Запах «Шипра». Сочинский вариант - Михаил Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Башков-отец размашисто греб, поглядывая через плечо вперед. Лодка шла у самого берега, мелкие беспорядочные волны в заливе звонко шлепали по бортам. При вспышках костра я видела впереди черную оконечность мыса, а за ним белые гребешки высоких валов.
— Вспоминаю вашу историю, Евгения Сергеевна. Думаю, — заговорил Башков.
— О чем же?
— Чувствую, вам хотелось бы того… ну, мужчину с лестницы разыскать.
— Хотелось бы.
— Как же вы узнаете, если не разглядели его лица?
Он перестал грести. Слабый отблеск костра мелькнул на его лице. Он ждал. Я молчала. Тогда он опустил голову, сделал сильный гребок, лодка поравнялась с оконечностью мыса. Ветер сразу нажал мне в спину.
— Я попробую его узнать и так.
Он еще на что-то, видимо, надеялся. Хотя перестал грести, поднял голову, я опять увидела отблески костра в темных пятнах его глаз. И тогда я сказала, четко разделяя слова:
— От вас так сильно пахло тогда вашим любимым одеколоном «Шипр».
Он рассмеялся.
Я опешила.
Он смеялся весело и беззаботно, как человек, который удачно «разыграл» приятеля и, наконец, не выдержал и расхохотался.
Я растерянно смотрела на него.
Продолжая смеяться, Башков еще раз взмахнул веслами, сильно послав лодку вперед. Набежавший вал положил ее на бок. Волна плеснула в лодку. Я невольно отклонилась.
Внезапно Башков бросил весла, ухватился за борта лодки и разом ее перевернул.
Сбитая с толку его смехом, я не успела ни собраться, ни ухватиться за лодку. Меня сильно ударило бортом по виску, на какое-то мгновенье я потеряла сознание.
Холодная вода хлынула в лицо и сомкнулась над головой…
6
Конечно, он все продумал заранее и решил воспользоваться удобным случаем, чтобы разом избавиться от опасного свидетеля. Расчет его был точен и прост. Как в случае с Валей Бессоновой, все выглядело бы внешне вполне правдоподобно и ничем не напоминало убийство. На самом деле — изрядно выпили, поехали кататься, лодка перевернулась… и его спутнице не повезло.
Сам он утонуть не боялся, в лодке лежал пробковый пояс.
Да и до берега было не так далеко…
Я вынырнула сразу.
В голове шумело от удара. Волна качнула меня, плеснула в лицо. Рядом было черное днище лодки, я потянулась к нему и только тут вспомнила про Башкова.
Я оглянулась.
Он вынырнул за моей спиной. Мы разом увидели друг друга.
Волна подняла его надо мной. Он рванулся, вцепился в мои плечи. Я только успела вдохнуть — и мы вместе ушли в воду. Глубина была небольшая, я почувствовала под ногами песок.
Башков придавил меня ко дну.
И я забыла все, чему научилась в школе милиции.
Он держал меня крепко, и воздуху мне уже не хватало, в голове застучал молоток. Я в яростном отчаянии сама вцепилась в него. Он хотел освободиться, но я не отпускала его.
Наверное, мы так и утонули бы вместе… Молоток в моей голове застучал все сильнее, сильнее… и тут я уперлась ногами в живот Башкова, сильно оттолкнулась вбок и вверх… Уже выныривая, я опять ударилась затылком о борт перевернувшейся лодки.
Не знаю, что меня спасло. Не помню, как удалось поднять над водой лицо и сделать спасительный вдох…
Помню скользкое дно лодки, ее выступающий киль. Я держусь за него у самой кормы обеими руками, жадно, с надрывом, дышу, отплевываю попадающую в рот воду.
Вокруг белесоватая темень ночи, ветер, волны, бьющие в спину и то и дело накрывающие меня с головой.
Башкова нигде не видно.
Мне холодно, очень холодно. Руки мои трясутся, по правому виску сбегает горячая струйка, временами я чувствую ее соленый привкус. Струйку смывает вода, хлещущая в лицо. Голова кружится, сознание работает вяло и неотчетливо. И только мои руки, как бы существуя сами по себе, продолжают упорно цепляться за лодочный киль.
Я теряю всякое представление о времени, мне кажется, что плыву так уже давно, всю ночь.
Но вот волны стали круче и выше, держаться за лодку стало трудней. Меня подняло волной, я заметила впереди что-то черное и догадалась: это — остров, я видела его, когда впервые с Максимом приезжали сюда.
Меня несло мимо. Я понимала, что до другого берега здесь несколько километров и живой туда я уже не доберусь. Управлять лодкой я не могла, отпустить ее не решалась — меня захлестнуло бы первой же волной.
И тут я нащупала ногами плотное песчаное дно.
Я очень замерзла, и ноги уже не слушались меня. Но, кое-как упираясь ими, я подталкивала лодку к берегу, все еще боясь выпустить ее из рук.
Черный обрыв острова надвигался все ближе и ближе, и я уже слышала шум разбивающихся о берег валов.
Большая пенистая волна нахлынула, подняла меня на гребень и понесла. Лодка с маху ткнулась в песок. Меня перебросило через нее, и она прикрыла меня от следующих валов.
Волны перехлестывали через лодку, но голова моя была над водой.
Я лежала на берегу и уже не боялась утонуть.
А кровь все текла и текла, и мне казалось, что вместе с этой горячей тоненькой струйкой из меня, как воздух из пробитого мяча, уходит жизнь. Я пыталась прижать рану ладонью, но руки мои тряслись, я только размазывала кровь по лицу.
Я уже перестала ощущать холод. Как о ком-то постороннем подумала, что нужно двигаться, обязательно нужно двигаться, иначе можно замерзнуть здесь, на берегу. Но у меня уже не было сил.
Глаза мои были открыты, но не видели ничего.
Вдруг откуда-то с моря возник резкий ослепительный луч. Он ударил мне в лицо, и от боли я закрыла глаза.
В грохот волн вплелся новый нарастающий гул. Он быстро приблизился, оборвался внезапно. Я почувствовала, как меня поднимают, и поняла, что меня нашли и не дадут умереть.
Я еще успела сказать: «Позвоните Орлову…», но вспомнить номер телефона уже не смогла…
…В мое сознание пробился мягкий, но настойчивый голос:
— Ну, ну! Откройте-ка глаза…
Я с усилием подняла веки и увидела перед собой молодое мужское лицо. Потом увидела всего человека в белой шапочке и белом халате. Он сидел рядом на постели и, наклонившись, смотрел на меня.
— Вот так! — сказал он. — Уже хорошо.
Я повела глазами и увидела рядом с кроватью сестру, совсем девочку, тоже в белом халатике и пышной марлевой наколке. Около кровати стояла высокая стойка с розовой ампулой. От ампулы вниз спускалась тонкая резиновая трубочка. В руке, повыше локтя, ощущалась легкая колющая боль.
— Вам повезло, — сказал врач. — Кровь у вас оказалась хорошая. Просто жалко, что вы так много потеряли ее, там, в воде. Но у нас тоже нашлась подходящая кровь.
— Где — у вас?
— У нас, в Ордынской районной больнице.
— Давно я здесь?
— С прошлой ночи. Полсуток не приходили в сознание. Где вы так неудачно поранили голову?
Я подумала. Мысли текли легкие, как воздушные шары.
— Кажется, об лодку.
— Разорвали кровеносный сосуд.
Я вспомнила струйку крови на щеке и как я пыталась прижать ее ладонью.
— В результате большая потеря крови, да еще переохлаждение организма в холодной воде. Хорошо, что вас быстро доставили.
— Кто доставил?
— Мужчина какой-то. Я не видел. Это было не в мое дежурство. Вы не знаете, Верочка?
— Точно не знаю, — ответила сестра. — Кажется, он в нашей газете работает.
«Как только он сумел меня разыскать?…» — удивилась я. Захотела повернуться — и вскрикнула от боли.
Лицо у врача сразу стало серьезным:
— Что у вас, давайте посмотрим.
Он откинул одеяло, иглой от шприца черкнул по бедру — я почувствовала. Он попросил согнуть ногу в колене — я не смогла.
— Что ж, видимо, остаточное явление от переохлаждения спинного или седалищного нерва. Пройдет это.
Я тоже посмотрела на свои ноги:
— Почему я вся так исцарапана?
Врач улыбнулся:
— Не беспокойтесь, тоже пройдет. Это ваш спаситель так усердно вас растирал, чтобы согреть. Догадался. Не скажу, что он этим вас от смерти спас, но задачу нам здесь, в больнице, облегчил значительно. Растер, полушубок разыскал, завернул и привез.
— Все сам?
— Все сам. И рану вам на голове залепил. Изоляционной лентой, ничего другого у него не нашлось. Но залепил основательно. Такой молодец.
— Сегодня уже два раза звонил, — сказала сестра. — Спрашивал, когда можно прийти.
— Ну, сейчас еще пока рано. Сейчас вам няня есть принесет, потом вы поспите. А к вечеру, думаю, будет уже можно. Пусть приходит.
Врач вышел. Сестра отставила стойку с пустой ампулой в угол и тоже ушла. Нянечка принесла какого-то бульону с сухариками, я поела и уснула.
Когда открыла глаза, возле кровати на табуретке уже сидел Максим.
— Разбудил вас.
— Нет, я сама проснулась.