная мысль: «В кабины!» С трудом распахнув заржавевшие, покореженные створки, укрылись в кабинах крановщиков и замерли, боясь пошевелиться.

Долго ждать не пришлось — на причал ворвалась горстка людей с факелами, внизу заметались красные огоньки. Маугли обследовали пристань, пытаясь найти следы недавно отчалившей лодки. Бен оказался прав на все сто процентов, люди на причале отчаянно жестикулировали, некоторые указывали вверх по течению — на юг, иные напряженно вглядывались вниз — на север. Но гляди, не гляди, а на воде следов не сыщешь.

С реки повеяло холодом. От разгоряченного дыхания Лидии окна кабины начали запотевать. Стараясь глубоко не дышать, она корила себя за глупость: ну зачем, скажите пожалуйста, нужно было так плотно закрывать дверь?! Если дикари навалятся всей толпой, никакая дверь ее не защитит. Нужно было оставить дверцу небрежно приоткрытой, что было бы не только практично, но и прекрасно соответствовало бы атмосфере заброшенного порта.

Лидия не могла не задаваться вопросом, что случится, если дикари додумаются обследовать портовые краны. Но ее мозг, обычно неплохо функционирующий, тут же начинал сбоить, словно отказываясь рассматривать подобную перспективу, и ее начинало клонить в сон. От тревоги и холода она вскоре просыпалась и вновь глядела на мечущиеся внизу огоньки… Так продолжалось почти до утра.

*****

В мутном предутреннем сумраке реку и топи окутал плотный осенний туман. Бен, не спавший всю ночь, насторожился от беззвучного, но все же угадываемого в тумане движения. Внезапно из тумана вынырнула голова поднимающейся по стремянке Лидии. Она протиснулась в кабину, в которой едва хватало места для двух человек.

— Расскажи о папе и маме, — потребовала она.

Лида скукожилась. Этот вопрос мучил ее давно, ей мерещилось, что родители умерли в страшных муках, в корчах, не выдержав ужасной метаморфозы.

— Прямо сейчас? — попробовал отговориться Бен.

— Лучше сейчас. Я не хочу… при Кате. В Метрополии мне сообщили, что они умерли.

Бен угрюмо вздохнул.

— Умерли. Не вынесли перемен. Только ведь я уже все тебе рассказал. Ты не поняла?

— Господи… — охнула Лида. — Твой брат… Его жена, обрез… Наверное, они боялись, что я приеду, а они… такие.

— Не знаю. Ты родителей своих прости: они обезумели от страха и даже не подумали, каково тебе будет сиротой оставаться. А я как протрезвел… Поздно уже пугаться было, решил жить каков есть. Я тогда еще подумал: «Свою пулю еще поймать успею».

— Но ведь это невозможно! — вырвалось у Лидии.

— Это невозможно только с точки зрения наших представлений о возможном. Но это случилось. Оглянись вокруг, вспомни, что было. То, что случилось с нашей землей, разве можно это считать нормальным… возможным, не будь это свершившимся фактом? Так почему бы во вселенной не найтись чему-то… или кому-то, кто был бы в силах подшутить над нами самими?

— Когда это случилось? — спросила Лида, по щекам которой катились слезы.

— Как же я вспомню дату? Столько лет прошло.

— Может быть, по какому-нибудь событию?

— Ну… — задумался Бен. — Да! Через пару дней, как я оклемался, в порт заходил «Иван Тургенев» и ребятишки… — Бена передернуло от невольно вылетевшего слова, — …вернулись в Город. Выходит, Павел с Мариной… пятью днями ранее.

Лидия ощутила странное облегчение. Это ничего, что она забыла позвонить домой из Енисейска. Это ничего… ничего уже невозможно было изменить.

*****

Катерина проснулась от тихого скрежета по стеклу кабины. Бен созвал их вниз.

Только теперь у них появилась возможность оглядеться при утреннем свете. Порт казался мертвым и заброшенным, неподвижными скелетами высились краны, на каменистом берегу, то здесь, то там, беспомощно завалившись набок, как дохлые рыбины, лежали проржавевшие брошенные суда.

— Словно здесь прошла война, — тихо произнесла Катя.

— Точно, — горько подтвердила Лидия. — Будто была война, и мы проиграли.

— Все, что сейчас происходит, нам вроде бы на руку. Туман нас укроет, только ни в коем случае нельзя шуметь, — Бен медленно повернулся, словно обводя девушек взглядом. — Будем держаться как можно дальше от Колонии. Придется идти в обход: сначала выйдем к микрорайонам, затем двинемся на восток, подальше от реки. Там была заброшенная технологическая дорога, которая выведет нас к старым дачам, что южнее Колонии. Но и там расслабляться будет нельзя. Катя, — Бен повернулся к девушке, — босой тебе далеко не уйти, так что полезай-ка на закорки.

Катерина в ужасе отшатнулась. По выражению ее глаз было несложно догадаться, что одна лишь мысль о том, чтобы притронуться к чудовищу, пугает ее как… Даже и сравнить-то не с чем.

— Без глупостей! — перехватив ее взгляд, строго сказал Бен.

Катерине пришлось подчиниться, ибо разумной альтернативы все равно не было. Им обоим было тяжело и неудобно, ведь Катя не могла обхватить Бена за шею. Ей пришлось держаться за его плечи, что доставляло обоим массу неудобств, но Бен крепко подхватил ее под коленки и двинулся вперед.

После ночевки в тесных кабинах и сна в три погибели девушки чувствовали себя неважно. Но это было лишь началом очень трудного и долгого дня. Туман стоял плотный, липкий, так что волосы и одежда беглецов вскоре пропитались влагой. Двигаться приходилось словно сквозь невесомое полупрозрачное молоко.

Жутко было шастать по ночному Городу, когда ночной мрак превращал все предметы в пугающие черные силуэты… Темной и страшной выдалась прошедшая ночь, но наступившее утро было еще страшнее. Дневной свет был беспощаден. Город стоял по колено в тумане, но выше его кромки, там, где туман превращался в легкую белесую дымку, солнечный свет безжалостно выявлял все детали разрушения. В утреннем свете Лидии бросилась в глаза еще одна особенность, оставшаяся незамеченной в ночном мраке и безумном угаре вчерашнего вечера. Город зарастал. Где-нибудь на Юге этих двадцати лет хватило бы, чтобы лес полностью поглотил город, но здесь другое дело. Короткое северное лето давало растениям не так много тепла, но все же они шли в наступление, захватывали детские площадки, пробивались сквозь укатанную поверхность грунтовых дорог, взламывали потрескавшийся асфальт. Жизнь брала свое. Сейчас Город был окутан багрово-золотистой дымкой увядающей листвы, пропитан запахом прелой травы, укутан вуалью тумана.

Перед путниками выросла уже знакомая Лидии расколовшаяся пятиэтажка, однако сейчас они подошли к полуразрушенному зданию с другой стороны. Внезапно Лида замерла, Бен и Катерина глянули на нее с недоумением.

— Те же самые цветы. Я помню, — пояснила Лидия, но понятнее не стало.

— Что? Что за цветы?

— Фиолетовые цветы в моей бывшей комнате. Смотрите! — она жестом указала на квартиру на третьем этаже, одну из тех, по которым прошел разлом. — И обои, и телевизор.

Они приблизились, продираясь через кустарник. Подойти вплотную Бен не разрешил — один Бог ведает, сколько суждено простоять еще этому дому. Катерине эта картина ни о чем не говорила, но Бен сразу все понял. Они смотрели на занавески из небеленого льна с рисунком в виде крупных фиолетовых цветов, на тусклые, немытые в течение двадцати лет оконные стекла, на простенькие обои. Даже странно, что они не сразу узнали дом, с которым было связано столько воспоминаний.