Все нормально, падаю! Неравный бой - Александр Баренберг

Вся задняя часть вагона отсутствовала, ровнехонько отрезанная неведомым способом. Вместе с ней оказалось отрезано и «лежбище» фельдфебеля, включая верхнюю половину его самого. Будто гигантская пила прошлась! В образовавшийся проем виднелся лес с огромными деревьями. И все это ярко освещалось неизвестно откуда взявшимися посреди ночи солнечными лучами. Лишь свисающие с ровненького края среза окровавленные кишки несчастного Шонке портили идиллическую картину…

А потом, разумеется, случилось всеобщее изумление, паника, первые жертвы ящеров. Но большую часть из двух с половиной тысяч свеженьких «попаданцев» составляли люди военные, а их командирам, прошедшим ад Восточного фронта, решительности и самообладания занимать не приходилось, поэтому порядок и дисциплина были восстановлены в кратчайшие сроки. Ну а уж средств борьбы с местными чудищами имелось в достатке. Ведь в Сфере Переноса оказались несколько боеготовых частей, сосредоточенных на скопившихся на станции поездах, включая пехотный батальон дивизии СС «Мертвая голова», куда входила и разведрота Рудольфа, а также зенитный дивизион Люфтваффе, тоже направлявшийся на фронт. Счетверенные двадцатимиллиметровые скорострельные пушки зенитных установок «Эрликон» прямо с платформ разметали в клочья гигантских птеродактилей, слетевшихся было полакомиться «свежачком». Гадам помельче вполне хватило и обычной стрелковки. Даже до самых тупых рептилий вскоре дошло, что появляться в этом районе небезопасно. А на третий день, привлеченная звуками стрельбы, в гости явилась группа местных охотников. Которые – о, чудо! – говорили на родном языке…

Как оказалось, судьба закинула новых попаданцев совсем рядом, всего каких-то двадцать километров, от одного из поселений прибывших в начале века немецких колонистов. Те и так были неплохо устроены, а теперь «гости» привезли совсем фантастические, по местным меркам, подарки. Когда навели порядок и провели инвентаризацию всего попавшего вместе со станцией, то сами не поверили в такую удачу! Рудольф, как почти экономист, был включен в проводившую учет штабную группу и видел все своими глазами… Помимо оружия, находившегося на руках у личного состава, полностью или частично перенеслось еще четыре направлявшихся на фронт эшелона, груженных стрелковкой и боеприпасами к ней. В основном боеприпасами. Да их тут хватит на десятилетия! Еще имелись зенитки, но к ним было только четыре боекомплекта. И два затесавшихся с краю Сферы Переноса танка «Тигр». На них, конечно, сильно никто не рассчитывал – запчастей-то взять неоткуда, ну так и потребности в таком мощном оружии не имелось. Хотя дорогу к поселению сквозь джунгли проложили как раз танками, пока они были еще на ходу. Быстро и эффективно!

Но главный сюрприз таился в эшелоне, направлявшемся в обратную от фронта сторону. Там скрывалось демонтированное оборудование эвакуированного с восточной границы завода. Металлообрабатывающие станки и автономные дизель-генераторы тока. А также все сопровождающие специалисты и сопутствующая оснастка с инструментарием. В сочетании с двумя десятками цистерн с топливом, тоже оказавшимся в наличии на путях, это создавало хорошую базу для модернизации слабенькой промышленности предыдущих поселенцев, едва ли заслуживающей такого названия. Запаса режущих инструментов надолго не хватит, но их изготовление при работающем оборудовании проблем не представляет. А еще в наличии были паровозы, вагоны и само здание станции, заваленное всяким армейским снаряжением. Короче, хватит всего не только самим попаданцам, но и местным. Только вот они тут какие-то вялые и не владеющие расовой теорией. Ничего, это легко поправимо…

…Это действительно оказалось легко поправимо. Военное и организационное преимущество явно было на стороне новоприбывших. Несколько показательных расстрелов самых непримиримых, распространение среди местных пары десятков имевшихся экземпляров «Майн кампф» и другой пропагандистской литературы с обязательной последующей экзаменовкой, рассказы о зверствах врагов, натравленных на Великую Германию еврейскими финансистами в двух мировых войнах, быстро привели к нужному результату. Тем более что, как оказалось, и здесь были евреи. Где их только нет! Ну и с остальными проблемами потихоньку справились.

Долгое время первое поколение прибывших надеялось, что там, на Земле, Германия, собравшись с последними силами, все же победила в ужасной войне, хотя все понимали, что для этого требовалось чудо. Но как хотелось верить, что вскоре арийские ученые победившего рейха найдут способ добраться до своих потерянных братьев. Однако годы шли, а вестей с родины не приходило. Даже в виде очередных попаданцев. Все обнаруженные Сбросы прибывали «пустыми». Только десять лет назад вместе с кусочком моря занесло небольшую яхту. На ней плыли две немки и – о, ужас! – два их любовника-турка! То, что они рассказали, да и само их появление в компании расово неполноценных ввергло «стариков» в состояние шока. Но понемногу все пришли в себя и свыклись с мыслью, что надеяться не на кого. Это лишь придало новый толчок экспансии на другие континенты планетки. Ну а обе новоприбывшие искупили вину перед нацией трудом на благо общины. Турок, естественно, расстреляли, тем более что, кроме обслуживания туристок, они больше ничего делать не умели и полезными знаниями не обладали. Как будет в случае этого попаданца?

Канцлер очнулся от нахлынувших воспоминаний и поднял трубку телефона:

– Заводите!

Глава 16

Третьи сутки я угрюмо взирал на проплывающие в паре сотен метров внизу однообразные лесные пейзажи, изредка сдобренные серыми и коричневыми вклинениями скальных пород, прорывавшихся наружу сквозь сплошную пелену джунглей. Все это я обозревал сквозь словно сошедший с иллюстраций в стиле «стим-панк» овальный иллюминатор в полу, вставленный в массивную на вид медную рамку, густо засеянную головками крепежных винтов и заклепок. Рамка крепилась к корпусу из гофрированных стальных, видимо, листов, соединенных заклепками же с расположенными через каждые метра полтора шпангоутами и продольными балками. Первое впечатление – технологически противник так и остался на уровне двадцатых-тридцатых годов прошлого века в лучшем случае. Что, впрочем, в данных условиях тоже достижение.

Я то сидел, то лежал на расстеленной прямо на стальном полу тонкой циновке, прикованный за ногу стальной цепью к ближайшему шпангоуту. Циновка, горшок для справления надобностей и два иллюминатора – нижний и боковой, составляли всю обстановку малюсенькой каморки, куда меня запихнули после поимки. Сам процесс запихивания помнился смутно и прерывисто, в коротких промежутках, когда на пару секунд возвращалось сознание. Крепко меня все же этот гад приложил. Затылок до сих пор болит, а первый день я вообще на ноги не вставал. Кормили трижды в день на удивление хорошо, наверное, тем же, чем и весь остальной экипаж воздушного судна. Горшок молчаливые (в соответствии с приказом, видимо) стюарды-тюремщики, одетые в удобные черные комбинезоны с кучей кармашков и нашивкой в виде стреляющего молниями стилизованного дирижабля на рукаве, выносили дважды в сутки. Более никаких развлечений, кроме созерцания инопланетной поверхности, не имелось. И на том спасибо!

Вчера вот явился тот самый офицер, которому давеча чуть горло не перерезал, и, поставив стул в узком коридорчике, с другой стороны круглого люка, служившего дверью каморки, устроил первый допрос. Облаченный в серую полевую форму (на мой дилетантский взгляд, ничем не отличающуюся от формы вермахта времен войны) вражеский офицер оказался целым майором, начальником разведки Патрульной службы Империи. Вот так и сказал – Империи, ни больше, ни меньше. Ну-ну, скромностью они тут явно не страдают…

Так как я сам обнаружил свое знание немецкого еще во время боя, пытаться это скрывать теперь было бы глупо. Я и не пытался. Да и запираясь, информации о своих похитителях не получишь. А в разговоре, пусть и несущем форму допроса, она обязательно проскользнет. Поэтому почти даже охотно поддержал беседу. Скрывать мне особо и нечего, на самом-то деле – о противниках этой самой Империи мне известно наверняка меньше, чем главе ее разведки, а подробности технологий двадцать первого века на допросе при всем желании не разболтаешь. Личная же информация точно уж секрета не представляет, тем более что у майора на коленях лежала папка с отобранными у меня документами.

Однако майор Фогель оказался крайне скупым на слова и эмоции человеком. Да и допрос оставлял впечатление вынужденной формальности. Имя, отчество, фамилия, место рождения, профессия… Стандартные вопросы, задаваемые сухим бюрократическим языком с проскальзывавшей иногда с трудом скрываемой неприязнью. Не забыл, видать, неприятный холодок приставленного к горлу ножа! Но истинная немецкая выдержка не позволяла личным чувствам майора повлиять на ход допроса. Он продолжал сухо и корректно спрашивать, как будто не замечая моих встречных, частенько ехидных вопросов, которыми я пытался пробить брешь в его самообладании, в надежде получить хоть какую-то информацию. Тщетно! Даже когда я впрямую отказался отвечать на вопрос о местоположении и содержании перенесенного со мной здания (и об этом узнали, гады! Точно, где-то у них сидит агентура!), Фогель никак не отреагировал, не только не применив физическое давление, но даже не угрожая мне неприятностями в случае упорства. Сложилось впечатление, что он не успел получить указания от начальства о границах давления на пленника и поэтому предпочитает не усердствовать, удовлетворившись получением общей картины. Короче, где-то к середине допроса я окончательно понял, что настоящий разговор состоится не здесь и не сейчас. И не с майором.