Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серьёзнее, чем её бегство к Кажимере? – усмехнулся Хранко.
Бойя посмотрела на Юргена как на дурачка.
– Даже я не знаю, где сейчас живёт её семья.
– В смысле – сейчас? Куда они могли деться?
– Ты думаешь, Ольжана затеяла побег и не позаботилась о них? – Бойя закатила глаза. – Её семья давно перебралась в другое место. Ольжана сказала, «туда, где нет лесов». Может, это какой-то город. Борович? Торень? Понятия не имею.
Юрген отшатнулся.
– И после этого ты ещё говоришь, что не знала о её намерениях?
– Я и не знала, – произнесла Бойя твёрдо. – Её намёки я поняла только после того, как всё случилось. Раньше я думала, что её семья переехала по другим причинам. У них выросли дочери, почти все повыходили замуж… Оказалось, что Ольжана так готовилась.
– Довольно. – Йовар поднял на Бойю тяжёлый взгляд. – Можешь юлить и оправдываться сколько угодно. Я знаю: ты догадывалась, что она захочет сделать, но не посчитала нужным поделиться со мной. Смотри, до чего это нас довело.
Бойя шумно выдохнула.
– Я думаю, она подарила тебе что-то на память. – Йовар скривился, как от боли. – То, что ты у себя прячешь и что не отдала Юргену, когда он её искал. Отдай ему сейчас. И благодари всех небесных духов за то, что я до сих пор не открутил тебе голову.
Глаза Юргена расширились. Может, удивился тому, что Йовар нагрубил Бойе или мимоходом дал позволение на поиски, но спросил другое:
– Почему ты раньше так не сказал?
Чарна разгладила платье на коленях. Очевидно, почему: Йовар хотел, чтобы Ольжану выслеживали вороны Хранко, а Юрген не высовывался за пределы Борожского господарства.
– Хорошо, мастер, – процедила Бойя с лёгким полупоклоном. – Как тебе будет угодно.
Зря она так. Йовар едва отошёл от гнева, и ему ничего не стоило вспыхнуть снова.
Что и произошло: Йовара передёрнуло.
– Я ещё припомню тебе этот случай, когда мы разберёмся с Кажимерой.
Бойя положила локти на колени, чуть подалась вперёд. Хранко шикнул, но она не обратила внимания.
– Ольжана – моя близкая подруга, – проговорила Бойя ядовито-ласково, – а мы склонны прощать близким людям ужасные вещи. Правда, Юрген?
Тот удивлённо поднял бровь. Бойя осторожно усмехнулась, кивнула Йовару.
– Хорошо, что у него короткая память, да, Йовар? Эта черта у него не от тебя. Малыш Юрген прощал тебе вещи похуже, чем побег в чужой двор. Скажем, убийство.
Хранко вскочил с места.
– Бойя, хватит.
– Нет, не хватит. – Бойя тоже поднялась. Йовар молча смотрел на неё чёрными глазами. – Возможно, мы повторим судьбу учеников Нимхе. И раз уж я рискую умереть за этот двор и этого чародея Драга Ложи, я требую хотя бы не припоминать мне старое.
Она потянулась к шее, щёлкнула одной из своих цепочек. Вытащила подвеску, которую прятала за воротом, и кинула Юргену – а тот поймал на лету.
– Да, это подарок Ольжаны. Она любила эту подвеску, но я уже долго её ношу. Видишь, Юрген? Это из сердолика. Камень плохо хранит запахи, так что тебе придётся постараться, чтобы наворожить её след.
Юрген сжал подвеску, растерянно махнул головой.
– Надеюсь, – мрачно ухмыльнулся Хранко, – ты не полезешь на рожон и будешь осторожен с чудовищем?
Йовар сжал переносицу. Чарне стало его жаль – казалось, его ужасно утомила ругань с Юргеном и Бойей.
– Одного не отпущу, – отчеканил он. – Если снова начнёшь перечить, клянусь, я что-нибудь с тобой сделаю.
– Хорошо, – послушно отозвался Юрген. – Поеду не один.
– Возьмёшь с собой Якоба.
Якоб встрепенулся. До этого он старательно сливался со стеной, а сейчас удивлённо заметил, что на него смотрят.
– Якоба? – переспросил Юрген. – Нет, так не пойдёт. Якоб сильный колдун, спору нет, но чем незаметнее мы будем путешествовать, тем лучше. Якоб в оборотничьей форме… бросается в глаза. В лесах он ещё скроется, но в пригородах? Полях?
Йовар хлопнул себя по бёдрам.
– Ты издеваешься надо мной?! Ты снова пререкаешься, наглый щенок?
Юрген развёл руками.
– Да сам посуди…
– Если не Якоб, то кто?
Юрген долго не думал.
– Бойя, – сказал он. – Она умная и находчивая. Мы сможем путешествовать быстро – даже если она устанет лететь, то сядет на мою спину.
Хранко перекосило.
– На спину, – повторил он желчно. – Ты совсем оборзел? Может, тебе ещё что сделать, а?
Бойя расхохоталась и, уже успокоившаяся, вернулась на лавку.
– Юрген, золотко, с тобой хоть на край света, – сказала она мягко. – Но если ты жаждешь носиться в оборотничьих телах по стране, спать где придётся и мыться в лужах, то я не могу ответить тем же.
Хранко обернулся к ней, опешив.
– Что ты сейчас сказала?
– А я прям будто мечтаю купаться в лужах, – восхитился Якоб. – Хлебом не корми, дай по господарствам за Юргеном побегать.
– Предложение, конечно, заманчивое, но…
Чарна прочистила горло.
– Я могу, – сказала она хрипло. – Я могу поехать с Юргеном.
В трапезной повисла такая тишина, будто внезапно заговорил стол.
Чарна поёжилась под чужими взглядами, но заставила себя выпрямиться.
– Ну, – протянул Юрген неуверенно. – Не думаю, что это хорошая мысль.
Йовар внимательно смотрел на Чарну.
– О нет, – возразил он. – Напротив. Это очень хорошая мысль.
– Но Чарна ещё учится, – сказал Юрген осторожно. – Срок её клятвы не истёк.
– Спасибо, добрый человек, – осклабился Йовар. – Я ж без тебя не догадаюсь, что сделать с клятвой, которую мне же и дали.
Он поднялся и махнул рукой, показывая, что разговор окончен.
– Всё. Надоели вы мне. Юрген, поедешь с Чарной, и это не обсуждается – иначе я и вправду с тобой что-то сделаю, потом уж не взыщи. Остальное обсудим позже. А если попробуешь улизнуть раньше, чем я разрешу…
– Не улизну.
Юрген смущённо потёр шею. Чарне стало горько от того, что он выглядел расстроенным, будто не на своём месте, – а у неё самой сердце затрепыхалось от радости. Она бы смотрела на него и смотрела, если бы ученики Йовара не начали расходиться, а Бойя не скользнула к ней и не положила руку ей на плечо.
– Идём, путешественница. – Она усмехнулась. – Поможешь мне найти шишимор. Они боятся соваться сюда после того, как Йовар чуть не разгромил трапезную, а ужин сам себя не принесёт.
«Если я уеду с Юргеном, – подумала Чарна, – то несколько месяцев не увижу ни её, ни Хранко».
Если она уедет, случится столько всего хорошего – от одной мысли сладко защекотало в горле. Но Чарна
