Без следа (сокращ.) - Ли Чайлд

Светлана положила нож и, скользнув с камня, вышла из кадра.

— Вы сумасшедшие, — сказал я.

— То же говорил и Питер Молина.

— Он видел этот диск?

— Он на нем. Промотай вперед, если хочешь.

Я переместил пухлую ручонку на кнопку перемотки и кликнул. Картинка переключилась в ускоренный режим. Руки и ноги таксиста задергались в два раза активнее.

— Вы извращенцы, — сказал я. — И считай, уже трупы. Грузовик вас еще не сбил, но это вот-вот случится.

— Это ты, что ли, грузовик?

— Можешь не сомневаться.

— Я рада. Смотри дальше.

Я щелкал по кнопке перемотки, снова и снова. Таксист перестал двигаться. В кадр стремительно ворвалась Лиля Хоц. Она наклонилась к жертве, пощупала пульс. А затем подняла голову и улыбнулась победоносной улыбкой.

Обращенной прямо ко мне.

— Ну как, все кончилось? — спросила она по телефону.

— Да, — ответил я.

— Смотри дальше. — Ее голос проник мне в самое ухо.

Картинка открылась на новой сцене. Место действия — интерьер. Возможно, подвал. Широкая каменная плита — верх огромной столешницы. Вероятно, часть старой кухни. К плите привязан крупный молодой парень.

Поверь, эти триста фунтов мышц способны за себя постоять, — сказал тогда Джейкоб Марк.

Парень был голый. Бледная кожа, взъерошенные светлые волосы. Его голова дергалась из стороны в сторону. Он кричал.

— Я не буду на это смотреть, — сказал я.

— Что так? А вдруг мы отпустили его?

— Когда это было?

— Мы назначили срок, и мы его выдержали.

Я не ответил.

— Смотри.

Я посмотрел. А вдруг мы отпустили его?

Они его не отпустили.

Потом я повесил трубку, сунул диск в карман, прошел в туалет в вестибюле и заперся в кабинке. Меня вырвало. Не из-за кино. Я видел вещи намного хуже. Меня вырвало от ярости и отчаяния. Я прополоскал рот и умыл лицо.

Затем я опустошил карманы. Оставил наличные, паспорт, кредитку, проездной на метро и визитную карточку Терезы Ли. И зубную щетку. Плюс мобильник, который звонил. Остальные два я выбросил в урну для мусора, вместе с внешним аккумулятором, визиткой четверых мертвых парней из частной детективной конторы и свернутой пачкой записей, сделанных Терезой Ли.

Туда же отправился DVD-диск. Вместе с флешкой из «Радио Шэк». Я больше не нуждался в приманках. Избавившись от всего лишнего, я вышел из туалета и огляделся в поисках Спрингфилда.

Тот сидел в баре вестибюля. На столике — стакан с водой.

— Вы побледнели, — заметил он.

— Их было двое, — сказал я. — Они вспороли им животы.

— Кто эти двое?

— Один — таксист из Кабула, другой — сын Сьюзан Марк.

— Хоцы на пленке есть?

Я кивнул:

— Неопровержимая стопроцентная улика.

— Это уже не важно. Они знают, что мы в любом случае собираемся их убить. Не все ли равно, за что?

— Для меня это важно.

— Да поумнейте вы наконец, Ричер. Для этого они и послали вам пакет с диском. Им нужно вас разозлить, чтобы вы наделали кучу ошибок. Они не могут найти вас. Поэтому хотят, чтобы вы сами вышли на них.

— Что я и собираюсь сделать.

— Ваши планы на будущее — это ваше личное дело. Но вам нужно быть осторожным. Поймите, в этом их тактика. Так есть и так было уже две сотни лет. Вот почему их зверства всегда совершались в пределах слышимости от передовой. Им требовалось, чтобы противник посылал все новые группы спасателей. Или спровоцировать атаку из чувства мести. Им нужен был непрекращающийся поток пленных. Спросите британцев. Или русских.

— Я буду предельно осторожен.

— Уверен, что будете. Но не раньше, чем с вами закончим мы — насчет событий в поезде. Помочь нам — в ваших же интересах.

— Пока что-то незаметно. До сих пор одни обещания.

— Как только мы получим флешку, все обвинения против вас будут сняты.

— Этого мало. Я хочу, чтобы обвинения были сняты сейчас. Я не могу постоянно бегать от полицейских.

— Я должен позвонить Сэнсому.

— Заодно переговорите с ним о Терезе Ли и Джейкобе Марке. И Догерти. Мне нужны безупречные биографии для каждого из этих троих.

— Хорошо.

— И еще две вещи, — сказал я.

— Вы слишком много торгуетесь — для человека, которому нечего предложить.

— Министерство национальной безопасности отследило, что Хоцы прибыли из Таджикистана вместе с группой людей. Три месяца назад. Мне нужно знать, о каком количестве идет речь.

— Чтобы оценить численное превосходство врага?

— Именно.

— А второе?

— Я хочу еще раз встретиться с Сэнсомом.

— Зачем?

— Чтобы он сказал мне, что на той флешке.

— Этого не будет.

— Тогда я оставлю ее у себя и посмотрю сам.

— Флешка действительно у вас?

— Нет. Но я знаю, где она.

— И где же? — спросил Спрингфилд.

— Я не могу добровольно выдавать информацию.

— Вы блефуете, Ричер.

— Не в этот раз. — Я отрицательно покачал головой.

— Вы уверены? И можете показать нам место?

— Я могу показать место с точностью до пятнадцати футов. Дальше — полностью ваше дело. Звоните Сэнсому.

Спрингфилд осушил стакан и дал знак официанту. Тот тут же принес счет. Спрингфилд заплатил платиновой кредиткой — за нас обоих, точь-в-точь как и во «Временах года». Я воспринял это как добрый знак. И решил поискушать судьбу.

— Как насчет того, чтобы снять мне номер? — спросил я.

— Зачем? — удивился он.

— Затем, что пройдет какое-то время, прежде чем мое имя вычеркнут из списка самых опасных разыскиваемых преступников. А я ночь не спал. И мне хотелось бы спокойно вздремнуть.

Спустя десять минут мы стояли в номере с огромной кроватью. Простор и комфорт — да, но с тактической точки зрения — хуже не придумаешь. Как и во всех гостиничных номерах верхних этажей, здесь имелось ненужное мне окно и, следовательно, всего один выход. Я видел, что Спрингфилд думает о том же. Что надо быть сумасшедшим, чтобы запереть себя в такой мышеловке.

— Я могу доверять вам? — неожиданно спросил я.

Он ответил без колебаний:

— Да.

— Тогда одолжите мне свою пушку.

— Зачем это?

— Вы сами знаете зачем. Чтобы, если вы приведете к моей двери не тех людей, я смог бы себя защитить.

Я знал, что Спрингфилд скорее выколет себе глаз, чем расстанется со своим оружием. Но тот лишь засунул руку за полу пиджака и вытащил девятимиллиметровый австрийский «Штейер ГБ». И протянул мне, рукояткой вперед. Восемнадцать патронов в обойме плюс один в стволе.

— Спасибо, — сказал ему я.

Он молча повернулся и вышел из номера. Я закрыл замок на два оборота, повесил цепочку и подпер стулом ручку двери. Затем выложил все из карманов на ночной столик. Сложил одежду под матрас, чтобы отутюжить ее. И долго стоял под горячим душем. После чего лег в кровать и крепко уснул.

Через четыре часа меня разбудил стук в дверь. На стене сбоку от входа висело зеркало в полный рост. Обернув вокруг талии полотенце, я взял пистолет. Отодвинул стул и приоткрыл дверь, докуда позволяла цепочка. А затем отступил назад и проверил отражение в зеркале.

Спрингфилд. И Сэнсом.

Одни, насколько я мог видеть в узкую щель. Я снял палец со спускового крючка и цепочку с двери.

Они вошли.

Сэнсом был в темно-синем костюме, белой рубашке и красном галстуке. Он взял стул, которым я подпирал дверь, отнес к столу и сел. Спрингфилд закрыл дверь и повесил цепочку обратно. Я по-прежнему держал пистолет. Приподняв коленкой матрас, свободной рукой я вынул из-под него одежду.

— Две минуты, — сказал я. — Пообщайтесь пока между собой.

В ванной я оделся и вернулся обратно к ним.

— Вы и правда знаете, где флешка? — спросил Сэнсом.

— Да, — ответил я.

— Зачем вы хотите знать, что на ней?

— Затем, чтобы понять, насколько неловкой может стать ситуация.

— Почему вам просто не сказать мне, где она?

— Потому что прежде мне нужно кое-что сделать. И мне нужно, чтобы, пока я делаю это, копы не путались у меня под ногами. Можете считать это средством заставить вас сосредоточиться на работе.

— Откуда мне знать, что вы не водите меня за нос?

— Ниоткуда. Придется поверить мне на слово.

— Она здесь, в Нью-Йорке?

Я не ответил.

— Я могу вам доверять? — спросил конгрессмен.

— Многие доверяют.

— Я читал ваш послужной список. Он неоднозначный.

— Я старался. Но жил своим умом.

— Почему вы вышли в отставку?

— Мне стало скучно. А вы?

— Я постарел.

— Что на той флешке?

Он не ответил. Спрингфилд стоял безмолвно, ближе к двери, чем к окну — невидимый для внешнего снайпера и достаточно близко к коридору, чтобы блокировать гостей, если дверь неожиданно распахнется. Верно говорят: мастерство — это навсегда. Я вернул ему пистолет. Он взял, молча.