Капитан Ришар - Александр Дюма
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так что же случилось, сир, почему вы послали за мной?
— Господин фон Бубна, который вчера случайно ехал вместе с этим молодым человеком и даже одолжил ему лошадь на последнем этапе пути, рассказал мне о нем кое-что, и он меня заинтересовал.
— Вы заинтересовались вашим убийцей?
— Почему бы и нет? Я ценю настойчивость, мой дорогой Корвизар, а у меня есть основание думать, что господин Фридрих Штапс обладает этим достоинством. Я хотел бы знать, является эта настойчивость у него добродетелью или навязчивой идеей, патриот он или сумасшедший. Вы возьметесь это распознать?
— Попытаюсь, сир.
— Там замешана довольно интересная история с женщиной, насколько я мог понять, но нас это не касается.
— Короче говоря, — начал снова Корвизар, — ваше величество ищет предлог, чтобы его спасти?
— Возможно, — ответил Наполеон.
— Ну что ж, посмотрим, сир, — сказал Корвизар, — велите его ввести, мы его обследуем.
Наполеон позвал Раппа и спросил у него, выполнены ли его приказания.
— Да, сир, — ответил генерал.
— В таком случае введите арестованного.
Рапп вышел, и минуту спустя появился молодой человек между двумя жандармами; большие пальцы его были скованы наручниками.
Рапп вошел следом.
— Снимите наручники с молодого человека, — сказал Наполеон.
Приказание было выполнено.
Император обратился к Раппу:
— Оставьте его со мной и Корвизаром.
Генерал был в нерешительности, и Наполеон нахмурился, как Юпитер Олимпиец.
Рапп пропустил впереди себя обоих жандармов, бросил последний взгляд на тех трех человек, которых он оставлял, и вышел с твердым решением не снимать руку с сабли и не отрывать уха от двери.
Император сидел у конца овального стола. Корвизар стоял рядом с ним.
— Вы говорите по-французски? — спросил император Штапса.
— Немного, — ответил тот.
— Вы хотите отвечать через переводчика или попытаетесь отвечать сами?
— Я предпочитаю отвечать сам.
— Ваше имя — Фридрих Штапс?
— Да.
— Откуда вы?
— Из Эрфурта.
— Как давно вы в Вене?
— Со вчерашнего дня.
— С какой целью вы сюда приехали?
— С целью попросить у вас мира и доказать, что он необходим.
— Вы полагаете, что я стал бы слушать человека, не облеченного миссией?
— Моя миссия не менее священна, чем миссия господина фон Бубна.
— Господин фон Бубна явился ко мне от имени императора.
— Я пришел сюда от имени Бога!
Наполеон посмотрел на Корвизара, спрашивая его взглядом продолжать ли допрос; тот сделал ему утвердительный знак.
— А если бы я не стал вас слушать, то какие у вас были бы намерения? — спросил император, поворачиваясь к Штапсу.
— Убить вас.
— Что плохого я вам сделал?
— Вы угнетаете мою страну.
— Ваша страна восстала против меня, я ее победил, и это военная удача! Александр победил — и стал угнетать персов, Цезарь победил — и стал угнетать галлов, Карл Великий победил — и стал угнетать саксов.
— Будь я персом — я убил бы Александра! Будь я галлом — я убил бы Цезаря! Будь я саксом — я убил бы Карла Великого!
— Вами движет религиозный фанатизм?
— Нет, это национальный патриотизм.
— У вас есть сообщники?
— Даже мой отец не знает о моем замысле.
— Вы меня уже видели?
— Три раза прежде, этот уже четвертый: первый раз в Абенсберге, второй — в Регенсбурге, третий — во дворе Шёнбрунского дворца.
— Вы франкмасон?
— Нет.
— Иллюминат?
— Нет.
— Вы принадлежите к какому-нибудь тайному немецкому обществу?
— Я вам сказал, что у меня нет сообщников.
— Вы знаете майора Шилля?
— Нет.
— Вы знаете Брута?
— Которого? Их два.
— Да, — сказал Наполеон с выразительной улыбкой, — один убил своего отца, а другой — своих сыновей… Вы знали о заговорах Моро и Пишегрю?
— Я знаю только то, о чем писали газеты.
— Что вы думаете об этих людях?
— Они действовали только для себя и боялись смерти.
— У вас нашли портрет женщины.
— Я попросил, чтобы мне его оставили, и мою просьбу удовлетворили.
— Кто эта женщина?
— Какое это имеет значение?
— Я хочу знать, кто она.
— Это девушка, на которой я должен был жениться.
— Вы любите! У вас есть отец, невеста, а вы стали убийцей?
— Я уступил голосу, говорившему: «Покарай!»
— Но, покарав, вы надеялись избежать наказания.
— У меня не было даже такого желания.
— Откуда это отвращение к жизни?
— Судьба сделала мою жизнь невыносимой.
— Если бы я вас простил, как бы вы распорядились вашей свободой?
— Так как я убежден, что вы хотите гибели Германии, я подождал бы, когда представится другой случай, выбрал бы лучшее время и, возможно, в тот раз мне повезло бы больше!
Император пожал плечами.
— Ну что же, Корвизар, — сказал он, — остальное касается вас, обследуйте его, скажите, что вы о нем думаете.
Корвизар пощупал у молодого человека пульс, приложил ухо к его груди, погрузил свой взгляд в его глаза.
— Это фанатик из рода кассиев и жаков клеманов, — сказал он.
— Но не сумасшедший? — спросил Наполеон.
— Никакого сумасшествия.
— Он не возбужден?
— На четыре пульсации больше, чем в обычном состоянии.
— И что, он спокоен?
— Абсолютно спокоен…
Император подошел к молодому человеку и, устремив на него пронзительный взгляд, спросил:
— Послушай, ты хочешь жить?
— Зачем?
— Чтобы быть счастливым.
— Я уже не могу им быть.
— Обещай мне вернуться к своему отцу, к невесте, жить спокойно, не причинять никому вреда, и я тебя помилую.
Молодой человек посмотрел на Наполеона удивленным взглядом и потом, после некоторой паузы, сказал:
— Это было бы напрасное обещание.
— Как это?
— Я его не сдержу.
— Ты знаешь, что тебя будет судить военный суд и, следовательно, через три для все будет кончено?
— Я готов умереть.
— Послушай, я завтра уезжаю: ты будешь осужден и расстрелян в мое отсутствие…
— Я буду расстрелян? — спросил Штапс с какой-то радостью.
— Да… если, конечно, как я тебе сказал, ты мне не дашь слово.
— То было обещанием, данным Богу, — сказал молодой человек, покачав головой.
— Но, возможно, в минуту расставания с жизнью ты пожалеешь о нем?
— Не думаю.
— Однако это возможно.
— Несомненно, человек слаб!
— Ну что ж, а если бы ты был не слабым, а раскаивающимся…
— Что я должен был бы сделать?