Ошибка, которую я совершила - Пола Дейли

Вечером у меня была назначена встреча со Скоттом, Уинстон собирался забрать Джорджа из школы сразу после уроков (как выяснилось, наш такой занятой бизнесмен уже вернулся из-за границы), так что за оставшуюся часть дня я должна была придумать не вызывающий подозрений способ оплаты за мои услуги. Ситуация, на мой взгляд, почти несправедливая. Я из кожи вон лезла, чтобы выплатить долги, но закон ограничивал меня на каждом шагу. Я вспомнила наркодилеров, как их изображали в сериалах, их модные Рэндж Роверы с затемненными стеклами, их дорогие часы и ботинки, и подумала, как им все это сходит с рук? Ведь продажа наркотиков не облагается налогами и не проводится через кассу.

Как оказалось, Скотт испытывал аналогичные трудности. И чтобы быть уверенным, что я не развернусь и не уйду посреди свидания, он позвонил мне в клинику с новым предложением.

Именно этому плохому решению после всех прочих плохих решений суждено было отправить наши жизни по траектории американских горок.

Утром я отправила Джорджа в школу с небольшим рюкзаком, в который были упакованы игрушки и всякие бытовые мелочи на два дня жизни с отцом. Уинстон, хоть и не справлялся с выплатой алиментов, но неплохо обеспечивал сына одеждой, пижамами и игровыми приставками. А поскольку Дайлис вносила свой вклад трехразовым питанием и стиркой, я не беспокоилась, что мой сын останется голодным, грязным или заброшенным. Джордж с Уинстоном, свободные от каких-либо обязательств, могли развлекаться, как им захочется. Я подумала, что этот уик-энд с беззаботным, любимым богемным папой-дядей сможет компенсировать потрясения от визита судебных приставов и встречи с директором школы.

После подробных разборок Уинстон, наконец, признал, что Джордж так же несколько раз воровал у бабушки. Когда я чуть не порвала его за сокрытие правды на британский флаг, он ответил:

— Да ладно, Роз. Не надо травмировать ребенка. Он просто хотел собаку.

— Но нам некуда привезти собаку, не так ли? Он ведь знает, что в съемную квартиру ее не пустят.

Я могла бы воткнуть нож глубже. Могла бы повернуть его в ране, напомнив, кто был первопричиной наших невзгод. Но я этого не сделала. Потому, что это было просто бессмысленно. И не потому, что мы уже прошли стадию «око за око», а потому что ничего доказать было в принципе невозможно. На взгляд Уинстона никакой связи между его долгами, изменами и потерей дома и собаки не существовало. Поступки Уинстона никогда не имели никаких последствий.

Уинстон рассказал, что обнаружил в наволочке Джорджа пятьдесят фунтов, а это означало, что история с воровством началась задолго до того, как об этом заподозрили. Возможно, он несколько раз воровал у Петры с Винсом. Я решила пока сохранить эту информацию при себе. Я надеялась, что мое строгое предупреждение насчет «больше никогда-ни за что-никаких собак» будет для него достаточным сдерживающим фактором против краж.

Около одиннадцати часов утра я услышала характерный рев Феррари на парковке. Как ни странно, но пожилые леди способные извлечь такой же звук из двигателя малолитражного Фиата, вызывают у нас, автомобилистов, уважение, но зачем делать это на мощном автомобиле?

Я услышала в холле быстрый топот: Уэйн, путаясь в ногах, спешил поприветствовать Скотта прямо в дверях. Вероятно, надеялся, что его еще разок прокатят по долине Лит. Он уже поделился, на какие жертвы пошел Скотт, чтобы добраться до меня. Они сделали петлю между холмов, проехали через Винстер, свернули на Строберри-Бэнк, через Гаммерс-Хау и, наконец, промчались вдоль восточного берега Уиндермира до самой клиники. Скотт рассказывал, что где-то на десятой минуте их двадцатиминутного путешествия Уэйн сменил акцент и заговорил точь-в точь, как Джереми Кларксон * (* ведущий тв шоу «Top Gear»). Когда я от души рассмеялась, Скотт заметил, что такое происходит с каждым его пассажиром мужского пола.

Не ожидая, пока Уэйн постучит ко мне в кабинет, я открыла дверь и выглянула наружу. Утыканный иглами пациент мирно лежал на кушетке и расслаблялся, так что его можно было на несколько минут оставить одного. Люди с иглами в голове обычно не склонны к разговорам. Полагаю, они беспокоятся за свой мозг. Я не разубеждала их, так как ценила эти короткие минуты покоя.

Дверь клиники была широко распахнута, Уэйн стоял на пороге спиной ко мне. В то утро шел сильный дождь, тугие струи воды выбивали по крыше бодрые марши. Тонкие запахи травы, листвы, земли, которые разносил ветерок, словно набухли теплой влагой. Воздух стал густым, болезненно-сладким и странно-всемогущим.

Скотт, должно быть, чуть задержался в машине, потому что только сейчас я услышала хлопок дверцы, и тут же Уэйн захлопал в ладоши, словно приветствуя кинозвезду. Выглядело это льстиво и нелепо.

Заметив меня, Скотт бросил ему несколько слов, и Уэйн, который обычно игнорировал просьбы пациентов, сейчас беспомощно наблюдал, как Скотт уверенно идет через холл к пустующему кабинету диетолога. Мне впервые пришлось наблюдать, как Скотт Элиас обращается с людьми, в которых он больше не нуждается. Я была удивлена безразличием, с которым Уэйна отодвинули в сторону — как одноразовую и использованную вещь. Сам Уэйн выглядел растерянным, он не привык к такому явному пренебрежению и не знал, как себя вести.

Сегодня комната диетолога была завалена упаковками салфеток, рулонами туалетной бумаги и еще какими-то коробками, которые Уэйн не успел разобрать.

— У нас проблема, — начал Скотт.

— Как ваш локоть? — громко спросила я и толкнула дверь.

Небольшую щель я все же оставила, чтобы не вызывать лишних подозрений. Стремление к конфиденциальности лишь спровоцирует любопытство. Лучше, чтобы мы выглядели расслабленными и беззаботными.

Я повернулась, и Скотт бросил на меня взгляд, говоривший «К черту локоть». Затем он прошел через комнату, взял мое лицо в ладони и поцеловал.

— Не надо, — сказала я в ужасе. — Не здесь.

Он не извинился.

— Что за проблема? — на меня внезапно нахлынул ужас разоблачения. — Что- то с Надин?

Он покачал головой.

Скотт выглядел возбужденным и нервным. Это