Сага о Рорке - Андрей Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впервые за много лет Ингеборг пожалела, что приняла христианство. Учение Христа запрещало самоубийство, а бывшей королеве Готеланда больше не хотелось жить.
Ее пленили так неожиданно, что никто ничего не успел понять. Кто-то ворвался в шатер, пронзил мечом служанку. Кажется, она лишилась чувств. Потом, когда сознание вновь вернулось к ней, она поняла, что ее перекинули через седло, как овцу: ее голова болталась у стремени, и она видела железный сапог-жамб всадника с острой шпорой. Веревки, которыми ее спутали, душили ее. Потом были мимолетные жуткие видения – отрубленная голова одного из юных меченош с раскрытыми глазами, умирающий Коршун со страшной раной в животе, Рогериус, заливающий снег своей кровью. Конь волочил по снегу тело Зайферта. В глазах мертвого маркграфа застыл ужас. Королеве стало дурно, и она опять потеряла сознание.
Время будто остановилось. Ее сняли с седла, тащили куда-то, и она узнавала переходы Шоркианского замка. Когда-то она была здесь хозяйкой. Или она уже умерла, и это демоны волокут ее душу в ад? Разум не воспринимал действительность. С нее сняли веревки, окровавленную одежду, повели купаться. Кто-то держал ей голову, чтобы она не захлебнулась. Затем ей насильно влили в рот какое-то питье, от которого нестерпимо захотелось спать. Больше Ингеборг не помнила ничего.
Она проснулась в своей спальне, где каждая вещь была ей до боли знакома и где прошло почти двадцать лет ее жизни. Это было удивительное чувство, и Ингеборг забыла на некоторое время обо всем, что с ней случилось. Она поняла, что жива.
Ее чувства обострились, нахлынули воспоминания. Знакомые ощущения, знакомая обстановка воскресили прошлое. Все было в минувшие годы – ненависть и любовь, страх и ревность, боль и радость, счастье и отчаяние. Здесь, на этом самом ложе, она родила Аманду. Здесь, на этом самом ложе, умер ее первый муж Гензерик. Так смешались в ее жизни счастье и смерть, что никак их не разделить. Теперь же в жизнь Ингеборг вошло еще одно страшное, нестерпимое слово – плен.
Милые, добрые, старые воспоминания ушли, осталось отчаяние. Впервые она подумала о самоубийстве. Но ее остановила тень на стене – крест. Из ее комнаты убрали статуэтки святых и вышитый ею ковер с деяниями святого Теодульфа, но вытащить раму из окна не догадалась. Теперь окруженный многоцветными тенями витражей крест темнел на стене, призывая верить в могущество Бога. Ингеборг вцепилась зубами в руку, чтобы не заплакать. Бог не хотел ее смерти, но почему он хотел ее плена?!
Вошли четыре служанки – все новые и очень миловидные, одетые по-сарацински: побрякушек на них было больше, чем одежды, а лица до середины закрыты полупрозрачной тканью. Говорили они, впрочем, на чистейшем готском языке.
– Одежда вашего величества! – объявила вошедшая следом старшая служанка, тоже незнакомая.
Ингеборг хотела отослать их, потом решила, что это бессмысленно. Начался утренний туалет. Королева смутно догадывалась, для чего набежала к ней в спальню эта ватага прислужниц. Загнанный вглубь темный страх начал шевелиться, как будто мерзкая ядовитая змея начала медленно расправлять в недрах мозга скользкие кольца. Потом вдруг вспыхнула ярко и отчетливо совершенно женская мысль – если Аргальф хочет убить ее, зачем ее наряжать?
– Блие[88] вашего величества! – командовала служанка.
– Жип[89] вашего величества!
– Соблаговолите посмотреть в зеркало!
– Гребни и притирания!
– Соблаговолите посмотреть в зеркало!
– Духи, румяна, краска для глаз. Желаете черную или зеленую?
– Соблаговолите посмотреть в зеркало!
Ингеборг равнодушно посмотрела на себя. Теперь она почувствовала удивление. Ингеборг вдруг узнала, что все еще очень красива. Это лицо, эти глаза, эти волосы… Жесткие морщинки в углах рта куда-то пропали. А руки? Изысканные складки рукавов подчеркивали изящную тонкость пальцев и красоту розовых ноготков, похожих на продолговатые жемчужины. Черный, расшитый серебром жип обозначил тонкую талию – почему-то Ингеборг считала, что давно начала полнеть.
Старшая служанка хлопнула в ладоши, и прислужницы выпорхнули вон.
– Ваше величество, следуйте за мной!
– Куда? – впервые подала голос Ингеборг.
– Не беспокойтесь, вам ничего не угрожает…
Они шли по галереям, мимо стражи, салютующей бардизанами своей королеве, и Ингеборг опять ощутила нереальность всего, что с ней происходит. Что это, реальность, чудесное преображение или преддверие кошмара?
У двери большой трапезной служанка, толкнув створку двери, остановилась, замерла в поклоне. Ингеборг решительно вошла вовнутрь.
За огромным дубовым столом, за которым в прежние времена собирались десятки родичей готских королей, сидел лишь один человек. Увидев Ингеборг, он встал, улыбнулся.
– Добро пожаловать, королева Ингеборг!
Молодой, стройный, с гордой посадкой головы и тонким бледным лицом. Никогда еще Ингеборг не видела такого красивого и породистого лица. В каждой линии совершенство, для мужчины даже противоестественно быть таким красивым – и в то же время никакой слащавости, смазливости. Если Аргальф – сын дьявола, то отец, право, наделил его страшным орудием соблазна христианских душ. Ингеборг ожидала увидеть чудовище, а увидела ангела. Единственное, что могло вызвать страх в Аргальфе, были его глаза. Абсолютно черные, лишенные белков, полные странного хищного блеска. Ночь жила в этих глазах. И Ингеборг почувствовала, что у нее слабеют ноги.
– Ваше величество! – Аргальф поклонился. – Вы выспались?
– Я выспалась, – с трудом произнесла королева. – Вы позволите мне… сесть?
– О, я веду себя, как неотесанный мужлан! Прошу вас…
Ингеборг даже не заметила, как король Банпора оказался рядом, предложил ей руку, подвел к высокому резному креслу и помог сесть. Замельтешили проворные слуги, заставляя стол изысканным жарким, ароматными пирогами, фруктами, сладостями, узкогорлыми кувшинами с вином. Аргальф отослал прислугу и, – неслыханное дело! – принялся сам потчевать королеву.
– Попробуйте вот эти устрицы, ваше величество, – говорил он с неизменной улыбкой. – Они из Испании и доставлены сюда моими гонцами, скакавшими день и ночь… А вот эти плоды мавры называют финиками: нет ничего слаще этих плодов! К ним очень хорошо подавать сухое вино, лучше аликанте… Вы меня не слушаете?
– Я думаю, к чему это все.
– Понимаю, вы решили, что я съем вас заживо, – Аргальф засмеялся. – Как глупы мои враги!
– Я тоже ваш враг.
– Нет, нисколько. Я слишком люблю и ценю вас, королева Ингеборг, чтобы считать врагом. Не верьте пустым россказням.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});