По закону плохих парней - Эйс Аткинс

Квин взглянул в сторону Бума и кивнул.

В овраге гудели генераторы. Они находились в том старом сарае с перекошенной дверью, возле которого сидели на цепи два питбуля. Если собак спустят с цепи, придется их убить, подумал Квин. Но ему не хотелось этого. Он не должен был испытывать жалость к врагу, но понимал, что в данной ситуации собаки не виноваты.

Квин достал из кармана старую никелированную зажигалку и, обнаружив удобную тропу, стал обходить сарай. Он шел по ней в старых ботинках фирмы «Меррелс» осторожно и бесшумно. Подойдя к скоплению трейлеров, Квин услышал звук работающего телевизора. Несколько человек играли в карты. Квин заметил их через открытое окно, откуда исходило зловоние наркоты. Все мужчины были лениво расслаблены. Мусор из трейлеров и сарая сбрасывали в овраг. Из него несло так же, как из сортира.

Сквозь голые деревья проглядывало серо-голубое небо. В этом неверном свете Квин подошел к торцу сарая так незаметно, что питбули даже не подняли головы. Два больших генератора «хонда» грохотали и тряслись среди скопления канистр для бензина. В куче разного хлама он заметил пеньковый канат, отрезал от него ножом два фута и открыл бак. Свесив один конец каната как фитиль, он опустил другой его конец в бак.

Поджег свободный конец и отправился обратно в лес по той же тропе, по которой пришел, слыша смех игроков в карты и шум телевизора из другого трейлера.

Из сарая курился дым.

Через несколько минут раздался взрыв, который вымел из трейлеров мужчин. Они бежали на пожар. Двое из них палили в огонь, словно пули могли его потушить.

Квин видел, как Говри, вспотевший и без рубахи, наполняет ведра водой из речки.

– Думаю, праздник продолжается, – сказал врач, не особо воодушевленный перспективой их пребывания в лесу.

Повсюду стреляли и кричали.

– Они всегда стреляют и беснуются, – ответила Лена, кормившая грудью младенца после того, как врач объяснил ей, как это делается. – Я здесь ни при чем.

Доктор наклонился к окровавленной постели, зажав голову в руках.

– В чем дело? – спросила девушка.

– Твой любовник не позволит нам уйти, – сказал Люк. У него были ласковые зеленые глаза и прекрасные зубы.

– Он не мой любовник.

– Где же отец ребенка?

– В окружной тюрьме.

– Да, конечно. – Доктор кивнул и остановился, глядя в грязное окно. Он покачал головой и снова заходил по комнате. – Тебе немедленно нужно в больницу.

– Я чувствую себя хорошо. Мне бы только поспать.

– Ты теряешь много крови, а этот сукин сын настаивает, чтобы я смотрел за тобой здесь, – сказал врач, садясь на матрас, покрытый окровавленной простыней. Он взял Ленину руку, прощупывая пульс. – Сказал, что не хочет связываться с полицией. Но я ничего не говорил ему о полиции.

– Говри ненавидит власти.

– Он не шутит, – продолжил Люк. – Говорит, что больше всего хочет вышибить мне мозги.

– Ты женат? – спросила Лена, чувствуя облегчение, гладя маленькое розовое тельце и желая всеми фибрами души убраться отсюда с этим доктором. – У тебя красивое лицо. Такое красивое.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, прекрасно, прекрасно.

– Ты белая, как простыня.

– Я только что родила ребенка, – сказала Лена, произнося слова так тихо, словно была не уверена в том, что может говорить. – И тебе досталось.

– У тебя есть телефон? – спросил доктор. – Мой мобильник Говри выбросил в лес.

Лена покачала головой, улыбнулась еще раз доктору, затем малышке. Прикоснулась к ее носу и маленьким ушкам, чувствуя необыкновенную близость к ней. И закрыла глаза.

– Разве малышка не прекрасна?

– У тебя есть телефон? Ты меня слышишь? Очнись!

– Ничем не могу тебе помочь, – произнесла Лена, прикрыв глаза, успокоившись и широко улыбаясь. – Мобильник в этих холмах не работает. Не проходит сигнал. Здесь как на луне. Я сказала, что ты красивый. Ты слышал это?

Квин быстро побежал от своего лесного укрытия к трейлеру, где находились Лена с ребенком и доктор, держа ружье в правой руке. Он оказался у ступенек, не услышав ни одного выстрела. Никто даже не заметил его. Он глянул в сторону леса, где ожидал Бум.

Просто кивнул, не видя друга, но зная, что тот на месте.

Квин перебросил ружье через плечо и выхватил револьвер 45-го калибра, прежде чем открыл ногой входную дверь и обшарил глазами все углы. Рваный диван и стулья, мешки для мусора и мягкие игрушки. Никого.

Он прошел по узкому коридору и пнул ногой другую дверь, за которой обнаружил Люка Стивенса в сорочке, запачканной кровью. Люк увидел его и улыбнулся.

– Ты ранен?

Люк покачал головой.

– Анна Ли позвонила мне.

Люк кивнул. Не дожидаясь благодарности, Квин широко раскрыл двери и увидел, что на кровати, покрытой окровавленными простынями, лежит девушка. На вид ей было около двадцати лет, вокруг бледного лица сбились волосы. Она держала новорожденного младенца.

Лицо было бесцветным. Глаза остекленели.

Люк вытер руки полотенцем.

– Ты можешь нас спасти? Мне в лицо тыкали стволом пистолета. Проклятый пистолет.

– Ей можно передвигаться?

– У нас нет выбора.

– Идем. Бум нас прикрывает.

– Квин! – позвал Люк, коснувшись его руки.

Квин взглянул на него.

– Нам не дадут уйти.

– У них будет много неприятностей.

– Где твоя машина?

– В миле отсюда, у дороги, – ответил Квин. – Ты неси младенца, я – девушку.

Глава 22

– Ты тащил ее всю дорогу? – спросила Лили.

– Без младенца внутри девчонка не весила и ста фунтов, – пояснил Квин. – Когда тащишь на себе несколько миль взрослого детину, тогда другое дело.

– Тебе приходилось это делать?

– Еще бы.

– Под огнем?

– Вроде того.

– Мне приходилось много раз по ночам таскать из бара к машине своего бывшего мужа.

– Не знал, что ты была замужем.

– Ты не спрашивал.

– Я знаю его?

– Боже, надеюсь, что нет.

Они сидели напротив друг друга в заднем отделении привокзальной столовой Филлина. Квин пил черный кофе и курил сигару. Приятно находиться в городе, где курение не запрещено законом, подумал Квин. Он завтракал, все еще оставаясь в охотничьем камуфляже, который надел несколько часов назад. Конечно, в понедельник утром, часов в девять, не он один сидел в охотничьей робе в столовой Филлина. Целая семья – мать, отец, маленький сын, – одетая в такой же камуфляж, завтракала за столом у входной двери. Охота выше работы или школы.

– Почему ты не убил его? – поинтересовалась Лили.

– Говри не достоин этого.

– Когда нам сообщили о том, что случилось, я думала, придется производить зачистку.

– Обстановка к этому располагала.

– Мы ездили туда этим утром с двумя помощниками шерифа. Арестовали Говри за то, что он наставлял пистолет на Люка.

– Он еще в тюрьме?

– Его выпустят к полудню, – сказала Лили. – Адвокат отмазал его.

– Что ты говоришь?

– Люк Стивенс, очевидно, видит события иначе, чем ты.

Подошла официантка Мэри, наполнила их чашки и спросила, хорошо ли они провели дни уик-энда. Лили с Квином взглянули на нее, улыбнулись и ответили, что все было чудесно. Лили коснулась Квина обветренной рукой, слегка сжала его плечо и сказала:

– Мы благодарны тебе. Наверное, хочешь спать? – спросила она, когда Мэри отошла.

– Я не устал.

– Ты бодрствовал всю ночь.

Квин пожал плечами:

– Что именно сказал Люк?

– Он не помнил, чтобы на него наставляли пистолет.

– Я видел это, – возмутился Квин. – Говри тыкал стволом «глока» в переносицу Люка, чтобы заставить его слушать.

– У адвоката есть письменное свидетельство Люка.

– Каким образом у такого типа, как Говри, имеется адвокат?

– Нанять адвоката может каждый клиент с деньгами. А это высокооплачиваемый адвокат. Прибыл из Мемфиса.

– Высокооплачиваемого доверенного из Мемфиса нанял Джонни Стэг, – вспомнил Квин. – Как зовут адвоката Люка?

– Кажется, его имя Ламар, – ответила Лили. – Его костюм стоит больше моего месячного жалованья.

– Понятно.

– У него со Стэгом один адвокат?

Квин кивнул. Он пил кофе, курил сигару и наблюдал, как семья в охотничьем камуфляже встает из-за стола. Отец семейства дал несколько долларов Мэри и направился к выходу.

– Хотелось бы поговорить с девчонкой, – выразил пожелание Квин. – У нее другая история.

– Ее зовут Лена, – уточнила Лили. – Обнаружен отец новорожденной. Это парень, которого мы содержим на казенном обеспечении в окружной тюрьме. Его имя Чарли Бут.

– Вы спрашивали его о Говри?

– Он ничего не скажет, даже если переполнен информацией.

– Что ему инкриминируется?

– Хранение метамфетамина. Намерение продать его.

– Ты думаешь, Лена вернется в их лагерь?

Лили медленно откинулась назад и оперлась рукой о край сиденья стула.

– Думаю, это зависит от поведения Бута.

– Что он собой представляет?