Измена. Без права на помилование - Игорь Григорьевич Атаманенко

Неравенство Попова с остальными офицерами резидентуры усиливалось его слабой профессиональной подготовкой, поверхностным знанием немецкого языка, особенностей национальной культуры и психологии граждан страны пребывания, усугублялось отсутствием у него гибкости ума, чувства юмора, завышенной оценкой собственной личности, упрямством, граничащим с твердолобостью.

Речь Попова косноязычна и безграмотна, манеры жуткие — мог влезть в любой разговор, перебивая беседующих и только что не расталкивая их руками. По телефону обычно орал. Орать вообще любил, ссылаясь на то, что это — «фронтовая привычка». Мгновенно тишал и полностью менялся в присутствии любого начальства.

В каждой критической реплике в свой адрес Попов подозревал намек на крестьянское происхождение, маленький рост и невзрачную внешность, недостаток светского лоска, привычного в кругу его сослуживцев.

Неуютно чувствовал себя на людях, будь то оперативные совещания, партийные собрания, а тем более дипломатические рауты.

Попав стажером в венскую резидентуру, Петр с самого начала решил вести себя как герой-фронтовик, свысока взирающий на не нюхавших пороха и крови сослуживцев, но все перевернуло мини-ЧП, в которое он попал в первый же день появления в резидентуре. Дремлющий в нем комплекс ущербности оголился и стал кровоточащей раной.

* * *

После того, как начальник советской военной разведки в Австрии представил его оперативному составу резидентуры, Попов отправился знакомиться со зданием посольства. Пройдя несколько коридоров, он вдруг почувствовал позывы опорожниться.

Первый обнаруженный им туалет был закрыт на ремонт. Стараясь не вскидывать резко ноги, Петр спустился этажом ниже. Вожделенный оазис — туалетные комнаты — были обнаружены со второй попытки. С остекленевшими от напряжения глазами он дернул ручку первой двери. Заперто. Толкнул вторую. Заперто! Кровь застучала в висках, лоб покрылся испариной. Не отрывая подошвы башмаков от пола, чтобы не оскандалиться в английской шерсти костюм, надетый по случаю вступления в должность, бедняга прошаркал к третьей двери.

Будучи абсолютно уверен, что уж третья кабина свободна, Попов с силой метателя молота рванул на себя ручку заветной двери.

Как известно, в посещаемых советскими служащими туалетах, независимо от того, являются ли они внутрироссийским достоянием или расположены в наших зарубежных представительствах, по загадочной причине сломаны либо вовсе отсутствуют внутренние запоры.

Это отнюдь не значит, что наши граждане разбирают щеколды на сувениры. Как, впрочем, и то, что некие сверхбдительные завхозы-пуритане специально ломают замки в целях воспрепятствовать гомосексуальным контактам в туалетах. Все, разумеется, много проще и объясняется лишь халатным отношением к своим служебным обязанностям хозяйственников. Именно они и повинны в том, что произошло с Поповым.

…Петр рванул на себя ручку двери, и из кабины, забористо матерясь, к его ногам выпал… резидент, который в «позе орла» только что успел угнездиться на пожелтевшем унитазе.

Глава советской военной разведки в Австрии, охраняя свое «священнодействие» от возможного вторжения страждущих посетителей, придерживал дверь за внутреннюю ручку, как вдруг «нечистая сила» в облике его подчиненного заставила его оказаться на кафельном полу.

Путаясь в подтяжках, генерал силился подняться. Попов резко наклонился, чтобы помочь «товарищу по несчастью» — как-никак начальник!

И тут с Петром приключился приступ «медвежьей болезни». Прощай, новенький английской шерсти костюм!

Генерал и подполковник, стоя на корточках, в упор смотрели друг на друга. В глазах одного застыли злоба и недоумение, другого — мольба Муму перед утоплением…

…На три часа отряд военных разведчиков СССР в Австрии был выведен из строя.

Обрастая подробностями и домыслами, ЧП в сортире, вернее, рассказ о нем очевидцев, начал кочевать по кабинетам советской дипломатической миссии. Вирус смеха распространялся из кабинета в кабинет с молниеносной быстротой, достигнув наконец стана представителей конкурирующей синекуры — разведки КГБ…

С тех пор за подполковником Поповым в среде разведчиков навсегда закрепилась кличка «Человек-авария», а сам он стал «мальчиком для битья» — идеальной фигурой для постоянных насмешек.

Узнав об этом, носитель этих званий еще более замкнулся, а в общении с коллегами держался озлобленным особняком.

Глава третья. «Охотник за скальпами»

Джордж Кайзвальтер походил на крупную лохматую овчарку. Это был самоуверенный человек, не признававший авторитетов, оперативный сотрудник от бога с острым аналитическим умом.

При всей своей амбициозности Кайзвальтер был начисто лишен карьерной алчности, потому что в глубине души понимал: «клубная» атмосфера, царившая в ЦРУ, не позволит ему выдвинуться на руководящую должность, и он навсегда останется аутсайдером, иностранцем по происхождению, выходцем хоть и из царской, но России.

…Джордж Уильямс Кайзвальтер родился в Санкт-Петербурге в 1910 году. Его отец, интендант царской армии, в 1904 году был направлен в Вену для наблюдения за производством снарядов, использовавшихся российской армией в войне с Японией. Там он встретил француженку из Дижона, школьную учительницу, которая, вернувшись с ним в Россию, вышла за него замуж. После революции 1917 года Кайзвальтер-старший вывез жену и сына в Нью-Йорк, где они получили американское гражданство. В 1930 году Джордж окончил Дартмутский университет со степенью бакалавра, а год спустя защитил степень магистра по прикладной психологии. Вскоре он поступил на службу в армию.

Когда разразилась Вторая мировая война, армейское руководство использовало знание Джорджем немецкого языка, а затем он был послан на Аляску в качестве офицера связи с советскими летчиками, перегонявшими из США в СССР военные самолеты. Теперь он уже применял свои знания русского языка.

…В 1944–1945 годах Кайзвальтер служил в отделе армейской разведки Соединенных Штатов. Два года совместной работы с плененным генералом Рейнхардом Геленом, во время войны возглавлявшим подразделение под названием «Иностранные армии Востока» — отдел Генерального штаба вермахта, осуществлявший сбор разведывательной информации по Советскому Союзу, — предопределили дальнейшую судьбу Джорджа. В 1951 году он стал кадровым офицером ЦРУ, а еще через два года был назначен помощником сразу двух начальников резидентур ведомства в Западном Берлине и Вене в качестве «привлеченца», то есть сотрудника, основной задачей которого являлось приобретение агентуры из числа советских офицеров Группы советских войск в ГДР и Австрии.

Приоритетным направлением в агентурной деятельности американских резидентур в Западном Берлине и Вене была вербовка офицеров советской разведки и контрразведки. Однако до появления Попова в Вене этот приоритет был скорее желаемым, чем реально осуществимым планом.

* * *

В начале октября 1952 года Кайзвальтер получил сигнал от агента «Ганс», австрийца, работавшего садовником в оранжерее советского посольства, что на замену убывшего дипломата прибыл новичок. Оставить сигнал без внимания было нельзя: убывший был идентифицирован как военный разведчик, действовавший под дипломатическим прикрытием. А поскольку русские строго придерживались отработанной схемы: на