Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Я озвучила свои мысли Илье, он за это время успел домыть посуду. Мои размышления его не особенно вдохновили.

— У тебя есть четыре дня, вот и разбирайся.

— Легко сказать. Мне, что, следить за ним?

— Я предлагал слиться вам в объятиях.

— Не считаешь же ты всерьёз, что я лягу в постель к первому встречному?

Рогожин то ли и впрямь задумался, то ли подразнить хотел, но я, разозлившись, выдала:

— Свинья, — и удалилась в комнату.

Нет, серьёзно, что он себе позволяет? Кажется, уже какое-то время общаемся, можно понять хоть немного, что я из себя представляю. Или он в отместку за то, что я ему отказала? Да гад он просто, вот и все. Мерит всех людей по себе. А мне на его мнение плевать, пусть думает, что хочет.

Минут через десять я поняла, что все ещё размышляю о Рогожине, и разозлилась. Все, прекращаю, буду думать о Максимове, это куда продуктивнее, чем рассуждать, что там сказал самовлюблённый идиот.

Независимо оттого, причастен Максимов к смерти Гарри или нет, он может захотеть встретиться со мной. Если мои догадки верны, и мужчина едет сюда из-за несостоявшейся сделки. Так как я нашла тело парня, Максимов пожелает узнать какие-то детали, задать вопросы. Но даже если я ему останусь неинтересна, проследить за ним не помешает, чтобы понять, причастен он к произошедшему или нет.

Но это через неделю, а пока… А пока у меня Наталья Ивановна в планах вроде как.

Глупостями какими-то занимаюсь, вот сдалась она мне… В школу скатаюсь, но если ничего стоящего не узнаю, то забью на это дело. Слишком много времени и сил уходит на неё.

Тут выяснилось, что мысли закончились, ещё немного поглазев в потолок, я поплелась в гостиную. Рогожин сидел на диване с ноутом, на меня посмотрел вопросительно.

— Какие планы? — спросила я мирно, он неопределенно пожал плечами. — То есть планов нет, и девицу ты тоже не пригласил. Ты меня пугаешь, — усевшись рядом, спросила, — и как же ты столько времени без секса? Только не считай мой вопрос предложением.

— Провокация?

Я фыркнула.

— Можем же мы общаться по-человечески?

— Признаёшь, что тебе меня не победить?

— Признаю, что ни в чем с тобой не соревновалась, — слукавила, конечно, ну и ладно. Пока Илья не продолжил этот разговор, добавила. — Можем кино посмотреть.

Рогожин вздёрнул бровь.

— Хорошо. Только без соплей.

Минут двадцать мы убили на выбор фильма, никак не могли прийти к чему-то общему. Наконец, устроившись, стали смотреть. Если честно, отвлечься не особенно удавалось. Сначала мысли то и дело возвращались к Максимову, потом Рогожин выключил свет, и я стала нервничать по другому поводу. Мы сидели так близко друг к другу в темноте, и это волновало, как и случайные касания. Ещё не к месту вспомнился сон, и как я схватила Илью за руку, и мы смотрели друг на друга… В общем, сюжет фильма был без соплей, как выразился Илья, а вот моя отлова оказалась забита полным бредом. Ведь знаю уже, что его интерес весь ниже пояса, но все равно что-то придумываю. Так, нужно переключиться на фильм. Я старательно пялилась в экран, пресекая мысли, пока сама не заметила, как уснула.

Проснулась среди ночи все на том же диване, под головой подушка, накрыта пледом. Надо же, какая забота. Ещё бы до кровати донёс на руках, раздел и уложил. Картинка эта мелькнула в голове, и я буркнула себе:

— Дура, — потому что мысли двинулись совсем в ином от сна направлении. Нет уж, спать, спать, спать. В темноте, натыкаясь на углы, я добрела до своей комнаты и рухнула в постель.

Глава 7

Выходные прошли в вялотекущем режиме, Рогожин где-то пропадал, а я таскалась по городу, даже в кино сходила, готовила, чем очень Илью радовала. И вообще, все происходящее напоминало быт семейной пары с тридцатилетним стажем. По вечерам мы смотрели кино, а потом расходились по своим комнатам. А самое дурацкое: мне было хорошо. Не чувствовалось никакой неловкости, общались мы в привычном режиме, но обошлось без провокаций. На эти два дня время как будто замедлилось. До этого все так бурлило, что даже те несколько дней, что я живу в квартире Рогожина, казались большим промежутком времени. А эти два было так тихо и спокойно, что, проснувшись утром понедельника, я вдруг подумала: не к добру.

Появилось тревожное чувство, хоть я его и гнала, но на душе было волнительно, словно ждёшь чего-то, сам не зная, чего.

Хотелось сбежать от этого чувства, но бежать было некуда. Собравшись, я отправилась в школу, где училась Наталья. Если честно, ехала без особой охоты, вся эта возня уже в печенках сидела. Я была почти уверена, что еду зря: или никого не будет, или ничего не узнаю.

Самое интересное, что я это все затевала вроде как для того, чтобы обезопаситься от Натальи, а толку ноль, зато если она узнает, что я копаюсь в её жизни, мало мне не покажется.

В общем, открывая дверь в школу, я решила: все, завязываю. Буду ждать Максимова, а там видно будет. В конце концов, Шавров молчит, Николаева молчит, одной мне больше всех надо. Инициатива, как известно, имеет инициатора.

Охранник на входе пускать меня не хотел. Я брякнула, что из местной газеты и сверкнула личным пропуском из галереи. Почти Остап Бендер, ага. Корочки на мужика произвели самое благоприятное впечатление, позвонив по внутреннему телефону, он сообщил, что Галина Ивановна сейчас подойдёт.

— А она у нас кто? — поинтересовалась я.

— Завуч.

Галина Ивановна оказалась маленькой круглой бабулей под семьдесят, лицо доброе, нос напоминает клюв, и вообще, похожа она вся на птичку. Милая такая, хотелось улыбаться, глядя на неё. Бабуля меня сразу пригласила в кабинет, разместившись там, я принялась за очередное враньё.

— Меня интересует Наталья Абрамова, — с ходу заявила ей, — не знаю, вспомните ли вы её…

— Наталью? Конечно, помню. Я была её классной руководительницей.

Я чуть не улыбнулась во весь рот такой удаче, правда, неизвестно, поможет ли сей факт. Но по крайней мере, не надо тратить время, пытаться найти кого-то, кто бы мог вспомнить Наталью.

— Дело в том, — продолжила я, — что в данный момент Наталья Ивановна занимается организацией выставки недавно погибшего художника, можно сказать, в память о нем. Плюс у неё свой арт-центр, вот наша газета и решила написать о ней статью, — Галина Ивановна слушала, кивая, — решили узнать побольше о её юности, и вот я здесь.

Шито белыми нитками, но журналисты народ дотошный, может, и прокатит.

— Даже не знаю, что вам рассказать, — развела бабулька руками, — если честно, Наталья была средней ученицей, ничем не выделялась. Последний год и вовсе слабенько училась…

— В школе у неё тяга к искусству уже была?

— Да как вам сказать… Если честно, не замечала. Но я вела их всего два года, десятый-одиннадцатый класс, сами понимаете, такой возраст… Да и история эта с её другом, не до искусства особенно было.

— Что за история? — нахмурилась я.

— Да было тут… Мальчишка упал с балкона, насмерть. А они дружили с Наташей. Их трое было: она, Марина Кравченко и как раз Витя Малышев, что погиб. Не разлей вода были, а после смерти мальчишки разбежались по разные стороны…

— Почему?

Галина Ивановна пожала плечами.

— Сложно сказать. Наверное, напоминали друг другу о нем. На самом деле, всегда было странно видеть их вместе: Марина такая красавица, умница, активистка, — ей прочили очень хорошее будущее. А Наталья… Она рядом с ней не смотрелась даже, видимо, Витя и был связующим звеном между ними… А Марину я встретила недавно, кстати, случайно. Видно, что блестящего будущего не вышло, а Наталья, наоборот, добилась много… Вот как в жизни бывает, как говорится, не родись красивым, а родись счастливым…

Ага, и не наживи себе врага в лице Николаевой. Ну вот, опять паранойя меня настигает. А все Зоя со своими страшилками.

Галина Ивановна ещё немного рассказала, но все как-то в общем, было видно, что старается найти для Натальи хорошие слова, но как-то не может. Впрочем, я её уже не особенно слушала, теперь мои мысли заняла Марина Кравченко, я думала, не та ли это девушка, которую видела Званцева в альбоме Натальи? И куда она могла залезть, что подруги быстро стали заклятыми? Действительно ли причина внезапная смерть друга? Или было что-то ещё?