Свистопляска - Иоанна Хмелевская

— Комендант предвидел это, — согласился со мной сержант, — поэтому он так и торопил нас поскорее снять свидетельские показания.

— Вот именно. Предполагается, что тех рыбаков было двое, канат выстрелил сам по себе, потому что оба рыбака отправились за новым канатом и инструментами, а кто-то включил мотор лебедки, не ведая, что творит. Увидел лодку, наполовину вытащенный катер, захотелось ему вытащить, а когда произошло несчастье — испугался и сбежал. Сделал это не профессионал, не рыбак, а какой-то случайный кретин. потому как включил резко, не переждал, пока человек пройдет по пляжу. Нет, все говорит за то, что этим кретином был Болек. Он уже давно здесь сшивался, брался помогать рыбакам, услужливый молодой человек, псякрев! Однако, учитывая, что дело прекращено производством, не он был тут главной фигурой, а погибший Шмагер. Для мерзавцев важнее было отправить Шмагера на тот свет, чем подставить Болека. Болека они пока ещё подержат...

— Целиком и полностью согласен с вами, — сказал сержант.

А я продолжала:

— В таком случае положите перед собой какую-нибудь официальную бумагу, держите наготове ручку, а если при вас имеются наручники, то и их положите на видное место, потому что того и гляди примчится Зигмусь, а мне одной не по силам избавиться от него.

Сержант не сразу понял, о ком я говорю.

— Зигмусь, Зигмусь... А, это тот тип, что тогда был с вами? Понял, не беспокойтесь, вдвоем справимся. А что касается тех двух рыбаков, которых в самом деле было трое, то я не успел ещё вам сообщить. Они признались. Можно сказать, последнее известие. Сразу же как вы ушли, комендант уже на свой страх и риск поприжал их, а я при этом присутствовал.

— И что же они сказали?

— Вроде бы ничего особенного. Прибился к ним какой-то незнакомый мужчина, не то турист, не то рыбак. Наговорил с три короба, вроде бы живет и рыбачит на Мазурских озерах и очень ему хочется посмотреть, как ловят камбалу в море. Напросился, в общем. И в самом деле, не новичок в рыбацком деле, даже пригодился им в море, только вот из-за него пришлось сделать крюк и приблизиться к русской границе, очень просил, хотелось ему, видите ли, на русский берег взглянуть. Это именно он выскочил на берег вторым, прицепился канатом к тросу, и он же заметил, что петля перетерта. Вместе с рыбаками поехал за новым канатом, но в городе исчез, а рыбаки не стали его разыскивать, времени у них не было. И больше ничего о нем не знают. Как его зовут, не помнят, хотя тот и называл фамилию, не то Недойда, не то Чамайда.

— Ясно, сообщник преступников, проследил, чтобы все прошло по графику, минута в минуту. Надо бы его разыскать.

— И чем скорее, тем лучше, — согласился со мной сержант, — иначе и с ним могут так же расправиться, как со Шмагером. А он многое может знать.

И тут раздался стук в дверь. Нет, это был не Зигмусь, а Яцек.

— Сорвался с моего крючка, — без предисловий начал он. — И примчался сюда. Поехал добровольно, это мне известно, и я не понимаю...

Может, и несправедливо с моей стороны, но я вдруг испытала по отношению к Яцеку нечто вроде претензии: почему он не смог хотя бы вчера этого Шмагера перехватить и избавить меня от душевного потрясения? Вот почему грубо и безжалостно, тоже без предисловий, выложила:

— А чего тут не понимать? Прикончили его, пока он не успел проболтаться.

— Что?!

— То, что слышишь. Прикончили и все тут, так что нет у нас больше свидетеля. Садись и слушай, а потом станем думать.

Оторвавшись от дверного косяка — а Яцек, как вошел в комнату, так и остановился в дверях, — он пошарил в карманах, извлек сигареты, потом передумал, спрягал сигареты и вытащил плоскую бутылочку с бренди. Подойдя к столу, плеснул немного в стакан, спокойно произнес «Холера ясна» и проглотил напиток. Жестом пригласив нас с сержантом последовать его примеру, он опять же почти спокойно сказал:

— Единственная ниточка, которая была у нас в руках. Что произошло?

Дальнейшие события развивались словно по заранее намеченному плану. Не успели мы просветить Яцека, как в окно влез Болек. Ну прямо настоящий пленум, что идет точно по графику.

— Сказать по правде, я теперь тоже не один действую, — признался Яцек. — Один майор из Главного управления...

— И я даже догадываюсь, какой именно, — пробормотала я неразборчиво.

— ..посоветовал мне обратиться к одному из ихней братии. Вы были правы, проше пани, нашим ментам тоже не всем по душе теперешний беспредел. А поскольку я располагал информацией, мы с моим новым помощником поделили алфавит, я взял себе всех на буквы начиная с «А» и кончая «М», а он остальных. Не скажу, что было легко, одна баба даже собаку на меня натравила, но так уж получилось, что эту собаку я знал лично и она меня признала, а баба нет. И везде я снимал отпечатки пальцев — то под видом огородника, то сантехника, как получится. Шмагер оказался четырнадцатым сряду. Я их нумеровал, проше пани, чтобы не перепутать, а отпечатки по мере получения тут же сравнивал с полученными от вас, чтобы времени даром не терять, и как я на Шмагера вышел, прекратил поиски. Он из Варшавы уехал, пришлось ждать, наконец его жена проговорилась — к морю муженек укатил, я тут же сообразил — к какому, и прилетел. И опоздал, псякрев!

— Когда же ты успел столько дел провернуть? Небось не спал?

— Когда уж тут спать...

— И ещё время на дорогу потратил...

— Да, часа полтора в общей сложности.

— Всего?

— У меня же вертолет, а в Новом Дворе, под Гданьском, я на всякий случай вторую машину держу. Сюда я не рискнул на вертолете лететь, не хотелось привлекать внимание. Устроил развлечение для пацанов в Новом Дворе.

Я взглянула на Болека. Тот восхищенно слушал отчет Яцека. Как видно, сердцу парня были близки такие проявления разбушевавшейся энергии.

— А ты что видел?

— Г...! — не задумываясь ответил парень — Если бы я хоть что-то видел!

— Но ты же находился наверху, рядом с механизмом лебедки.

— Правильно, и слышал — там кто-то крутился, но ведь мне это было до лампочки. То есть трех рыбаков, что поднялись с берега, я видел, сели они в свой джип и уехали. Перед этим ящик с механизмом на ключ заперли.

— Ты это точно видел? — живо заинтересовался сержант.

— Так я ж стоял, почитай, рядом с ним.

— Значит, поступили по инструкции. А как выглядел третий?

— Откуда мне знать, который из них третий.

— Тот, который не вернулся. Уехали трое, а вернулось двое, так нас интересует тот, которого не было.

— А меня самого уже в тот момент не было. Я дал деру через дюны, как пани Иоанна велела, и ихний джип видел издали.

— Куда же ты направился?

— Через лесок вышел к морю и по берегу до самой Крыницы шел, как пани Иоанна велела, босиком и в одних плавках.

Сержант огорчился.

— Выходит, и манипуляций с лебедкой не видел?

— Издалека. Не до них мне было, я не спускал глаз с часов. Видел, правда, на пляже какого-то типа, но сзади, ни в жизнь не опознаю. Зато успел разглядеть того, который шел по пляжу от Песков...

— ..и тоже с часами в руках дожидался катастрофы, — вставила я.

— А потом исчез, — закончил сержант.

— Так вот, тут я уверен — это один из моих патронов, — продолжал Болек. — Тот, который бритый. Пан сержант выявил его личность.

— Анджей Дембик, — подтвердил сержант. А Болек закончил неожиданным заявлением:

— Но официально я ничего не видел и не знаю. Мне уже успели передать — я слепой, глухой и немой и чтобы не смел рта раскрыть!

— Что ж, все логично, — мрачно подвела я итоги. — Одна шайка. Шмагера пришили, а то, не дай Бог, в минуту слабости выдаст работодателя. Так что ты, Яцек, можешь считать — за тебя расправились с убийцей отца.

— Еще что! Он только орудие, а где рука, что его направляла?

Как ответ на этот риторический вопрос в дверях возник Зигмусь. Может, он и стучал, да мы за разговором не услышали. В глазах у меня потемнело, и я издала слабый стон.

— Привет-привет! — с обычной радостной энергией приветствовал нас кузен. — Кого я вижу! Пан Яцек!

Оба парня вздрогнули и уставились на него. Яцек от неожиданности, а Болек с опаской. Разумеется, восклицание Зигмуся относилось к Болеку.

— Рад-рад вас видеть! — разливался соловьем Зигмусь. — Вы разрешите, господа? Присяду-присяду, такое приятное общество. А мы так и не успели все обсудить, вот теперь-теперь...

Мне наконец удалось под столом пнуть Яцека. Вообще-то я хотела привлечь внимание сержанта, но промахнулась. Яцек опять вздрогнул и вопросительно взглянул на меня. В ответ я ему послала полный немого отчаяния взгляд. Если сейчас вдруг выяснится, что Болек — не Яцек, претензии обманутого в своих надеждах кузена примут размеры стихийного бедствия, на меня обрушится смерч упреков и циклон поучений, которых хватит, чтобы отравить мне всю оставшуюся жизнь. От такой перспективы кровь заледенела в жилах.