Дешево и смертельно - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Для святого дела могу и паяльником… но можно и по-другому, на психологии сработать. Что для этой жабы дороже всего на свете?
– Ее драгоценный сыночек, – не задумываясь ответила Рита.
– Ну так чего проще! Украдем ее сыночка, пригрозим, что мы его… паяльником, жаба все и выложит. А, сеструха? Я вам помогу!
Рита тряхнула головой:
– Ну ты и авантюрист, Фюрер! А с виду не подумаешь…
– Удачно маскируюсь.
– И что, думаешь, получится?
– Запросто. Я только позову еще пару друзей…
Через час притащились двое приятелей Фюрера, такие же длинноволосые и немытые, приволокли авоську пива, расселись на полу и принялись это пиво пить. Рита не поняла, зачем нужно такое подкрепление, но спорить не стала: энергия и хватка Фюрера произвели на нее впечатление.
– Ну что, – Фюрер протянул ей мобильный телефон, – звони маменькину сыночку. Его надо изолировать.
Рита набрала рабочий номер телефона Евгения. Не будет же мамаша его вечно держать под домашним арестом, на работу-то нужно ходить…
– Здравствуйте, Евгений, это Рита. Нам срочно надо увидеться.
От ее голоса у Евгения, вероятно, начался нервный припадок, но он превозмог себя и ответил:
– Я не могу… – заныл этот образец мужественности, – у меня… – Он запнулся, срочно изобретая уважительную причину.
– Я понимаю, у вас критические дни, – оборвала его Рита, – но если вы сейчас не встретитесь со мной, я немедленно свяжусь с вашей дражайшей маменькой, и мы продолжим наш последний плодотворный разговор у вас на квартире.
Евгений решил выбрать из двух зол меньшее.
– Нет-нет! – испуганно забормотал он. – Мы встретимся! Скажите, когда и где!
Евгений, как всегда, пострадал через собственное слабоволие. Чтобы избежать скандала с матерью, он согласился приехать куда скажут и через час уже сидел на многострадальном топчане, косился на дверь морга и с ужасом смотрел, как Рита набирает его домашний номер.
– Что вы хотите делать? – ныл он. – У мамы больное сердце…
– Это у нее-то больное сердце? – не поверила Рита. – Да она всех нас переживет, у нее вообще сердца нету…
– Пресмыкающиеся очень живучи! – невозмутимо сообщил Фюрер. – Крокодил, например, вообще до трехсот лет может дожить.
– Не смейте так о маме! – вякнул Евгений.
– Ты бы лучше о дочери вспомнил, скотина, которую твоя мамочка упекла неизвестно куда! – не выдержала Рита.
– Дай я ему плюх надаю! – азартно предложил Сережка.
– Нельзя, – серьезно возразил Фюрер, – лучше это сделаю я.
– Это почему же лучше? – заартачился Сережка.
– Потому что у тебя это будет сведение счетов. А если я ему вмажу, то без всякой злости, просто для пользы дела.
– Прекратить разговорчики! – рявкнула Рита голосом старшины-сверхсрочника. – Не слышно ничего…
– Светлана Федоровна? – Теперь голос Риты просто сочился медом. – Это Маргарита, вы меня, надеюсь, еще не забыли?
– Я тебя, стерва, никогда не забуду! – взвизгнул женский голос в трубке. – Чего тебе надо? Ведь я сказала, чтобы ты больше нам не звонила!
– Как хотите, – проворковала Рита, – я могу повесить трубку, и вы не узнаете, где сейчас ваш обожаемый сыночек и что с ним делают.
– Что? – завопила Светлана Федоровна. – Ты врешь! Женечка сейчас на работе!
– Вы так думаете? Ну так поговорите с ним!
Рита протянула телефон Евгению, но он молчал. Тогда Фюрер примерился и аккуратно отвесил ему пощечину, такую сильную, что у бедняги клацнули зубы и голова чуть не отвалилась.
– Мама, мне пришлось приехать… меня заманили обманом… – проскрипел он.
Светлана Федоровна, несомненно, слышала клацанье зубов своего ненаглядного сыночка и поняла, что все очень серьезно.
– Что там происходит? Что с тобой делают? Где ты?
– В морге, – ответил Евгений чистую правду и, покосившись на Фюрера, добавил: – Какой-то страшный человек с длинными волосами включил паяльник…
Рита забрала телефон, удовлетворенно кивнув, и Фюрер выключил паяльник: зачем зря жечь электричество.
– Ну что, Светлана Федоровна? Мне повесить трубку?
– Стерва! Убийца! Что ты делаешь с Женечкой? Чего тебе надо? Я немедленно звоню в полицию!
– Валяйте! – разрешила Рита. – Звоните, дорогая Светлана Федоровна! – Рита была сама любезность. – И расскажите им об обстоятельствах отъезда за рубеж вашей невестки и внучки, о том, как вы подделали разрешение от имени своего сына…
Рита снова била наугад, но попала в точку, потому что Светлана Федоровна замолчала на некоторое время, а потом, уже совершенно другим голосом, куда более сдержанным, хотя и полным ненависти, спросила:
– Чего ты от меня хочешь? Денег?
– Нет, что вы! Я прекрасно знаю, что у вас их нет и никогда не было. Да меня деньги и не интересуют. Я хочу найти сестру и племянницу. Поэтому от вас мне нужно узнать все, что вам известно.
– Мне ничего не известно! – прошипела Светлана Федоровна, как гадюка, которой наступили на хвост.
– Шутки кончились! – раздельно произнесла Рита. – Вы и не представляете, с какими людьми связались и на какую жизнь обрекли собственную внучку, понукаемая ненавистью к Марине.
– Но я… я ничего не знала, – прорыдала гадюка.
Теперь она решила бить на жалость.
– Плохо, – огорчилась Рита, – тогда мы будем пытать Евгения, пока он нам все не расскажет…
– Он ничего не знает! – вскрикнула Светлана Федоровна в ужасе.
– Плохо, – повторила Рита, – значит, мы будем пытать его очень долго.
– Нет, нет! Я скажу вам все, все, что знаю…
– Я слушаю. – Рита была спокойна как удав.
– Но я знаю совсем мало… – и наконец решившись, Светлана Федоровна упавшим голосом проговорила: – Нотариус Семиухов Викентий Романович, телефон… Я имела дело только с ним… честное слово, больше я ничего не знаю!
В трубке послышались всхлипывания, потом Светлана Федоровна еле слышно сказала:
– Отдайте мне Женечку! Пожалуйста!
Послышался вопль Евгения – это Сережка, невзирая на запрет Фюрера, все же залепил ему в глаз.
– Ав-в, – завыла Светлана Федоровна, забыв от ужаса человеческие слова.
– Да оставь ты его! – в сердцах крикнула Рита и бросила трубку.
В приемной нотариуса Семиухова примерно за час до закрытия появилась весьма сексапильная блондинка, завитая, как пудель, и накрашенная, как индейский вождь перед боем. Блондинка была в трикотажном красном платье. Вызывающе покачивая бедрами, она подошла к бритоголовому парню бандитского вида, который задумчиво смотрел в экран компьютера, изображая секретаря нотариуса, а по совместительству и вышибалу. Низко наклонившись к плечистому секретарю, так что рискованный вырез платья оказался прямо у него перед глазами, красотка прощебетала:
– Могу я поговорить с Викентием Романовичем?
Парень, видавший всякие виды, тем не менее благосклонно задержался взглядом на вырезе и наименее хамским голосом, на который был способен, спросил:
– А вы записывались?
– Нет, – честно призналась блондинка, – но мне очень, очень нужно с ним поговорить! Помогите мне, прошу вас! Я буду так вам благодарна, так благодарна!
При этих словах она выразительно закатила глаза и призывно повела бюстом. Секретарь нервно сглотнул, покосился на ожидающих приема старух и, включив переговорное устройство, произнес охрипшим голосом:
– Викентий Романович, вы не сможете принять одного… очень ценного клиента?
Затем он поднял взгляд на блондинку и сказал:
– Сейчас выйдет человек, сразу заходите.
Сидевшая поблизости старуха с пламенным взором человека, отягощенного пожизненно активной позицией, подскочила и закудахтала:
– Это почему она вне очереди? Сейчас будет очередь дамы в шляпке, потом очередь гражданина с палкой, потом очередь дамы с авоськой, а потом – моя.
– Девушка по предварительной записи, – сурово отрезал вышибала.
– Мы все по предварительной, – не унималась старая активистка, – если она пройдет, мы можем не успеть! Я третий раз записываюсь!
– У девушки абонемент! – рыкнул парень. – А будете шуметь – очищу помещение!
– Не имеете права! – пискнула активистка, но решила от греха замолчать: вдруг действительно очистят.
Как раз в это время от нотариуса вышла разбитная бабенка так называемого бальзаковского возраста, и блондинка, под ненавидящими взглядами очереди, проскользнула в кабинет.
Развязной походкой она подошла к столу нотариуса и села напротив него, вызывающе закинув ногу на ногу и поддернув юбку до предела.
Нотариус, плешивый мужичок маленького росточка с маслеными глазками, уставился на посетившее его кабинет явление природы и с интересом произнес:
– Слушаю вас!
– Викентий Романович, дорогой! Вся моя надежда только на вас!
– А в чем дело? – В голосе нотариуса проскользнула подозрительность, довольно распространенная при его профессии.
– Понимаете, моя тетушка при смерти… – Красотка открыла сумочку, вынула оттуда кружевной платочек, поднесла его к совершенно сухим глазам и громко всхлипнула.
