Выбор - Анна Белинская

Вворачиваю кулак в почтовые ящики на первом этаже. Мне срочно необходимо выплеснуть свою разрушительную энергию, пока я не разнес гребанную планету к чертовой матери.

Садиться за руль в таком состоянии как минимум чревато стихийными последствиями, и пусть в моей башке тараканы отплясывают безумный фокстрот, но я еще в состоянии здраво расценивать свои действия. Поэтому устраиваюсь на лавочке детской площадки и прикуриваю сигарету. Расслабляющий дым проникает в легкие и разливает никотин по венам. Жадно затягиваюсь, ощущая как крамольные мысли водят хороводы в башке. Встряхнув головой, достаю телефон, набираю Андрюху и предупреждаю о том, что собираюсь подъехать к нему в бассейн. Остудить мозги и пыл мне сейчас крайне необходимо, иначе взорвусь.

Когда рыжая зараза ускакала с телефоном из кухни, мы остались с пацаном вдвоем. В руке он держал книгу, которая заинтересовала меня ни сколько ее содержанием, сколько до боли знакомым блинтовым штампом. Такой штамп использует только одна единственная мастерская, выпускающая коллекционные издания в эксклюзивном оформлении, и эта студия мне хорошо известна. Ее основатель Вяземский хороший знакомый моего отца. На мое шестнадцатилетие Адам Давидович подарил мне книгу ручной работы с точно таким же тиснением. Его работы достаточно дорогие издания, и чтобы приобрести такие коллекционные книги, нужно выложить круглую сумму бабла.

«Джейн Эйр». Слезливый английский роман, но рыжей ведьме он бесспорно подходит. Это определенно ее книга. Собираясь вернуть пацану издание, я случайно наткнулся на подпись, сделанную на обложке книги с внутренней стороны. Мне был хорошо знаком этот почерк: витиеватый, крупный и размашистый.

С любовью и благодарностью,

Д.

И не сложно было догадаться, кто подразумевался под буквой Д.

«На работе подарили», — соврала зеленоглазая ведьма.

Меня переполняет убийственный коктейль из эмоций. Выкуриваю на детской площадке уже третью сигарету подряд, а меня все никак не отпускает. Долбанный Ромео сначала пишет ей стишки, а потом дарит подарки. Что, мать вашу, происходит? Мой братец втюрился в свою мозгоправку?

Усмехаюсь: видимо ты прекрасный специалист, Александра Вячеславовна, раз так качественно сумела промыть брату мозг и буз труда влезть в него же. Мне хочется зааплодировать, но вместо этого я бросаю окурок в песочницу и иду к своему автомобилю.

«С любовью...»

Зараза.

Не понимаю, на кого сейчас злюсь больше: то ли на брата с его чертовой «любовью», то ли на нее, так искусно умеющую притворяться и добиваться своего, то ли на себя, потому что мне не все равно. Мне, вашу мать, отчего-то не все равно.

Я уверяю себя, что мне не должно быть никакого дела до нее, до него и до их отношений. Мне на всех плевать. Я — отморозок. Но зачем-то втапливаю педаль газа в пол и сжимаю руль до побелевших костяшек.

Мне все равно…

Но мне, черт возьми, не все равно…