История одной судьбы - Лев Овалов

Жени уже нет рядом. Женя училась в Пронске. Ниночку и Колю можно оставить на свекровь. Алексей, кажется, чувствует себя спокойнее в отсутствие жены...

Куда ж ее деть, эту бабушку? Ей небось много чего пришлось хлебнуть за свою жизнь. У нее и документов-то никаких нет. Сколько лет смотрят на мир ее добрые и доверчивые глаза? Она сама считает, что более девяноста. Но, уж во всяком случае, не менее восьмидесяти. Неужели же не стоит постараться сохранить ей еще два-три года жизни?

Да живи ты, живи себе, бабушка! Но бабушке нужно есть. Ломтик хлебца, кусочек сахара...

- Куда же вас, бабушка, поместить?

- А у меня хата, хата! В Варсонофьевском. Я оттуда никуды. Где родилась, там и помру. У меня две курицы есть.

Куда уж разлучать ее с ее курицами!

- Сидите, бабушка...

Надежда Никоновна волком смотрела и на просительницу, и на депутата.

- Вы не обращайте внимания, бабушка.

- А я и не обращаю.

Анна пошла к Поспелову. Его "газик" только что вышел из ремонта.

- Василий Кузьмич, нужна машина...

Анна повезла свою подопечную в Варсонофьевское. Вызвала председателя сельсовета. "Я вас очень прошу..." Зашла в школу. "Найдите двух хороших девочек..." - "А разве есть плохие?" - "Девочки, я вас очень прошу: присмотрите за бабушкой... Прабабушка она вам! А я похлопочу..."

Ну, что ей ветхая эта Анютина? Но взялся за гуж, не говори, что не дюж. Документов не было - нашлись документы. Нашли их с грехом пополам в сельсовете. В райсобесе, конечно, закон! Закон есть закон. Анна к Тарабрину. "Иван Степанович, неотложное дело". - "Что-нибудь в колхозе?" - "Старушка одна". - "А я уж думал, что-нибудь серьезное". - "Если бы вы ее видели!" "Нам о тысячах надо думать, о тысячах". - "Но ведь тысячи состоят из единиц?.." Нашелся закон!

Оно было в ней всегда, но оно все разрасталось и разрасталось, неистребимое это беспокойство!

На Анну жаловались: вот уж ко всякой бочке гвоздь!

Ее вызвал Тарабрин.

- Анна Андреевна, как у вас в колхозе?

- Да, по-моему, ничего.

- Помните, обещали подумать над севооборотом. Загодя надо думать.

- А мы думаем...

- Эх, Анна Андреевна...

- Что, Иван Степанович?

- Беспокойный вы человек, Анна Андреевна.

- Да уж какая есть.

- И другим не даете покоя.

- Так ведь не из-за себя.

- А вам больше всех нужно?

- Да не мне, Иван Степанович! Вам нужно...

В чем-то она сильнее Тарабрина. Тарабрин, должно быть, понимал это. Если год назад колхозу "Рассвет" предоставили честь выдвинуть в депутаты Гончарову, то уже через год многие понимали, что существовала необходимость выдвинуть в депутаты именно Гончарову.

XXXIV

Многие делегаты на районную партийную конференцию собрались под вечер в правлении колхоза. Гончарова, Поспелов, Донцов, Кучеров. Чуть позже подошла Мосолкина. Позвонил из Кузовлева Числов. Уговаривались, когда выехать.

- Утром, пораньше, - решил Василий Кузьмич. - На грузовой машине. Чтоб всем вместе.

Посоветовались, кому выступать. Вопрос этот заботил больше всего, разумеется, присяжного мазиловского оратора Кучерова.

- Кто пожелает, - сказала весело Анна. - Кому есть что сказать.

- Как кто пожелает? - недовольно ответил Поспелов. - Вам, Анна Андреевна...

- Ей положено, - согласился Кучеров. - Но кому-то еще. Колхоз большой...

- А еще Василию Кузьмичу, - подсказала Мосолкина.

- Не-не, я не буду, - отказался Поспелов. - У нас с Анной Андреевной все обговорено, мне незачем вылезать, она все скажет...

Это всем известно, Василий Кузьмич не любит встревать поперек начальству, а время такое, что без критики выступать нельзя. Гончарова на этот счет посмелее, вот Поспелов и предоставляет ей честь выступить на районной конференции.

Донцов усмехнулся.

- А вы здорово собираетесь, Анна Андреевна?

Анна в ответ тоже усмехнулась.

- Чего здорово-то, Андрей Перфилыч?

- Ну, как говорится, выдавать?

- Кому и что?.. Извините, Андрей Перфилыч, но мы иногда хуже детей. Самим себе, что ли? Неполадок много, но ведь все это наши неполадки. Что в колхозе, то и в районе. Выдавать буду, да только самим себе!

- Ну, это вы полегче, - забеспокоился Поспелов. - Себе-то себе, да только, когда шишки делят, себе лучше поменьше. На колхоз и без вас собак навешают...

Анна давно уже собиралась выступить на районной конференции, у нее было что предъявить райкому. В самом деле, стоит задержать сдачу мяса или молока, к колхозу сразу приковывается внимание, а если все сдавать вовремя, "Рассветом" никто и не поинтересуется. Ей иногда казалось, что коровами в райкоме занимаются больше, чем людьми. В районе плохо налажен обмен опытом, и если где и блеснет огонек, районная газета, конечно, отметит - передовая доярка, передовая свинарка, но как человек добился успеха, об этом ни слова.

Да, она собиралась говорить, и говорить прямо...

Она хотела ответить и Донцову, и Поспелову, и Кучерову, - ответить, да и посоветоваться, - как зазвонил телефон.

Поспелов взялся за трубку.

- Да... Да... - Суровые нотки в его голосе тут же сменились певучими интонациями. - Слушаю, Иван Степанович... - Он прикрыл трубку ладонью. Тарабрин! Готовимся. Хорошо. Сейчас... - Он протянул трубку Анне: - Анна Андреевна, вас...

Тарабрин просил Анну приехать в Сурож не утром с остальными делегатами, а сейчас, есть важное дело, ее ждут.

- Вызывают, - объяснила она Поспелову.

- Знаю, знаю, - ответил тот. - Иван Степанович сказал.

На этот раз "газик" был на ходу, через полчаса Анна уже мчалась в Сурож.

Теперь кабинет Тарабрина не был для нее заповедным местом, она привыкла к кабинету и к самому Тарабрину. Они встречались в райкоме, в колхозе, Анна научилась не только с ним говорить, но и спорить.

Она поднялась по лестнице, зашла в приемную. Клаша раскладывала по столу листки с напечатанным на машинке текстом. "Должно быть, отчетный доклад", - подумала Анна. Как всегда перед конференцией, в райкоме чувствовалось оживление. Кто-то входил, выходил, то и дело звонил телефон. Миловидное лицо Клаши выражало чрезвычайную, невыносимую занятость.

Не прекращая раскладывать листки, она кивнула на дверь.

- Заходите, заходите, Анна Андреевна, Иван Степанович сегодня вас удивит!

Анна посмотрела на Клашу, но допытываться не стала я, несколько обеспокоенная, вошла в тарабринский кабинет.

- Заходите, заходите, Анна Андреевна, - слово в слово повторил он, тоже глядя на Анну смеющимися глазами. - Садитесь, будем сейчас разговаривать...

Особенно Анне тревожиться нечего, все в колхозе как будто в порядке. "Рассвет" заканчивал год с неплохими показателями, за собой Анна тоже не знала серьезных грехов. Лишь одно предположение тревожило: не собирается ли райком перебросить ее в какой-нибудь отстающий колхоз, где опять придется все начинать сызнова. О Гагановой она, конечно, читала, но самой ей не хочется уходить из "Рассвета". Она свыклась с людьми, с землей. Да и "Рассвет" не слишком-то вырвался вперед. Она не знала, удобно ли отказаться. С Тарабриным шутки плохи, он умеет настоять на своем. И все же откажется, если ей предложат перейти...

Вот он сидит перед ней, подтянутый, моложавый, спокойный, и испытующе смотрит на нее. Похоже, что первый секретарь в отличном настроении.

- Ну, как у вас в колхозе дела?

- Да более или менее в порядке.

Что может она еще ответить? А если все в порядке, может последовать предложение идти в другой колхоз и его привести в порядок...

- Подготовились выступать?

Нет, это что-то другое...

- Более или менее.

- Резко будете выступать?

Это не очень тактично - заранее справляться, как будет выступать тот или иной делегат, на конференции основной объект критики все-таки прежде всего райком и его секретари.

Анна улыбнулась.

- Тоже более или менее. Всех нас есть за что критиковать, Иван Степанович.

Тарабрин тоже улыбнулся, но как-то уж очень многозначительно.

- А мы вам не дадим!

Анна слегка опешила. Странное заявление!

- Как так?

- Не придется вам критиковать райком... - Тарабрин посерьезнел. - Сами не захотите. Не будете же вы подрубать сук, на котором придется сидеть самой?

- Я не понимаю...

- Сейчас поймете. Видите ли, Анна Андреевна, мы тут обменялись мнениями. Принято решение выдвинуть вас на работу в райком.

Анна растерялась.

- Кем принято, Иван Степанович? На какую работу?

- Такое мнение у бюро, советовались с обкомом. С вами еще будет беседовать товарищ Подобедов. Знаете? Заведующий отделом пропаганды. Он представитель обкома на конференции. Но в общем вопрос решен. Требуется лишь ваше согласие.

Анна никак не ожидала...

- Но почему меня?

- У вас неплохо идут дела. Народ вас знает. Вы хорошо проявили себя как депутат. Да и вообще полезно иметь на этой работе агронома...

- На какой работе?

- Да, я не сказал! Намечаем вас во вторые секретари.

Час от часу не легче!

- А Константин Яковлевич?