Калифорния (СИ) - Лея Сван

Я пригляделась — в потихоньку расцветающих над морем первых проблесках рассвета, по правую руку от меня, едва угадывался размытый контур отдалённо смахивающий на скалистую гряду.

— Мог бы и сразу сказать… — фыркнула больше из вредности, бодро заработав ногами и припустив следом за темноволосой головой.

Зазнайка… Монотонно перебирая ногами и стараясь не выпускать из вида всё более очевидный берег, я думала о нём, стараясь не называть по имени даже в мыслях. Точно забавное прозвище данное мужу ещё в первый день знакомства отдаляло, выстраивало преграду между мной и таким близким, бередящим душа нежностью «Арнав». Зазнайка — упрямый и высокомерный нахал в которого я нечаянно влюбилась когда-то. Так проще думать о нём теперь, не вспоминая о трепетном, нежном Арнаве, окружившим меня когда-то таким плотным облаком горячей опеки и беспокойной любви, что я почти в нём задохнулась… так думать легче, безопаснее сейчас, позволяя не ворошить рвущееся на поверхность чувство вины и горечь услышанного ночью.

Зазнайка… Он нашёл меня всё же, привычно напридумав себе с три короба, сделав поспешные выводы и стандартно не желая слушать оправданий. Зачем? Он же всегда прав! Есть Бог на небе и мистер Арнав Сингх Райзада на земле — больше никаких авторитетов мой драгоценный супруг не признавал. Скажем честно — он и с авторитетом божественных сил смирился то лишь после долгой и кропотливой работы с моей стороны. Впрочем, лучше не вспоминать — воспоминания о тех днях имели теперь горький привкус потери и тягучего, вязкого сожаления. Богиня вновь крутанула колесо судьбы сыграв со мной очередную шутку, как раз в тот момент, когда я решила, что наконец всё наладилось, расслабилась и … упс — я на метре ярко-рыжего пластика рассекаю посреди открытого океана, пытаясь не отстать от злого как чёрт бывшего супруга, который очевидно мечтает лишь об одном — разделаться со мной. С какого бока ни посмотри — перспектива полный швах. Непонятно откуда выпрыгнувшее немецкое словечко вызвало невольную улыбку, нечаянно напомнив о родителях и маленьком швейцарском городке Эвиан в предгорьях Альп. Там, в светлой и уютной клинике на берегу Женевского озера, я впервые услышала это забавное слово из уст отстранённо-вежливого сухопарого доктора. Первоначальные три месяца лечения папы в этом местечке незаметно растянулись в шесть, а потом превратились в года, продлившись до сей поры. Разговоры о возвращении родителей домой, в Индию, вначале частые, незаметно сошли на нет. Очевидное улучшение состояние отца после инсульта — он уже мог самостоятельно есть и произносить короткие слова, было главным аргументом за продолжение его лечения в этом месте. Кроме того, не привыкшая сидеть без дела мама, между делом начав помогать медсестрам ухаживать за остальными больными, потихоньку стала таким привычным и необходимым элементом клиники, что ей предложили официальную работу там. Маме нравилось швейцарских Альпах не меньше, чем отцу, который в свежем горном климате словно помолодел лет на десять…Боже, как же хочется сейчас просто увидеть их лица, а не эту бесконечную, безразличную воду… Позвоню им! Вот как только выберусь отсюда, так сразу и наберу на мобильном выученный наизусть номер — пообещала сама себе твёрдо. Пусть мама будет ругать. Пусть! От одного звука её голоса и невнятного «Кхуши» произнесённого папой все проблемы покажутся мельче и незначительнее, а в груди разрастётся большое и теплое счастье…

Мысли о родных помогали отвлечься от тревоги, разбегающейся мурашками всякий раз, когда я останавливалась на передышку и бросала беглый взгляд вокруг. Вода, вода, вода и снова вода… везде. Берег словно играл со мной в прятки, в розовеющей дымке рассвета снова и снова отступая назад, а силы всё таяли и таяли… Зазнайка тоже устал. Я видела это по сменившей резкие гребки замедленной манере, в которой он продвигался теперь вперёд. Время от времени он прекращал движение и замирал на спине, раскинув руки словно гигантская морская звезда. Пару раз я нагоняла и его и получив в качестве приза колючий взгляд, вновь видела удаляющуюся от меня спину в налипшей к плечам белой рубашке. Сколько часов прошло с тех пор, как я рухнула за борт сказать было сложно, но когда нечёткий образ берега приобрёл вполне конкретный вид симпатичной песчаной бухты, солнце уже давно поднялось от горизонта, а мои ноги отваливались. Это ощущение было настолько реальным, что время от времени я бросала взгляд вниз — здесь ли они ещё? На каждую из них словно повесили по здоровенной чёрной гире и я ворочала их с героизмом погибающего на арене гладиатора. «Виват Кхуши! Ты сделала это!» мысленно вскинула я в победном жесте неподъёмную руку, когда пластик под грудью внезапно затормозил, царапнув по чему-то жёсткому. Проехавшись всем животом по песку наконец сообразила, что бестолково перебираю ногами лёжа в десятисантиметровой волне на самом берегу. Мозг отказывался сотрудничать, предложив в качестве альтернативы глубокий обморок от усталости. Ничего против я не имела и в последнем рывке выбросив обессиленную тушку на горячий песок, отключилась прямо на месте.

В сознание привел водопад обрушившийся точно на лицо. Может это был и не совсем водопад — много ли отожмёшь из мокрой рубашки, но удовольствие всё равно то ещё! Вода была солёная и противная. Пытаясь отделаться от нежданной напасти, я бестолково замахала руками, сквозь полные соли веки пытаясь разглядеть вредителя. Ответ не оказался сюрпризом — мистер Райзада собственной персоной невозмутимо закончил отжимать на меня свою рубашку, напоследок встряхнув её и обдав лицо мелкой сеткой брызг.

— Отчухалась?

Решив, что ответа он не достоин я лишь плотнее сжала губы и закрыла глаза, подставляя нос солнцу.

— Эй, подъём! — голос Арнава звучал исключительно неприятно, мешая расслабленной неге измученного тела. Что ему ещё от меня надо? Тень легла на лицо, заслоняя живительные ласковые лучи. Зазнайка никогда не сдавался с первого раза. — Кхуши, вставай! Надо идти. Нужно выбраться отсюда до темноты, а солнце уже в зените.

— Вот ещё — с места не двинусь! Тебе надо — ты и иди. Мне и здесь хорошо. Как недавно выяснилось — я всё равно уже умерла, а трупу всё равно где лежать. Тут хоть польза от тела. Крабикам, вон, на обед пойду. Привет, ребята! — проводила взглядом маленькие темные силуэты, резво