Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма - Александр Дюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Об итогах операции «Зеленый дятел» имеются крайне отрывочные сведения, однако, по всей видимости, она оказалась достаточно удачной для оккупантов и их пособников. Без этого создание Локотского округа едва ли стало возможным.
Само собой разумеется, что контроль над Локотским округом немецкое командование из рук выпускать не стало. Военным комендантом округа был назначен немецкий полковник Рюбзам, задачей которого была координация боевых действий формирований Каминского с немецкими и германскими частями. Непосредственно к Каминскому в качестве офицера связи и военного советника назначили майора фон Вельтхейма [390]. Кроме того, в Локоте разместились охранный батальон, пункт связи, фельдкомендатура, военно-полевая жандармерия и отделение «Абвергруппа-107» во главе с майором Гринбаумом.
Этим, однако, дело не ограничилось: по всей территории Локотского округа стояли подразделения 102, 105, и 108-й венгерских дивизий, при этом штаб 102-й венгерской дивизии находился непосредственно в Локоте, 105-й дивизии — в Навле, 108-й — в Середина-Буде [391].
Несмотря на столь высокую концентрацию оккупационных и коллаборационистских формирований, большую часть Локотского округа по-прежнему контролировали партизаны. «Только 10 % леса принадлежало нам, — вспоминал начальник лесного отдела управы Михеев. — Остальные 90 % контролировались партизанами» [392]. Изменить сложившееся положение Каминский попытался жестоким террором против поддерживающих партизан жителей. В начале августа он выпустил специальное обращение:
«Граждане и гражданки сел и деревень, занятых партизанами! Партизаны и партизанки, находящиеся еще в лесах и отдельных населенных пунктах бывшего Навлинского и Суземского районов!
…В недалеком будущем Германские и Венгерские части совместно с Локотской Бригадой Милиции предпримут решительные меры по уничтожению лесных банд. С целью лишения бандитов экономической базы будут сжигаться все населенные пункты, в которых находятся партизаны. Население будет эвакуировано, а семьи партизан будут уничтожены, если их родственники (отцы, братья и сестры) не перейдут к нам до 10 августа с.г. Все жители, а также партизаны, не желающие терять зря своей головы, не теряя ни одной минуты должны перейти к нам со всем имеющимся у них оружием.
Это обращение и предупреждение — последнее. Используйте возможность спасти свою жизнь» [393].
Несмотря на грозные предупреждения Каминского, август прошел для партизан относительно спокойно. А вот в сентябре 1942 г. оккупанты провели сразу две карательные операции под кодовыми названиями «Треугольник» и «Четырехугольник». Участие в них приняли подразделения Каминского, две венгерские дивизии, немецкие охранные батальоны, мотопехотный батальон СС и части 77-й немецкой пехотной дивизии [394].
Судя по оперативным сводкам Брянского штаба партизанского движения, в первые недели наступления оккупанты добились довольно серьезных успехов:
«В период с 3.9.42 г. противник возобновил наступление с юго-запада и юга в направлении Витемля, Знобь-Новгородская, Земка с целью отвлечь внимание партизан и заставить их провести перегруппировку на юге, а главный удар нанести с севера, для чего и 17.9.42 г. противник подбросил свежие силы в район северной части лесного массива, организовал наступление в направлении Гололовино и занял ее.
По данным командиров партизанских отрядов, противник к 22 сентября 1942 г., помимо старой группировки, подтянул свежие силы и сосредоточил их в районе ст. ПОЛУЖЬЕ до 2 б-нов СС СИНЕЗЕРКИ — 38-й мадьярский ПП, Гололовино — Ревны до полка пехоты, Навля до полка пехоты с артиллерией и 2–3 батальона конницы.
Создав такую группировку, противник организовал наступление с севера с целью сковать отряды и отвлечь их внимание одновременно силой до двух дивизий пехоты с артиллерией и танками, организовал наступление в направлении НАВЛЯ, САЛТАНОВКА, ВЗДРУЖНОЕ с целью расчленить отряды и уничтожить их по частям.
В результате наступления противнику удалось расчленить наши отряды и занять Ревны, Гололовино, Алешенка, Алексеевка, Сиевский, Глубокая Лужа, Майский, Зелепуговка, Салтановка, Думча, Вздружное, Святое» [395].
Однако к концу сентября партизаны не только продолжали оборонятся, но и переходили в наступление: «Объединенные отряды тов. Емлютина и партизанский отряд тов. Дука продолжают вести упорные оборонительные бои с противником, на отдельных участках перешли в наступление, заняли ряд населенных пунктов и продолжают продвигаться вперед. Одновременно выбрасывают отдельные отряды для действий по тылам противника и производят налеты на отдельные его гарнизоны для уничтожения их…» — констатировалось в отчете Белорусского штаба партизанского движения [396]. А к началу октября партизаны вернулись на позиции, с которых были вынуждены отступить месяц назад [397]. «Навлинские и выгонические партизанские отряды вышли в район своих баз, т. е. в район, занимаемый ими до наступления противника 17.9.42, сообщали партизаны в Центр. — Партизанскими отрядами взяты под контроль и организованы засады на всех грунтовых дорогах, имеющихся в районе действия отрядов» [398].
В это же время отряд «За Родину» нанес серьезное поражение одному из формирований Каминского: было убито 93 полицейских, а еще 18 — взято в плен [399]. По некоторым данным, в этом бою в руки партизан чуть было не попал и сам глава «Локотского округа» [400].
Вернувшись в свои районы, партизаны обнаружили следы страшных преступлений, совершенных карателями против мирного населения. Данные об этих преступлениях были обобщены в акте Навлинской районной чрезвычайной комиссии:
«С 17 по 27 сентября 1942 года немецкие каратели замучили сотни ни в чем не повинных советских граждан. В селе Вздружном 19 сентября рассреляны и зверски замучены 132 человека, у села Глинного 17 сентября — 59 человек, у дер. Ворки Салтановского сельсовета — 137, в селе Творишине сожжены в сарае 99 советских граждан. В селе Салтановка расстреляны, сожжены и брошены в колодцы 103 человека. Такая же участь постигла 97 жителей поселка Жданово. В деревне Зелепуговка расстреляны и брошены под гусеницы танков 37 человек. В районе поселка Вознесенский 19 сентября каратели напали на лагерь, где находились 40 человек из десяти партизанских семей. Немцы построили их в шеренгу, долго избивали, пытали их и, не добившись от них сведений о партизанах, расстреляли» [401].
Подразделения Каминского были непосредственно причастны к этим преступлениям; аналогичные методы «борьбы с партизанами» каминцы применяли и в дальнейшем. «При операции, проходившей с 11 октября по 6 ноября 1942 года, 13-й батальон «РОНА» вместе с немцами и казаками учинили массовую расправу с мирным населением деревень Макарово, Холстинка, Веретенино, Большой Дуб, Уголек и других, названия которых не помню, — рассказывал впоследствии М. Говядов. — Мне известно, что половина дер. Макарово была сожжена, а из населения расстреляно около 90 человек. Такое же количество было расстреляно в Веретенино, и деревня окончательно сожжена. В селе Холстинка часть населения, в том числе женщины и дети, были заперты в сарай и заживо сожжены. В селах Большой Дуб и Уголек также были расстреляны мирные жители, и главным образом семьи партизан, а поселки уничтожены…» [402]
В контролируемых Каминским деревнях также был установлен настоящий режим террора; казни сделались очень частым явлением. «В конце 1942 года по доносу было арестовано 8 человек жителей Борщово Брасовского района, — вспоминал член военно-полевого суда при «самоуправлении» Д. Смирнов. — Из этой группы я помню председателя Борщовского сельсовета Полякова с дочерью, 22 лет молодую женщину Чистякову, жителя села Борщово Болякова 23 лет и остальных, фамилии забыл. Знаю, что там было три женщины и пять мужчин. В результате суда председатель с/с был повешен, его дочь и Чистякова были расстреляны, а остальные осуждены на сроки… Кроме того, были повешены… Молодая девушка 20–22 лет, фамилии ее я не знаю. Повешена она была только лишь за то, что огорчалась неудачами партизан и не скрывала этого. Расстрелов проводилось очень много, но фамилии расстрелянных я сейчас не помню. Выявлялись все эти жертвы при помощи целого штата тайных агентов, работавших при самоуправлении…» [403]
Массовые расстрелы в Локотской тюрьме к этому времени уже стали обыденностью. «Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые, — рассказывала впоследствии исполнявшая обязанности палача Антонина Макарова. — Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все… Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке… Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню — перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..» [404]
