Под флагом серо-золотым - Кирилл Шатилов

Нагулявшись и надышавшись свежим воздухом, Хейзит уже собрался было повернуть домой, когда сначала услышал крики, а потом увидел над крышами домов яркие всполохи. Не будь той страшной ночи на заставе, он бы принял их за всполохи вечерних зарниц или, на худой конец, за вспышки праздничных огней, которыми обычно возвещают о начале представления уличные музыканты. Но сейчас Хейзит сразу понял: в Вайла’туне пожар.

Внезапно нахлынувший ужас погнал его домой, в таверну, к ни о чем не подозревавшим сестре и матери, однако отчаянное любопытство одержало верх над здравым смыслом, и он, застыв на мгновение в нерешительности, стремглав бросился туда, откуда доносились все усиливавшиеся крики.

Вскоре он уже был в толпе спешащих в одном направлении людей.

Он даже удивился тому, сколько их может оказаться на улице в столь позднее время. По вечерам Малый Вайла’тун обычно почти вымирал: вабоны постарше или обремененные семьей оставались дома, а те, что посвободнее, отправлялись в соседние трактиры и таверны скоротать время за кружкой-другой пива и обменяться мнениями по поводу произошедшего за день. Сейчас у Хейзита возникло ощущение, что сюда сбежались чуть ли не все жители. Поскольку существовало выражение «бояться больше огня», понятно, что самого огня здесь боялись сильно.

Кто-то сунул ему в руки ведро с водой. В спешке он расплескал половину, а потом долго не мог пробиться к столбу огня из-за обступившей его плотной толпы, пока ни сообразил, что ведро нужно просто передать по цепочке дальше.

Снова схватил ведро.

Снова передал.

Обратно вернулось пустое ведро.

— Быстрее! — кричали впереди.

— Не лейте в огонь! Лейте на дома! — кричали сзади.

Приток полных ведер иссяк.

Гомон толпы заглушался треском пламени.

Хейзиту захотелось зажмуриться и закрыть уши, настолько явственно он вспомнил свои ощущения тогда, в лесу, у подножия охваченной пламенем башни, которая грозила вот-вот обрушиться ему на голову.

Единственная разница заключалась в том, что на заставе постройки стояли достаточно далеко друг от друга, а здесь даже при слабом ветре огонь грозил в любой момент перекинуться на соседнюю крышу. И пусть сейчас завывания огненной стихии и крики людей не перекрывало пение разящих насмерть стрел, Хейзита с новой силой охватило желание развернуться и без оглядки кинуться прочь.

Остановило его только то, что он, несмотря на скопление народа, узнал это место: погребальный костер пылал над останками дома Харлина.

Это открытие настолько поразило Хейзита, что он сначала не поверил своим глазам. Совсем недавно он был здесь, разговаривал с писарем и его тайным гостем, вместе с ними ел принесенные из дома пироги, слушал удивительную историю свитков — и вот все это полыхает оранжевой гривой всклокоченных огненных волос.

В происходящем был какой-то смысл, однако Хейзит не улавливал его.

Почему никто больше не тушит дом?

Почему толпа отхлынула от огненного столба и делает вид, будто вовсе не замечает его?

А, понятно! Теперь вода из ведер с шипением выплескивается на стены ближайших построек, не позволяя им заняться от тянущихся языков ненасытного пламени. Вон в толпе мелькают знакомые лица. Растрепанная Эльха, не замечая, что на ней почти нет одежды, мечется между костром и своим домом с мокрыми простынями, которые уже начинают дымиться от жара. Ее плачущий муж, вместо того чтобы помогать ей, горестно заламывает руки и умоляет соседей спасти его жилище. Кто-то окатывает его с головы до ног водой и бежит дальше, к расположенному тут же колодцу, возле которого толпятся люди с пустыми ведрами, а Дит и еще несколько добровольцев с остервенением вращают рукоятку подъемного механизма.

— Не стой на дороге! — орет ему в ухо здоровенный детина, похожий на Исли, и чуть не сбивает с ног длинной жердью.

Вот уже одна за другой жерди возносятся над пожаром и начинают монотонно подниматься и опускаться, с грохотом руша обугленные балки перекрытий.

— Искры! Прекратите! Они нас спалят! — раздается истошный визг, но удары жердей только убыстряются, а мириады огненных жучков взлетают к черному небу и кружат там в поисках новой добычи.

Между тем жерди возымели свое действие: пламя опало вместе с обрушившимися стенами, жар поубавился, опасность распространения огня прошла. Толпа с ведрами снова переключилась на единственный пострадавший дом. Не просто пострадавший, а почти стертый огнем с лица земли.

Толпа на глазах редела. Крики постепенно стихли, уступив место возбужденному гулу. Опасность миновала, и люди наконец-то смогли задуматься о том, что же произошло.

— Чей это был дом?

— А ты не знаешь разве? Писаря.

— Писаря?

— Харлина Шепелявого.

— Да будет милостива к нему Квалу! Как же это случилось?

— Не знаю. Я уже собирался спать, когда услышал крики.

— Посмотрите на эту Эльху! Она и здесь не упускает времени, чтобы продемонстрировать свои прелести.

— Отчего произошел пожар?

— Скорее всего, старый Харлин сам его устроил. Он постоянно по ночам лучину жег.

— За что и поплатился.

— Зря вы так. Хороший был человек. Мухи не обидит.

— Я ему до сих пор за два свитка должен.

— Считай, что уже не должен.

— Да брось ты! Может, все еще обойдется.

— Эй, никто Харлина не видел?

— Нет.

— А я видел, как от его дома кто-то убегал перед пожаром с горящим факелом.

— Хочешь сказать, его подпалили?

— Да брехня все это! Кому старый писарь сдался?

— А раз видел, чего ж не поймал?

— Не слушайте вы его! Какой дурак специально будет дом поджигать?

— А враги у него были?

— Был. Один. Старость.

— А я вот вам что скажу. Если и был поджигатель, то, знать, не из наших мест.

— Ну и хватил! Это почему ж так?

— Да у нас любой знает, чем один пожар может обернуться. Смотри, как всем миром навалились и затушили в конце концов. Потому что иначе все полыхнуло бы. Нет, свой поджигать бы не стал.

— Шеважа!

— Что?!

— Где?!

— Откуда им тут взяться?

— А мне почем знать? Только кто еще мог такое устроить?

— А ты не слышал, как они целую заставу намедни спалили?

— То застава в лесу, а то дом посреди Вайла’туна. Отсюда и до замка рукой подать.

— Вот и я про то же.

— Про что?

— Да ни про что. Иди лучше спать.

Хейзит слушал эти обрывки разговоров, а сам судорожно пытался понять, что же могло случиться в самом деле. Поискал в толпе Дита. Может, он знает?

Возле колодца остались лишь наиболее упорные. Медленно накручивалась на бревно железная цепь с полным плескавшейся воды ведром. Чьи-то руки выхватывали его из колодца и выливали в другое, которое передавалось по рукам дальше и выливалось одним взмахом на жертвенный костер.