Молодые волки - Александр Белов

Разговор в кабинете давно закончился, а Фил все сидел, не зная как ему теперь поступить. Его, оказывается, оставляли здесь из жалости, никто в него тут всерьез не верил… И что ему было делать? Остаться и доказать, что он еще чего-то стоит? Или плюнуть и уйти? Фил думал, но решение не приходило.

Минут через пять дверь распахнулась, и на пороге появился хозяин кабинета.

– О, Филатов! – слегка удивившись, радушно улыбнулся он. – А ты что здесь сидишь, как бедный родст-

венник? Я его жду, а он… Документы принес?

Фил вскочил и спрятал тонкую папочку с бумагами за спину.

– Товарищ полковник, я… – он смутился, опустил голову. Смотреть в лживые глаза чиновника ему совсем не хотелось, да и не знал он, что ему говорить.

– Ну что?

– Я передумал, товарищ полковник, – решился, наконец, Фил. – Я ухожу…

Он развернулся и быстро зашагал по коридору. До дембеля оставалось всего ничего, надо было как-то определяться в жизни, и Фил обратился к своему тренеру в спортинтернате. Тот обещал помочь и, действительно, быстро все устроил. Фила оформили инструктором по спорту в какой-то почтовый ящик, там же предоставили комнату в малосемейке, а тренироваться он продолжил в родном спортинтернате.

Пчела с Космосом узнали об этих переменах в жизни друга уже после его демобилизации.

– А как же ЦСКА? Ты же в сверхсрочники собирался? – удивился Пчела.

– Передумал, – беспечно улыбнулся Фил. – Надоели эти армейские порядки…

– Ну и правильно, Теофило! – обрадовался Космос. – Бросай ты вообще свой бокс на хрен! Давай к нам с Пчелой! Ты же видишь, как мы поднялись…

Фил промолчал. Друзья и вправду были в полном порядке: деньги у обоих не переводились, на шеях и пальцах засверкало золото, а Космос к тому же заимел еще и автомобиль – огромный старый «Линкольн» коричневого цвета, разрисованный по бокам яркими языками пламени.

– Ну? – обнял его Кос. – А весной и Белый к нам подтянется – такие дела закрутим, что ты!

– Вот Саня подтянется, тогда уж и я за ним, – засмеялся Фил. – А пока потренируюсь еще, надо хоть мастера получить, в самом деле.

К этому разговору они возвращались еще не раз, практически при каждой встрече, но Фил был непоколебим. Ни в каких делах Пчелы и Космоса он участвовать категорически не желал -

по крайней мере до возвращения Белова из армии.

А в марте Космосу пришло странное письмо от Саши. Вначале он, как обычно, писал о службе, о том, что получил недавно третью лычку, что в связи с выводом войск из Афгана забот прибавилось и что из-за этого дембель, скорее всего, на месяц-другой задержат. Потом шли приветы Филу и Пчеле, и в самом конце – приписанная явно второпях, другой ручкой, строчка: «Кос, что там с Ленкой? Она уже месяц не пишет! Разберись, елки зеленые, в чем там дело?»

В этих словах Космос прочел скрытый упрек – мол, обещал проследить, а сам… Упрек, что и говорить, был справедлив. Если Сашиной матери Космос хоть и редко, но звонил, то о Лене Елисеевой он вообще ничего не знал.

Тем же вечером он отправился к девушке домой, но там его ожидал сюрприз – в квартире Елисеевых жили чужие люди. Они сказали, что прежние

хозяева переехали куда-то в Люберцы, точного адреса они не знали.

На следующий день Космос показал письмо Белова Пчеле.

– Ну что скажешь? – спросил он, когда тот закончил чтение.

Пчела пожал плечами:

– Что-то я, вроде, слышал про нее… – задумчиво пробормотал он. – Погоди… В манекенщицы она, что ли, подалась и, кажись, того… по рукам пошла…

– Так что ж ты молчал, дятел? – вспыхнул Космос.

– Кос, да мало ли что болтают… – поморщился Пчела. – Или ты хочешь про эти слухи отписать Белому?

– Ты что, окосел? – вскинулся Космос и задумчиво добавил: – Да, надо сперва все точно узнать, а уж потом решим…

А вскоре им представился случай увидеть, кем стала Лена Елисеева, своими глазами.

Между группировкой Валентина Сергеевича и стремительно набиравшими силу «люберецкими» возник спор из-за одного дискоклуба в центре Москвы. Старшие забили стрелку с конкурентами непосредственно в спорной точке. Для прикрытия переговорщиков на разборку выехала бригада Сохатого в полном составе, в том числе, конечно, и Космос с Пчелой. Старшаки, скромно устроившись за столиком в углу, деловито и сосредоточенно обсуждали свои проблемы, а многочисленные бойцы прикрытия с обеих сторон оккупировали почти половину зала. Разговор шел совершенно мирно, пацаны скучали, и Космос от нечего делать принялся глазеть по сторонам.

За столиком у входа в зал он заметил размалеванную девицу, смутно показавшуюся ему знакомой. Она сидела в компании четырех мужчин, двое из которых годились ей в отцы. Космос присмотрелся и с изумлением узнал в этой крашеной мочалке… Лену Елисееву! Он ткнул в бок Пчелу:

– Глянь на телку у двери, – прошептал он. – Узнаешь?

Пчела неторопливо повернулся к выходу, вгляделся…

– Точно, она, – вполголоса подтвердил он.

– Побазарить бы с ней надо… – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, пробурчал Кос.

– Сейчас? Ты с дуба рухнул? – сердито прошипел Пчела. – Вот уходить будем, тогда…

Космос, подумав, кивнул.

Через каких-нибудь полчаса переговоры были закончены, старшаки двинулись к выходу, а за ними потянулись и все остальные. Космос чуть отстал, свернув к столику, за которым сидела Лена. Он остановился напротив девушки и с ледяным прищуром спросил:

– Так вот кем ты стала, кошка драная? Санька там с ума сходит, а ты, тварь, с папиками ханку жрешь? Сколько они тебе платят, кошелка?

Лена, увидев Космоса, оторопела. А через секунду ее бросило в краску, она опустила голову и, сжавшись, замерла. Зато ее спутники, наоборот, повскакивали с мест, зашумели. Один из них схватил Космоса за грудки, к нему тут же подскочил Пчела и несколько пацанов из люберецких. Назревала крупная буча.

– Что за дела? – раздался сзади бас Сохатого. – Космос, что шумишь? Тебе что, эта телка нужна?

– Мне? – презрительно скривил губы Космос. – Мне эта лярва даром не нужна. Она кореша моего кинула, тварь! На этих вот козлов лысых променяла! Кореш в армии парится, а она…

– Слыхали, пацаны? – повернулся Сохатый к люберецким и к мужикам за столиком. – Никому ваша телка не нужна, так что – нема базара, лады?

– Погоди, а как же мы? – не унимался один из спутников Лены, солидного вида мужчина. – Он нас козлами назвал!

– Ну все, хорош уже! – резко осадил его и бригадир люберецких. Похоже, и для него тоже этот конфликт был совсем не желателен.

– Все, братва, замяли! Нема базара! – Сохатый сгреб Пчелу, Космоса и поволок их к выходу.

Получив на улице пистон от Сохатого, друзья отправились домой. Остаток дня они провели в своей беседке, решая за пивом нелегкую альтернати-

ву – писать или не писать Белову об их встрече с Леной. С одной стороны, им хотелось быть честными перед другом, а с другой стороны… С другой стороны, было много чего. Так много, что в конце концов Пчела с Космосом решили – пусть Саня их простит, но пока они ничего писать ему не будут.

XXXIII

Встреча с Космосом была как пощечина, как оплеуха, как удар под дых. Он давно уже ушел, а Лена все не могла прийти в себя. Щеки пылали, мысли в голове путались, было нестерпимо стыдно и больно. О настроении и говорить нечего – оно было испорчено напрочь.

– Ленок, ты что голову повесила? – утешали девушку ее спутники. – Из-за этого придурка? Брось, нашла из-за чего переживать! Вот увидишь, мы этого козла еще встретим и таких ему отвесим, мало не покажется! – после ухода братвы они расхрабрились, расправили плечи, и все как один выглядели героями.

Лена покорно кивала, что-то отвечала, улыбалась через силу, даже выпила по требованию мужчин один за другим три фужера шампанского. Не помогло и это. Ее ужасное, подавленное состояние не проходило. Вечер, увы, безнадежно испорчен. В конце концов это дошло и до ее спутников, один из них

вспомнил о каком-то срочном деле, а вслед за ним, сославшись на головную боль, отправилась домой и сама Лена. Дома, не вдаваясь в разговоры с мамой, она умылась и сразу забралась в постель. Лена лежала, уткнувшись невидящим взглядом в стенку, и вспоминала все события последнего года.

Ну что за жизнь была у нее в прачечной? За копеечную зарплату она целыми днями таскала туда-сюда чужое грязное белье. Отец беспробудно пил, мама болела, денег не хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать, и вокруг было столько соблазнов!

Через год после Сашиного ухода в армию умер отец, и они с мамой сменяли квартиру, переехав из престижного Юго-Запада в богом забытые Люберцы. Это была ее, Ленкина, идея – на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое-то время просто нормально пожить, не считая каждую копейку.

С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там-то на нее и положил глаз