Последний ребенок в лесу - Ричард Лоув

Итак, куда же исчезло время, куда оно переместилось? Исследователи времени часто игнорируют вопрос о его очевидной изменчивости. Однако в последние годы в некоторых работах предложена абсолютно ясная картина распределения времени. Так, например, работы, проведенные в институте социальных исследований Мичиганского университета, показали, что с 1981 по 1997 год время, проводимое детьми (возраст до двенадцати лет) за учебой, увеличилось на 20 %. С ростом организованного спорта увеличение расхода времени на обучение само по себе не так страшно, если бы, как это часто бывает, все вкупе не съедало окончательно свободное время и не отнимало у детей возможности естественной игры.

Что касается взрослых, исследования ученых Стэнфордского университета показали, что с ростом популярности Интернета американцы проводят меньше времени с друзьями и членами семьи, за чтением газет и просмотром телепередач (занятия на открытом воздухе вообще не упоминались). Больше времени они проводят за работой, которую частично выполняют дома. Причем часы работы в офисе при дополнительной работе дома не сокращаются. Кроме того, по данным стэнфордского опроса, проведенное в Интернете время тем больше, чем дольше человек подключен к Интернету. В 2004 году в калифорнийском университете Беркли было выяснено, что американцы тратят 170 минут в день на просмотр телевизора и кино, что в девять раз превышает время, отведенное ими на физически активную деятельность. 101 минуту в день мы проводим в машинах, это в пять раз превышает время, потраченное нами на физические упражнения. Рост городов приводит к тому, что мы больше времени проводим в дороге; количество людей, затрачивающих более 30 минут на поездку до работы, увеличилось с 20 % в 1990 году до 34 % в 2000-м. Физически активному досугу мы уделяем в день в среднем всего 19 минут, то есть 5 % времени.

Означают ли эти показатели, что мы стали ленивы? Профессор эпидемиологии и здорового общественного питания университета Беркли Глэдис Блок считает, что это не так. Мы просто очень заняты. Мы реже берем отгулы и работаем упорнее, чем японцы или европейцы. Как показывают статистические данные, в 2001 году американцы отработали 1821 час, в то время как немецкие рабочие — 1467 часов. (Население штатов в средней части Америки физически малоактивно. В обзорах ученых также отмечено, что афро-американцы менее склонны к физической активности, к активному досугу, чем представители других этнических групп.

В этом находит отражение и тот факт, что большинство афроамериканцев живут в бедных районах, где меньше парков и подходящих для прогулок мест.) Выходные из дней отдыха превратились в дни недоделанных за неделю хозяйственных дел. И, как отмечается в канадском обзоре, ученые выяснили, что оба родителя сокращают время сна, чтобы успеть сделать все, что они обязаны сделать. Нет времени на сон. Нет времени на снег.

Или это только кажется.

Время, отведенное природе, — это не время на досуг

Причины скудости личного времени более сложны, чем причины работоголизма или жадности. Среди прочих факторов следует отметить технологические перемены и стремление работодателей выжать из наемных работников всю энергию до последней капли. Сопротивляться этим силам трудно, особенно когда финансовое благополучие семьи постоянно подвергается опасности. За всем этим стоит одно: мы хотим сделать для наших детей все, что можем. Если оттого, что мы будем больше работать, им будет лучше, — что ж, пусть будет так. Если записать Сьюзи на уроки по игре на скрипке и это будет способствовать развитию ее музыкальных способностей и самодисциплине, — пусть так оно и будет.

Это понятное стремление является одной из причин, почему ставшая очевидной необходимость общения с природой настолько важна для здорового развития детей. Мы можем взглянуть на проблему таким образом: проведенное на природе время — это не часы досуга, это самый существенный вклад в здоровье наших детей (а к тому же и в наше собственное). Американские родители уже привыкли к медиамантре — эгоистичные стяжатели, больше думающие о своих машинах, чем о детях. Тем не менее у большинства родителей очень обострено чувство ответственности, но лишь до того момента, с которого, по их мнению, начинается время расслабления и досуга. И не важно, идет речь об их досуге или о досуге их детей, — здесь они потворствуют собственным желаниям. Если перенести общение с природой из раздела «досуг» в раздел «здоровье», вероятность того, что мы возьмем детей с собой в поход, возрастет, как возрастет и вероятность того, что нам там будет весело. Такое изменение взгляда на природу очень важно. Ставки слишком высоки, и когда дети достигают подросткового возраста, последствия становятся очевидны. Тоня Берман, преподаватель биологии в одной из средних школ моего города, приводит обычный список подростковых проблем. Она встречает таких детей, которые дома недоедают, и таких, кто после школы становится грозой всех соседей. Но все больше и больше сталкивается она с иной бедой. Тоня назвала ее «синдромом суперребенка». «Вы уже слышали о супермамах, — говорит она, — то есть о женщинах, которые во всем стараются добиться совершенства. Они лезут из кожи, чтобы сделать карьеру, бьются из последних сил над семейным обедом, без конца учат детей, подсовывая им карточки с текстами, очертя голову бросаются на благотворительные мероприятия… и так далее». И правда, в последнее время журналы для родителей полны нравоучительных историй о том, как такие супермамы (как, впрочем, и суперпапы) разбиваются и сгорают в один миг. «А как же дети, которые мечутся в том же круговороте и порой вынуждены бежать еще быстрее?»

Когда Берман попросила учеников написать рассказ о том, на что им не хватает времени, одна из девочек-подростков перечислила все пункты своего расписания и свое отношение к каждому. Здесь приведены некоторые из них: «Во время теннисного сезона я играю в теннис; возглавляю клуб общественной поддержки, являясь его президентом; посещаю курсы в колледже, на которых нас учат работе с нетрудоспособными людьми; добровольно выполняю разные общественные поручения, помогаю заботиться о детях, посещаю еще шесть специализированных предметов (для того чтобы иметь преимущества при поступлении в колледж), являюсь по-настоящему хорошим другом, даю советы приятелям, потому что не хочу подводить не только друзей, но и людей вообще».

Во время зимних и весенних каникул эта ученица продолжала общественную работу и занималась, чтобы в следующем семестре сразу включиться в работу. Она гордилась собственной честностью, но внутри у нее все протестовало, когда она видела, что другие ученики — как правило, обманывающие — лучше справляются с контрольными. «Я очень беспокоящийся человек (если есть такое слово), — написала она. — Я принадлежу к числу тех, кто слишком много обо всем думает». После нескольких особенно напряженных недель у нее наступил спад, очень ее испугавший. Что если она не сможет вернуться к прежнему распорядку? Что будет тогда? «Я подумала о самоубийстве. На себя мне было плевать, я скорее была готова навредить себе, чем родителям или друзьям. Я ужасно страдала, и им не следовало знать, что тогда со мной творилось: о моей слабости, о неудачах, о той ненависти, которая была во мне ко всему на свете». Это не просто отражение подростковых страхов, а один из примеров, демонстрирующих причину роста попыток самоубийства среди подростков. Могла ли эта девочка обратиться за помощью к родителям? Она чувствовала, что нет: «Они не представляли, какая я на самом деле, видели во мне только то, что хотели». Она сказала, что ее могло бы не быть здесь сегодня, если бы не такие люди, как миссис Берман, ее учительница биологии, которая вовремя пришла ей на помощь.

Приучение детей к самодисциплине имеет непреходящую ценность в деле родительского воспитания, но не в меньшей мере важно и развитие творческого начала, способности удивляться. Если родители узнают, какую несоизмеримо важную роль в этом плане играет общение детей с природой, им, возможно, легче будет прийти к желательному равновесию. Конечно, многие родители задумываются над тем, как переориентировать детей, и ищут новые пути. Тина Кафка, у которой два сына — студенты колледжа, сомневается в том, что дети так уж много запомнят из расписания, которому она стремится подчинить их жизнь:

«Когда я вспоминаю свое детство, то особенно ярко передо мной встают картины, как я залезала на дерево или как мы играли в пиратов в овраге за домом, а еще как мы съезжали по склонам этого оврага на картонках. Но я поняла только теперь — после того как поговорила со своей мамой и она рассказала мне, как много всяких игр и занятий устраивала она для меня в детстве как приглашала друзей к нам домой, и всякое такое, — что по свободное время, когда я играла в овраге, возможно, заняло совсем немного часов моего детства. Но именно эти часы особенно ярко запечатлелись в памяти. Так и со своими детьми я часто с изумлением отмечаю, что некоторые события, которые я тщательно планировала, довольно быстро стираются событий, которые я сама припоминаю с трудом. Мы, взрослые наших детей очень значительными, на наш взгляд, событиями. Но то, что действительно оседает в их душах, не подвластно нашему контролю. Иногда я начинаю удивляться, почему это мы думаем, что контроль столь необходим».