Золотой Мост (ЛП) - Ева Феллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои собственные волосы после работы в «Золотом петухе» пахли так, словно я протерла ими всю закусочную. Я была серьезно настроена помыться сегодня, даже если и придется сделать это в холодной воде.
— Скажи, Сесиль, — начала я, одновременно беря немного мыльной массы и натирая ею ее волосы. — Где, собственно говоря, находится Люксембург? И самое главное: что это вообще такое?
— Это новый дворец за городской стеной. Мать короля приказала построить его для себя. Там есть прекрасный парк. Это не так далеко. Нужно просто пройти до конца по улице Де-Ля-Харп и потом через городские ворота, оттуда его уже можно увидеть. По вечерам там часто встречаются молодые люди. А почему ты спрашиваешь?
— Ах, мне очень хотелось бы туда попасть. В «Золотом петухе» я познакомилась с несколькими симпатичными мушкетерами. Один из них пригласил меня. А где улица Де-Ля-Харп?
— Выйдешь из дома, а затем направо за угол, длинная улица, которая ведет прямо за город. — Она повернула голову и посмотрела на меня. — Ты должна остерегаться мушкетеров. Они всегда хотят только одного.
— Возьму на заметку. Можно мне взять остаток твоего мыла, когда мы закончим мыть твои волосы?
— Конечно. И мою воду тоже. Ты можешь помыться сразу же после меня.
Я критично взглянула на слизистый «бульон» в бадье.
— У меня нет ни паразитов, ни болезней, — заявила Сесиль, как будто прочитала мои мысли.
— Большое спасибо, я с удовольствием приму твое предложение, — все остальное потребовало бы больше времени, и кроме того, было кое-что и похуже, чем использованная вода в ванной. Например, вонять как старая фритюрница.
— Ты снова помирилась с твоим мужем? — спросила я. — Филипп сказал мне, что вы живете отдельно.
— Что значит помирилась? — Сесиль лениво откинула голову назад, чтобы я могла полить ей на голову подогретую воду из чана. — Баптисте приходит один раз в неделю и подогревает воду в кухне консьержа для моего чана. За это он может посмотреть на меня в ванной.
— Ах, так, — сказала я парализовано. Упоминал ли об этом Филипп, принадлежит ли это к невысказанным вещам, которые Баптисте требовал от Сесиль?
— А в другой раз он принесет мне еду и вино, и бумагу для письма. О, и деньги для аренды. За это я немного его побью.
— Ты... э...?
Она показала на плеть, висящую между ее платьями на стене, которую я приняла за сценический реквизит.
Ага. Ладно, тут у неё с бывшим мужем происходят какие-то таинственные дела. Это было их личное дело и меня оно не касалось (хотя оно представляло для меня интерес). Конечно же, за исключением одного важного аспекта.
— Ты делаешь это добровольно или он тебя заставляет? Филипп рассказал мне, что твой муж донёс на тебя в инквизицию.
Сесиль вяло отмахнулась.
— Знаешь ли, Филипп принимает большое участие в моей жизни. Он чрезвычайно преданный посетитель театра. Я считаю его своим почитателем. Он не понял бы, что я делаю такое и даже чувствую себя при этом хорошо.
Таким образом, она понарасказывала ему небылиц про инквизицию, дабы во всем этом спектакле выглядеть невинной жертвой. Я посчитала данное действие несправедливым и сказала ей об этом.
Филипп мог бы таким образом попасть в серьезные проблемы, объяснила я. Он уже вступал в спор с этим мужчиной, я сама это видела. Мне он сказал, что убил бы его, если бы поймал где-нибудь один на один. Я так думаю, что он хочет вызвать его на дуэль.
— О! Правда? Что за обворожительно юношеский пыл! Он правда милый мальчик!
Одним махом она поднялась из бадьи. Вода расплескалась при этом во все стороны, в том числе и на меня. Но это было не важно. Я все равно должна была снять эти вонючие, покрытые пятнами лохмотья. Я приняла решение не терять времени. В то время как Сесиль вытирала свое округлое, напоминавшее валькирию, тело льняным полотенцем и расчесывала свои волосы перед зеркалом, я выскочила из своей одежды и опустилась в бадью.
Поспешно я натирала себя сверху донизу щеткой, намылила голову мылом и смыла все это остатками води из бадьи. После чего я воспользовалась влажным полотенцем Сесиль, и ее гребнем, дабы распутать свои запутавшиеся волосы, которые я до этого, простоты ради, заплетала в косу.
После того, как я надела вещи из мешка Эсперансы, я почувствовала себя снова человеком. Но в тоже время и очень-очень уставшим. И это при всем при том, что я работала лишь половину дня. Мне стало интересно, как людям, которые из-за тяжелой работы не разгибают спины, удается дойти до дома. Вполне возможно, что никак.
— Ну, я тогда пошла, — сказала я обессилено.
— Удачи, дорогая. Ой... подожди, — Сесиль, которая, сидя на табуретке перед своим туалетным столиком, при помощи краски для бровей, румян и белой пудры превращала себя в волнительную театральную красотку, повернулась ко мне лицом. — Ты же еще не видел сюрприза. Посмотри-ка, что под моей кроватью. Это Филипп принес для тебя. Такой хороший мальчик.
Я нагнулась и вытащила Сюрприз - своего рода кровать на колесиках, только без колес, и с одним матрасом, который был тонковат, но зато чистый.
— Опробуй-ка его, — потребовала Сесиль. — Я думаю, он удобней, чем кажется.
Послушно я легла на кровать и выпрямила ноги. Ах, это было превосходно. Кровать была действительно удобнее, чем выглядела. Я должна был немножко расслабиться. Наверняка у меня было еще пару минут. Это была последняя мысль в моем сознании, с которой я погрузилась в сон.
Когда я снова проснулась, какое-то время мне казалось, что я дома. Сейчас папа крикнул бы мне, что я наконец должна была встать, потому что иначе я бы опоздала в школу. Затем мне стало ясно, что я была вовсе не дома, а в Париже, и моя школа была на расстоянии в несколько сотен лет.
Моргая, я посмотрела наверх. Сесиль стояла в свете свечей у моей кровати и благосклонно смотрела на меня вниз. В первое мгновение я едва ли узнала ее. В своем шуршащем, цвета антрацита, платье она выглядела такой высокой и красивой, как богиня, со светящимися, светлыми волосами и прекрасно накрашенными, красными губами. Румяна на ее щеках и брови подведены углем, а ее лицо было осветлено при помощи пудры. Но это был стиль этого времени. Белая кожа в семнадцатом столетии была в моде, даже если выглядела ненатурально.
— Который час? — спросила я хриплым голосом.
— Почти десять, — ответила она.
Испуганно я уставилась на нее.
— Вечера?
— Конечно. Ты спала как ангелочек. Я не хотела тебя будить. Кроме того, ты ничего не пропустила. Мушкетеров лучше не встречать в темноте. Эти парни любят быть очаровательными, но они также бессовестны. Все они без исключения хотят только затащить невинную, юную девушку в кусты. Ты заслуживаешь чего-то лучшего.