Всякий капитан - примадонна - Дмитрий Липскеров

– Внутрь! В дыру! – Птичик зашагал в прихожую за сумкой, в которой находился телескоп. Он вытащил его, протер майкой. – Вот!.. Сам сделал!.. С его помощью я могу заглянуть внутрь себя!.. Я рассказывал тебе, что там звезды, там мироздание!..

– Рассказывал…

– Я хочу, чтобы ты посмотрела.

– Конечно, я обязательно посмотрю!

Она принялась одеваться. Он разглядывал ее. Подумал, что интересно наблюдать за женщиной не только когда она раздевается. Может быть, обратный процесс куда более впечатляющий, так как женщина в этот момент не думает, что на нее смотрит мужчина. Все естественно. И так, и этак повернется. Вон, прыгает на ноге, чтобы попасть другой в брючину… Анцифер с трудом сдержал желание.

– Пойдем на кухню! – выдохнул он. – Нам нужно сесть за стол.

– Хорошо… А обязательно сегодня смотреть?.. Шучу!..

Он приспособил телескоп, настроив для нее окуляры. Напряг мышцы плеча.

Она сдерживала рвотные спазмы, видя трубу, вставленную внутрь человеческого тела, под мышку… Красное мясо… Медленно придвинулась к прибору.

– Вот это кольцо надо подкрутить! – инструктировал Анцифер. – Знаешь, как бинокль настраивают…

– Да-да, – она склонилась к окулярам.

– Видишь?

– Сейчас…

– Видишь?

Она покрутила настроечное кольцо, но глаза ее смотрели в непроглядное черное пространство. Чувствовала горячее дыхание Птичика.

– Темно… – сказала. – Ничего нет.

– Там должен быть космос. Созвездия и галактики! У меня сначала там тоже ничего не было. Нужно настроиться! Дыши ровнее…

Она почти успокоилась, просто глядела в темноту. Она думала об Анцифере, о какой-то абсурдности их отношений и обо всем, что окружает эти абсурдные отношения. Ей было не по себе от повседневной необычности, окружившей ее с появлением Анцифера. Алина вспомнила его отца, Нестора, с которым все было гораздо прозаичнее… И здесь, когда она уже совершенно уверилась, что ничего не увидит в телескоп Анцифера, в этот самый момент в черноте внезапно просветлело, будто петарду запустили, и Алина вдруг рассмотрела ночное море, словно была птицей и летела над ним. Она увидела огромные волны, а среди них крошечную парусную лодку, подсвеченную лунным светом. Лодка терпела бедствие. Три человека метались по палубе в поисках спасения. Море ревело, обрушивая свою мощь на гибнущее судно. Мелькали лучи фонарей в руках терпящих бедствие людей…

Алина как завороженная следила за происходящим, словно ей реалити-шоу показывали. Ее сердце бешено стучало, запущенное чудесным и страшным видением. Она понимала, что через несколько секунд лодка неминуемо погибнет. Она чуть не вскрикнула, когда рухнула мачта с парусом, а потом… А потом она разглядела лицо Нестора в секундном перекрестье фонарей. В это же мгновение лодку ударило огромной волной, и Нестор…

Она отпрянула от окуляров. Дышала как после забега на стометровку. Щеки ее пылали лихорадочным румянцем.

– Видела?!! – не терпелось Анциферу. – Видела?

– Да…

– Не правда ли, эти галактики прекрасны? Вселенные! Безумие красок! Что скажешь про созвездие Лебедя?.. Теперь ты понимаешь, что я не сумасшедший, что я правду говорил! Я особенный!!!

– Я не видела галактик…

– Как не видела?..

– Не видела…

– А что ты тогда видела? – занервничал Птичик. – Ведь что-то ты видела! Я это точно знаю! Все было на твоем лице!

– Я видела Нестора…

– Кого?

– Твоего отца! Он погиб в море… Утонул…

Глава 10.

Прошло триста миллионов лет.

– Ну что, – поинтересовался гранит, – поднабрался опыта? Поумнел?

– У меня нет времени с тобой разговаривать!

– Я тебе говорил – времени нет!

– Не каламбурь!

– Соскучился?

– Я хам! Скажу тебе прямо – нет!

– Ты закончил с человечеством?

– Не мешай!

– Значит, нет.

– А ты с созвездием Лебедя? Как там продвигается?

– Я только начал…

– Есть впечатления?

– Я не коплю впечатления. Вокруг вечность.

– Скучный ты!

– Я тебе говорил: скуки не существует!

– А мне с тобой скучно!

– Потому что ты бездарный!

– Почему это я бездарный?

– Ты не способен подняться на другой левел!

– Где-то я слышал эти слова!

– Подсказать?

– А ты откуда знаешь?

– Малыш, ты – это я.

– Нет дядя, ты – это я!

Грани задумался и признался:

– Вполне возможно, ты прав.

– Я всегда прав!

– Когда ты станешь более толерантным?

– Завтра.

– Завтра не существует. Времени нет.

– А как же триста миллионов лет, которые ты со мной не разговаривал? Это что, не время?

– Это для тебя время, а для меня его нет. Хочешь, начнем сначала?

– Что именно?

– Сейчас увидишь!..

Без правого глаза, каменный от мороза, молодой человек разделся догола и втиснулся в щель между землей и гранитной глыбой. Уже через полчаса обнаженное тело юноши было засыпано снегом, и даже если бы путешественника искали, то вряд ли бы нашли.

Через три дня его мозг можно было сравнить с некоей мыльной субстанцией, извилины сглаживались, мыслительный процесс отсутствовал.

Еще через две недели объем мозга сократился до размеров сливы. Тело, засыпанное тяжелым снегом, воду не впитывало, а потому сохло, постепенно мумифицируясь.

Зима прошла, грело землю солнце.

Странно, но ни один зверь не подошел к тому месту, где перестал существовать молодой человек. Останки юного тела совершенно ссохлись.

Прошли годы…

Прошел век, за ним другой.

Ничего не было. Ни мысли, ни слова.

Прошла тысяча лет…

Пыль… Жара… Холод…

– Проснись!

– Я не сплю.

– Сейчас я дам тебе возможность вновь осознать, что ты перешел на другой левел! Одновременно ты вспомнишь, что уже был на нем.

– Да-да, я вспомнил…

– Вот и хорошо!

– Ты меня наказал как мальчика!

– Молодец, все вспомнил!

– Время есть!

– Ты прав, следующее твое слово будет через миллиард лет!

– Ты уклоняешься от дискус…

Миллиард лет начал свой отсчет.

Глава 11.

Отплывали вечером. Все, маленькие и большие, парусники салютовали «Пеперчино» продолжительными гудками. Есть такой обычай – салютовать всем уходящим в океан яхтам. Громко лаял боевито настроенный джек-рассел Антип.

Нестор снимал на видеокамеру этот торжественный момент своей жизни. Сначала – панораму акватории порта, затем – друга, сопровождающего отплытие «Пеперчино» на резиновой лодочке. Друг тоже снимал на фотоаппарат начало экспедиции, а потому капитан Давиди Фреши чувствовал себя звездой и улыбался итальянской улыбкой то в объектив камеры друга, то Нестору подставлялся скромным героем.

– Ты попадешь в Книгу рекордов Гиннесса! – подбадривал Нестор капитана, пьющего за удачу пиво из банки. – Спонсоры уже приготовили для тебя миллионы долларов! На борту твоей яхты будет располагаться логотип «Хайнеккена»!

Давиди был счастлив, наслаждаясь звездным моментом. Все были счастливы, даже Майки улыбался, хрустя картофельными чипсами под лай Антипа.

Через десять секунд плавания «Пеперчино» села на банку. Нестор чуть было не вылетел за борт со своей видеокамерой.

– Что случилось, мать вашу?!!

Оказалось, что обалдевший от внимания капитан забыл о портовых воротах, проплыл от них в стороне и посадил лодку на мель. Ничего постыднее с морским волком произойти не могло!

Сам он орал на Майки, что тот идиот, что его надо тотчас отправить в гребаную Грецию, но все понимали, что виноват капитан – бывалый экстремал Давиди Фреши. Лучше было бы обосраться в присутствии английской королевы, чем сесть на мель в акватории порта!..

Посовещавшись, решили отплывать утром. Необходимо было проверить днище лодки, не пострадало ли оно.

У Нестора и друга образовался еще один вечер, который они скоротали на «Светлане» тосканским, запивая вином благоухающие пенне арабиатто.

Нестор считал, что происшедшее – плохая примета, а друг, вспоминая такую лажу, откровенно ржал, считая, что это не плохая примета, а совсем наоборот:

– Все плохое, что могло с вами случиться, уже случилось!

– Будем надеяться, – вздыхал Нестор, успокаиваясь от выпитого вина.

Ранним утром, голый и волосатый, в маске подводника, капитан, вооружившись большим фонарем, нырнул в океан…

С «Пеперчино» оказалось все нормально, металл выдержал, и лодка наконец без малейшей помпы под прикрытием утреннего тумана покинула порт Антигуа.

С десяти часов утра началась нестерпимая жара. Термометр показывал пятьдесят градусов на солнце, а в тени, в кубрике, были все семьдесят, к тому же полное отсутствие кислорода.

Нестор намазался кремом от солнца, но это на пляжике крем спасает, а в океане, да еще при пятидесяти градусах, выпаривается из кожи за считаные минуты. Новоявленный мореплаватель начал гореть. На глазах руки и ноги покрылись пузырями, которые к вечеру лопнули, оставив после себя нестерпимую боль и открытое мясо. Нестор завидовал итальянцам, их смуглой, загорелой коже. Казалось, что моряки вовсе не чувствуют адского пекла.