ТЕМНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ: РОЖДЕНИЕ ПСИ-КОРПУСА - Дж. Грегори Киз

– Значит, это не совпадение и не иллюзия. Тэпы действительно являются потомками членов этих культов.

– Да, сэр.

– Как далеко вы сможете продвинуться?

– Я работала над обобщением – пыталась найти общие элементы в различных культах. Еще я определила расположение некоторых центров поклонения – пещера на Юкатане, древний буддистский храм в Китае, склеп на вершине горы на Филиппинах. Думаю, эти места нужно проверить.

– Вы сказали, что работали над обобщением.

– Да, сэр. Теперь я интерн в отделе коммерческих телепатов, и у меня нет времени…

– Вам хотелось бы работать в моем офисе? Я могу принять вас на работу на полный день.

Она и не пыталась скрыть свою радость при этом предложении.

– Это было бы чудесно, сэр.

– Хорошо. Я сделаю необходимые распоряжения.

Глава 3

Фиона очнулась в кромешной густой тьме. Она была в гробу. Стенки были изготовлены из какого-то мягкого войлочного материала, за пределы которого ее разум не мог выбраться.

Воздух попадал на лицо через небольшую трубку. Поерзав, она обнаружила, что может подвинуться на несколько дюймов в каждом направлении. Она могла перевернуться, хотя при этом начала болеть нога, помещенная в толстый слой гипса. Но она не могла сесть – места было недостаточно даже для того, чтобы свернуться клубком, как эмбрионы.

– Где я? – прошептала она.

Через несколько мгновений она закричала, потому что ее ноги начали чесаться, потом зачесался живот, потом – разум. И она не могла выдержать этого – просто одной мысли, что она не может двинуть ногой или рукой.

Она не знала, как долго продолжалась паника, но, в конце концов, она успокоилась, использовав технику релаксации, которой ее научил дедушка Манки. И прислушалась.

Почти ничего – лишь смутное чириканье на грани восприятия. Она изо всех сил вытянулась своим разумом.

Ничего.

Она обнаружила рядом с воздушной трубочкой еще две. Одна – для воды, по другой подавали какую-то безвкусную пасту. Так что ее не пытались уморить голодом.

Она вновь попыталась дотянуться куда-нибудь разумом. Если только она смогла бы найти другой разум, находившийся на свободе под солнцем, разум, за который она могла бы ухватиться, как за соломинку, – но ничего. Надежда и без того была слабой – без прямой видимости она смогла бы связаться лишь с таким же сильным телепатом.

Чтобы убить время, она повторяла таблицу умножения, рассказывала себе истории, вспоминала сотни пейзажей, которые повидала за свою жизнь, – скалистые горы Андорры, ледяную зеленоватую красоту Аляски, суетливое безумие Токио, Сингапура, Нью-Йорка, Мехико, спокойные неподвижные воды Тасик Чини… note 34

Она проснулась мгновенно. Кто-то говорил с ней, верно? Сказал ей что-то. Возникло ощущение комфорта и даже счастья, но оно отдавало чем-то искусственным.

"Фиона". Голос был сильным и ясным. Она ухватилась за него, понеслась ему навстречу. Он был всем.

"Фиона, я могу спасти тебя. Но ты должна делать то, что я скажу".

"Пожалуйста, вытащите меня отсюда".

"Хорошо. Но сначала ты должна кое-что для меня сделать. Ты должна пообещать, что будешь хорошей девочкой".

"Я обещаю!"

Возникла краткая пауза. (скептицизм, бьющий больно) "Я тебе не верю. Тебе не следует лгать мне, Фиона. Я вернусь, когда ты будешь готова".

И голос исчез, словно его и не было.

Проходили часы, дни, месяцы или годы – она не могла понять. Она жила надеждой, что голос вернется. И когда она осознала, что дошла до грани безумия, он вернулся.

"Здравствуй, Фиона".

– Пожалуйста, не делайте так больше. Пожалуйста.

"Ты готова быть хорошей девочкой?"

"Я сделаю все, что вы хотите".

"Ты была связана со многими дурными людьми. Человек, которого ты называла дедушкой Манки, – Джек О'Хэннлон – был убийцей. Он воспитал тебя, поэтому ты не можешь отвечать за свои чувства к нему, за преступления, в совершении которых ты участвовала по его воле. Я могу уничтожить все свидетельства. Я хочу быть твоим другом, Фиона, по-настоящему хочу, но ты должна помочь мне".

"Как?"

"Ты многое видела. Ты о многом знаешь. Эти люди – не твои друзья, Фиона. Они преступники и убийцы. В Женеве они заложили бомбу. Они убили много людей".

"Пси-Корпус", ответила она. "Мы бомбили Пси-Корпус…"

Неожиданно в ее голове взорвалось множество образов. Девочка лет тринадцати, большую часть ее лица срезало. Стонущий старик, пытающийся дотянуться до чего-то рукой, которой уже не было. Облако боли, резкой и всеобъемлющей. "Фиона, по-твоему, что такое Пси-Корпус? Злодеи, которых убивает твое отважное героическое подполье? Но это твоя родня. Люди, такие же, как и ты, пытающиеся найти безопасное укрытие, где нормалы не будут ненавидеть их, бояться их, убивать их. И когда они находят такое убежище, что происходит? Еще больше убийств, но на этот раз от рук своих. Вот в чем ты участвовала, Фиона".

Она не хотела, чтобы голос уходил. Она не хотела. Ей не нравилось то, что он говорил, но это было значительно лучше, чем молчание. Ей казалось, что она стоит на краю пропасти, и внизу нет ничего. Только голос удерживал ее от страшного падения.

"Вы лжете", сказала она. "Вы лжете. Пси-Корпус – это рабство".

Чужой разум обрушился на нее резко и мощно – это была самая сильная и жестокая атака, которую ей пришлось испытать. На мгновение она едва не подчинилась, но Манки хорошо подготовил ее. Сильным ударом она начала выталкивать разум-захватчик – дюйм за дюймом, затем ярд за ярдом, создала сначала невысокий барьер, а потом построила стены, которые окружили ее. Плача, она прикоснулась к небу своего крошечного мирка, пытаясь доказать себе, что она реальна, и почти сдаваясь.

Больше всего она боялась, что сдастся.

Она снова заснула, и голос вернулся. Ее стены поднялись сами, разбудив ее. Как только она задремала, голос вернулся. Он продвигался вперед, все дальше и дальше, пока что-то внутри нее не взорвалось и не выпрыгнуло наружу – бич, клинок, – и она ощутила удовлетворение, услышав вопль боли.

И ненадолго ее оставили в покое.

А потом – настолько слабо, что она поначалу подумала, то сама создала его, – она услышала другой голос. Осознав, что он реален, она решила было, что это обман. Но он был слишком слабым, ощупывал все вокруг и казался таким же напуганным, как и она сама. И он не смог бы добраться до нее без ее помощи.

Все еще переполненная подозрениями, она игнорировала его так долго, как могла, но затем снова высунулась наружу.

"Ты кто?" спросила она.

"Кто? Кто?"

"Так ты попугай?"

(что-то, похожее на смех) "Нет. Я пленник вроде тебя. В крошечном ящике. Я был здесь…"

Голос ослаб, угасая в ее разуме, как свеча на сквозняке. Она укрыла его.

"Меня зовут Фиона".

"Я – Мэтт. Мэттью. (пауза) Кажется, я теряю рассудок. Наверное, я тебя придумал".

"Может, это я придумала тебя".

(пауза) "Мы должны разрешить эту проблему, верно?" сказал Мэттью. "Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю".

"Это ничего не докажет. Декарт сказал…"

"Пожалуйста, без философии. Какой-то мертвый француз, пытающийся доказать, что мы нереальны, – это последнее, что нам нужно".

"Может, ты еще один из этих бандитов из Пси-Корпуса. Что ты об этом думаешь?"

"Мог быть. Или я – это ты, а ты – это я. Может. Мы оба безумны. Но я знаю только, что теперь мне лучше".

"Мне тоже. Я… Мэттью? Мэттью?"

Но он исчез.

"Фиона?"

"Где ты был?" – гневно спросила она.

"Меня пытались просканировать. Кажется, я потерял сознание".

"Ты даже слабее, чем раньше".

"Я в порядке. Я просто беспокоился, что они… что они узнают о нас".

"Ты имеешь в виду ту дикую ночь, что мы провели на пляже в Санта Круз?"

(смех) "Черт, я хочу узнать об этом поподробнее".

"Ты встретил меня на вечеринке", начала она. "Она была скучной. У хозяина была мерзкая маленькая собачонка, и он пытался заставить нас смотреть на фокусы…"

"… и мы пошли на карнавал, отрывались по полной, пока не заметили гнома и великана, следовавших за нами…"

"…но мы оторвались от них, и когда погоня прекратилась, мы оказались на пляже, я так замерзла, что ты отдал мне пиджак…"

"На самом деле это был свитер. Тогда ты сказала мне, какой я большой и сильный, и спросила, купался ли я когда-нибудь в Тихом…"

"Эй, притормози, дружище", сказала Фиона. "Я не собираюсь заходить так далеко в первой фантазии. Соберись".

"Прости. Что если мы просто гуляли, держась за руки, и любовались морскими звездами?"

"Лучше. Значительно лучше".

"Потом мы могли вернуться ко мне…"

"И съесть пиццу. Боже, я бы съела пиццу. И выпила бы пива".

На следующий день другой голос вернулся, но она заткнула его. Он не был ей нужен, как раньше. И что более важно, она не хотела открыть им даже щелочку, чтобы они проведали о Мэттью. Было ясно, что ее тюремщики совершили серьезную ошибку: они приложили много усилий для ее изоляции, чтобы она могла контактировать лишь с ними. Они недооценили ее или Мэттью, или обоих.