Магия чистых душ 2 (СИ) - Шах Ольга

— Аня, тужься! Сейчас уже все!

Испуганный вскрик Веры.

— Они что, стрелять будут?

И все, боль отошла и хныкающий младенческий писк, радостный смех Нины, что-то воркующей малышке.

Потом удивленный возглас Веры.

— Мам Нина, тетя Аня! Смотрите! Они не могут в нас попасть! Пули отскакивают! И в них попадают! Как от резинки!

— Вера, гони!

Глава 22

Машина как будто прорвалась сквозь большой пузырь.

Стрельбы не стало слышно. И наступила тишина. Завернутую в одеяло малышку вручили мне. Сейчас Нина занималась мной. Но вроде бы ничего опасного. Собрав все силы, вся в слезах и соплях, я, просканировала сама себя. Отлично, разрывов и ссадин нет, плацента отошла целиком, кровотечение прекращается. Все так и должно быть. Нестерпимо захотелось пить. Нина ещё раз обтерла мне лицо, дала напиться. Ладно, теперь не более десяти минут медленной езды, и мы будем в лесном домике, а это уже дома. Там нас ждут.

Интерлюдия

Мир Земля. Десять минут спустя.

Витяй выбрался из-под вывороченного бурей здоровенного корневища старой лиственницы, куда он заныкался сразу же после того, как пули, выпущенные из автоматов и пистолетов пацанами, стали возвращаться к ним же.

Вначале Витяй стоял со всеми, разгоряченный азартом погони, даже забыв, что он, собственно, ещё не носит гордое звание бойца, а только пока что на подхвате. Но всеобщий азарт захватил и его, и он радостно реготал со всеми, вот мол, щас они тряхнут этих баб, выяснят, чего они убегали, что от них самому шефу надобно. Шеф велел доставить к нему только врачиху пожилую, а про другую бабу и девку ейную он ничего не говорил. Особой злости на этих баб у них и не было. Но тут у Серого, командира их боевой десятки, зазвонил телефон, он махнул рукой, мол, заткнулись все! выслушал все, что сказали ему по трубе, враз посуровел.

— Братва, эти суки наших на Мице порешили! Хотели их Мицей задержать, поставили поперек дороги, а они на таран пошли! Прикиньте! Парни в кювет, а они машину смяли и сбросили туда же в кювет, прям на пацанов же! Их там придавило. Синий отзвонился, лежит под машиной, ног не чувствует. Помощь вызвал, но пока нет никого. Боится, замёрзнет на снегу, зима… Так что за пацанов, мочи их, братва!

Троха пытался сказать, что мол, шеф велел врачиху живой к нему привезти, но Серый так вызверился на него, что Троха замолчал сразу. Пацаны приготовились стрелять, Витяй тоже бы приготовился, только ствола ему ещё не доверяли, и оставалось только тяжко завидовать друганам. Но когда пули, на подлёте к машине убегавших женщин как будто замедлялись, а потом и вовсе зависали в воздухе, зависть поубавилась. А уж когда заорали первые пацаны, словившие свои же пули, Витяй шустро нырнул в ту нору под корневище.

Там и сидел, трясясь от страха и повторяя — Ой, мамочки! Падали пацаны, сраженные своими же выстрелами, кто-то замолкал, кто-то выл не своим голосом, видимо, жив был ещё…, а машина этих странных баб завелась и тихо вначале, а затем, ускоряясь, двинулась с места прямо в непроходимую чащобу. Медленно исчезая из поля зрения. Вот скрылась кабина, понемногу скрывался кунг машины, а потом и сцепка с легковушкой.

И тишина. Только стоны и матюки раненой братвы. Витяй сидел ещё минут десять, не решаясь вылезти, а попросту, трусил. Потом вылез осторожно, огляделся. Хоть и темнело уже, но лежащие на снегу тела были хорошо видны. И темные пятна вокруг них. Наверное, кровь — догадался Витяй. Осторожно подобрался к месту, где стояла машина, которую они хотели задержать. Четко виднелись следы протекторов машины, которые вели прямо в чащобу и там внезапно обрывались. Как будто и не ехала никогда машина здесь… Но Витяй видел это все своими глазами… Она ехала и потом пропала.

Осматривая тела пацанов (живых осталось только двое и те были без сознания), Витяй нашел у Серого его навороченный новенький смартфон, которым он страшно гордился и изредка давал позвонить с него мелкой шушере типа Витяя. Только хотел незаметно положить его себе в карман, как телефон зазвонил. От резкого звука посреди лесной тишины Витяй вздрогнул. Горела надпись на экране — Шеф. Витяй неуверенно пробормотал — Але! Из трубки послышалось.

— Ну, где вы там, раздолбаи? Что вы там за гонки устроили, где врачиха? Сам главный прилетел, ждет, а вы там телитесь!

Весь, вспотев сразу, Витяй робко пробормотал.

— А пацанов нет больше, все убитые, и Серый тоже. Вот Троха и Жека живые ещё пока, тока без сознания они.

— А ты кто?

— Я? Витяй я…

— Кто пацанов завалил?

— Никто. Они сами. Как начали палить по машине, так и застрелились.

— Ты чё несёшь, придурок? Обкурился шмали какой?

Витяй обиделся.

— Ниче я не обкурился, я вовсе не курю, я в качалку хожу. А только пули от той машины отскакивали и в пацанов же попадали. А потом машина поехала прямо в чашу и пропала. Даже следов от шин нет. Вот вначале есть, а потом обрываются и все.

— Слышь, ты, Витяй, я сейчас приеду, будь там!

Витяй положил смартфон в карман, постоял, но было холодно. Вздохнул и потащил по очереди к машине Троху и Жеку. Сам сел в машину, завел двигатель, включил печку и стал ждать шефа. Хорошего ожидалось мало.

Мир Земля. Час спустя.

Фары подъезжавших нескольких машин Витяй увидел издалека. На улице заметно похолодало, и выходить из теплого нутра машины не хотелось, но надо было. Сел ровнее, включил фары своей машины, чтобы его тоже увидели и не подстрелили случайно. Вышел из машины, поеживаясь от холода, забиравшегося под жалкую куртенку на рыбьем меху. В морозном воздухе все ещё остро пахло железистым привкусом крови и кислым запахом сгоревшего пороха. Машины подошли вплотную, галогенные фары ярко освещали место недавней трагедии. Из головной машины вышел сам шеф, за ним ещё один мужик, худой, болезненный, зябко кутающийся в меховое пальто. Шеф подозвал робко жавшегося у своей машины Витяя.

— Ты Витяй? Ну, давай, рассказывай, что тут случилось!

Ещё раз повторил свой рассказ Витяй, неуверенно, запинаясь, путаясь в последовательности, трясясь то ли от страха, то ли от внутреннего холода. Шеф сразу же начал орать.

— Дебилы! Придурки!! Вам кто велел стрелять? Вам сказали, привезти живыми!!!

Витяй всегда был за справедливость и поэтому робко возразил.

— Так сказали, что привезти врачиху, а про другую бабу и девчонку ее ничего не говорили! Вот пацаны и хотели с ними… это того…

— Стреляли зачем? — шеф уже побагровел от злости.

— Так не хотели стрелять, но Серому позвонил на трубу Синий. Эти бабы их там, на выезде порешили… пошли на таран, машину сбросили, прямо на пацанов, они в кювете прятались. Толяна насмерть задавило, а Синий ещё живой был, позвонил… вот Серый и велел стрелять. Троха не хотел, но Серый велел ему заткнуться. А потом стали стрелять… только вот все пули как будто от резины отлетали и все назад в пацанов…

Голос подвёл Витяя, дал петуха. А что вы хотите, пацану только семнадцать лет.

— А потом я пошел посмотреть, где машина стояла… а следов и нет. Как будто растворилась в воздухе.

— А ты почему не ранен, живой?

— Я не стрелял, у меня ствола нет, рано сказали… — сконфуженно пробормотал Витяй.

Худой брезгливо сморщился.

— Ведь сказал, что добром поговорить надо, нет, устроили тут Куликовскую битву! Покажите, где тут это место!

Худого услужливо подвёл к месту пропажи сам шеф. Гость внимательно вглядывался в следы машины, недоверчиво хмыкал, крутил головой. Наконец сказал.

— Никакой чащи не вижу, там дорога, лес какой-то. Что-то здесь не так… и врач эта, и пули назад летят, машина растворяется в воздухе. Что-то уж больно это похоже на игры военных…

Затем повернулся и пошел к своей машине, бросив на ходу — Пацана приберите!

Застывший у того места, где пропала машина, Витяй вдруг отчётливо понял — сейчас его будут убивать. Совсем, бесповоротно. И прежде чем сопровождение шефа вскинули стволы автоматов на траверс выстрела, пацан, вскрикнув как-то жалко, по заячьи, кинулся в ту самую чашу. Вначале он как будто завяз в густом желе, пытаясь пробраться через него, но ничего не получалось. Легкие уже жгло огнем, вздохнуть не получалось, но Витяй все равно пытался прорваться вперёд. Наконец, облепившая его пленка лопнула, и он повалился вперёд, упав на землю, он жадно дышал, вбирая в лёгкие замечательный, вкусный, живительный воздух. Потом кое-как поднялся на ноги, пошатываясь, оглянулся.