Афган: русские на войне - Родрик Брейтвейт

В этих горах сражаться трудно — и это еще мягко сказано. Местные знают все тропы и тропинки, зачастую опоясывающие отвесные горы: на них легко устроить засаду, их легко оборонять и трудно найти. Но это далеко не все. Противники нередко встречались друг с другом на высоте пять тысяч метров, где высотная болезнь могла вывести человека из строя до тех пор, пока он не пройдет акклиматизацию. А чтобы спустить раненого вниз, требовалось до шести его товарищей, которым приходилось делать это под обстрелом.

Здесь даже небольшая группа решительных бойцов может сдержать мощную колонну противника: занимаешь обзорные высоты, блокируешь начало и конец вражеской колонны и не спеша уничтожаешь ее. Именно это случилось с Индской армией по пути из Кабула и Джелалабада к Хайберскому проходу в январе 1842 года. Сто с лишним лет спустя моджахеды действовали так же. Они занимали высоты, удобные для атаки на советские колонны перегруженных машин, танков сопровождения и БМП, подбивали первую и последнюю машину ракетами или подрывали минами, а затем методично уничтожали остальные.

Партизанская тактика была простой, но и ответ был простым, по крайней мере в теории. Британцы освоили «тактический прием, тогда новый для военной науки в Азии, а именно: выставление охраны на горных склонах для защиты колонны, совершавшей марш через ущелья… Африди [пуштуны] еще помнят то время; [генерал] Поллок добился успеха лишь тогда, когда заимствовал… их собственную тактику и применил ее к перемещениям своих войск»{169}. Русские, пробиваясь сквозь горные перевалы и по пустынным дорогам, приняли примерно такую же тактику: они отправляли спецназовцев и десантников форсированным маршем или на вертолетах, чтобы захватить высоты прежде моджахедов и перекрыть им пути к отступлению.

Большинство афганцев живут не в горах и не в древних городах, а в кишлаках на длинной полосе низинной земли, которая проходит по северу страны, сворачивает на юг у Герата, идет через пустыню к востоку и упирается в горы в районе Кандагара. На эту полосу приходится около 15% территории страны, но только 6% используется в сельском хозяйстве: животноводство, пшеница и хлопок, фрукты, орехи, дыни, изюм и, конечно, мак[32].

Бесплодная земля перемежается пятнами буйной зелени. «Цветущая плодотворная равнина, — живописал афганский ландшафт Александр Проханов, — где в садах, виноградниках тянулись золотистые гончарные селения, в рукотворных колодцах копилась прохладная влага, на крохотных аккуратных полях зеленел молодой рис, пламенел цветущий мак, горели желтые чаши подсолнечника»{170}. Двадцать лет спустя журналист, сопровождавший британские войска в южной провинции Гильменд, изрек: «Узкая полоса плодородных лугов, оросительных канав и глинобитных строений, выстроившихся вдоль реки Гильменд, наводят на мысль о спокойствии, не тронутом временем. Кажется, перед тобой Тоскана»{171}.

Сами кишлаки зачастую устроены по схожей схеме: узкие улочки, дома с плоскими крышами, с глухими стенами, обращенными к миру. Глинобитные дома быстро стареют, и часто трудно определить их возраст. Обратившись в пыль под влиянием времени (или бомбы), они сливаются с землей, из которой были построены, будто их вовсе не существовало. И если вы окажетесь там сегодня, то можете и не заметить разрушений.

Вот как Александр Карцев описывал типичное селение по соседству со своим постом: «Кишлак совсем небольшой — с десяток укрепленных зданий да несколько глинобитных построек. Крепости поражают своими размерами. Для жителей кишлака Калашахи это такие же обычные дома, как и любые другие. Но, в отличие от афганских городов с их теснотой и грязью, здесь совсем другая планета… Высокие, до шести метров, глинобитные стены. Толщина их более метра. Даже из танковой пушки пробить такую стену не всегда удается. По углам крепости трех-четырехэтажные сторожевые башни. По внутренней стороне стены одно-двухэтажные жилые постройки из необожженного кирпича. Как правило, расположены буквой “П”. На северной стороне крепости построек нет — северная стена самая холодная. Отапливать зимой постройки с северной стороны невыгодно: с топливом здесь большие проблемы. Только в одной из комнат может быть построено подобие камина из сырцового кирпича. В качестве топлива используют кизяк — прессованный и высушенный коровий или верблюжий навоз. Дровами топят только самые богатые.

На первом этаже обычно располагаются подсобные помещения, кухня и подобие гостиной. Нечто среднее между столовой и залом для приема гостей. Пол в этой комнате устлан циновками, иногда коврами. К гостиной примыкает несколько помещений. В них живут летом, когда глинобитные стены не дают проникнуть в дом изнурительному зною.

На втором этаже — спальни и комнаты для зимнего проживания. Как правило, они расположены прямо над кухней. В кухне — открытая печь для приготовления пищи. Вытяжной трубы нет. Вместо нее множество небольших дымоходов. Ими пронизаны все внутренние стены крепости. Они распределяют теплый воздух по комнатам и одновременно являются мощным теплоносителем. Дом похож на большой организм. Ничего удивительного в том, что афганцы к нему так и относятся. В дальнем углу крепости расположен загон для скота. Недалеко от кухни — большой колодец. Он называется кяризом… Общая площадь крепости не менее четырехсот квадратных метров. Живет в ней, как правило, одна семья»{172}.

Советские солдаты (и после них британские) называли возделанную землю вокруг кишлаков «зеленкой». Несмотря на обманчивую внешность, «зеленка» была еще менее удобна для боя, чем горы. Вдоль дороги слонялись вооруженные до зубов мужчины в длинных рубашках и накидках, в чалмах и пакулях, и невозможно было понять, кто это: бойцы местной самообороны, моджахеды, поджидающие лакомую добычу, или те и другие одновременно{173}.

Эти деревни, куда боевикам было легко внедриться и где они могли застать врага врасплох, а затем скрыться от возмездия, где каждый дом и дорога могли быть заминированы, где мирные жители внезапно могли оказаться замаскированными врагами, были для русских кошмаром. Один разведбатальон неосторожно вошел в кишлак в зеленой зоне. Солдаты выбрались оттуда два часа спустя, потеряв 25 человек убитыми и 49 ранеными. Подобных инцидентов почти всегда можно было избежать. Они были следствием глупого и недисциплинированного поведения{174}.

Главная задача каждой стороны была довольно простой: перерезать каналы снабжения противника. Все топливо, технику, боеприпасы и большую часть провианта советским войскам доставляли грузовики из СССР. Моджахеды же получали большую часть оружия, боеприпасов и прочего через горы из Пакистана.

Поскольку сражения шли за дороги, тропы и горные тропинки, и русские, и повстанцы охотно использовали мины. (В асимметричных войнах бомбы, мины-ловушки и фугасы — лучшее оружие слабой стороны, способное оказать разрушительное влияние на боевой дух сильной стороны. Американцы столкнулись с этим во Вьетнаме.) Мины поступали к афганским мятежникам из Америки, Британии, Италии, Китая. Кроме того, они сами собирали взрывные устройства. Самая крупная мина могли уничтожить танк или БМП, самая маленькая — оторвать солдату ногу. Для очистки дорог русские направляли танки-тральщики. Саперы использовали обученных собак и прощупывали дорогу вручную: от детекторов металла толку не было, потому что моджахеды часто пользовались пластиковой взрывчаткой. Автоколонны и поисковые группы следовали за саперами с черепашьей скоростью. Как говорится, сапер ошибается только один раз.

Русские, в свою очередь, окружали защитным поясом из мин собственные позиции, а также перекрывали тропы, которыми пользовались мятежники. В теории, нужно тщательно наносить места закладки мин на карту. На практике карты оказывались неточными, их теряли или вообще забывали составить, так что порой советские солдаты подрывались на собственных минах. Повстанцы записей вообще не вели.

Русские называли ту кампанию «минной войной». Земля Афганистана до сих пор утыкана минами, которые закладывали участники как советской войны, так и последующей гражданской. Люди гибнут и сегодня: дети подрываются во время игр, крестьяне — обрабатывая поля.

Моджахеды избегали сражений и наносили удары из засады, когда преимущество было на их стороне. Иногда они заходили дальше и нападали на военные гарнизоны и авиабазы, а к концу войны пытались даже захватывать города. Но пока в Афганистане оставались советские войска, по стране перемещались автоколонны, главные дороги оставались открытыми и ни один сколько-нибудь крупный город не попал в руки моджахедов.

Русские, в свою очередь, устраивали налеты на кишлаки, чьих жителей подозревали в помощи мятежникам, наносили удары по горам, чтобы разрушить их базы и разогнать боевиков, да и сами устраивали засады и минировали тропы. Поддержку обеспечивали транспортные и боевые вертолеты, артиллерия, истребители-бомбардировщики 40-й армии и стратегические бомбардировщики из СССР. Даже младшие офицеры—лейтенанты и капитаны, командовавшие заставами, — могли запросить артиллерийскую поддержку. Результатом неизбежно становились потери среди мирного населения и уничтожение их жилищ.