Род Корневых будет жить! Том 5 - Антон Кун

Едва я проснулся, котяра спрыгнул с кровати и, задрав хвост, направился к двери.

Пришлось вставать и идти выпускать кота на улицу — в общежитии дырки в подпол не было.

Что значит не везёт, и как с этим бороться…

Я пошёл провожать кота к самому выходу. То есть, к двери на улицу. Потому что не дело, если он начнёт обссыкать коридор.

Вот только пошёл провожать раздетым! Потому что спать в ночной рубахе, как в этом мире принято, я не могу.

Да и будь я в рубахе, это тоже не спасло бы, просто выглядело бы не так эпично.

Сам собой вспомнился момент из кинофильма Леонида Гайдая «12 стульев», когда у инженера из Москвы захлопнулась входная дверь, оставив бедолагу голым и намыленным на лестничной площадке.

Да-да! Мой ключ остался в комнате!

Тяжело вздохнув, я заколотил в дверь, пытаясь разбудить Сеню.

По закону подлости сначала проснулось всё общежитие. Ну или как минимум жильцы соседних комнат.

— Что? — спросил я у высунувшихся соседей.

— Ничего, — один за другим ретировались те.

Наконец, Сеня проснулся и открыл дверь. И уставился на меня.

— А ты чего в таком виде? — спросил он, протирая глаза.

Я отодвинул Сеню в сторону и, входя в комнату, спросил:

— А в каком виде мне быть?

Сеня почесал затылок. Потом зашёл и уставился на мою кровать — естественно, разобранную.

Мой сосед не слышал, как я пришёл ночью и как вставал выпроваживать кота. И видимо подскочил на мой стук, до конца не проснувшись. Поэтому очень удивился, увидев разобранную постель, и спросил:

— А ты куда в таком виде ходил?

— Куда ходил, там меня уже нету, — ответил я. Но увидев смущённое лицо Сени, добавил, а то ещё придумает чего: — Кота выпустил в туалет.

— Какого кота? — растерялся Сеня.

— Рыжего, какого ещё? — пожал я плечами.

Больше вопросов Сеня задавать не стал. Сел на своей кровати и задумался.

Ну и пусть подумает, говорят, это полезно.

Сон у меня был перебит окончательно. Так что ложиться досыпать не имело смысла. И я решил отправиться на утреннюю пробежку. Ну а что? Нужно следить за своей физической формой!

В общем, я оделся и, с тоской вспоминая кроссовки, побежал по аллеям академического парка.

Пока бежал, вспоминал не только кроссовки, но и наушники с музычкой или аудиокнигой.

Вот нет никакого толку вспоминать прошлый мир, однако, вспоминается и всё.

— Корнев! — раздалось позади меня.

Я оглянулся и увидел, как из боковой аллеи выходят ректор с заместителем. Причём, заместитель тащил что-то завернутое в тряпку.

Собственно, почему «что-то»? Я точно знал, что он нёс…

Сделав невозмутимое лицо, я подбежал к ректору и, продолжив бег на месте, спросил:

— Слушаю вас, Данила Евграфович!

— Ты откуда и куда бежишь? — последовал вопрос.

— Просто бегу, — ответил я. — Это тренировка такая. Утренняя пробежка. Выносливость тренирует.

— Не знаю такого, в первый раз слышу, — не сдавался ректор.

— Это тайные знания тибетских монахов, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал без издёвок.

— Почему без тулупа? — продолжил расспрашивать ректор.

— Так с ним бегать неудобно. Да и жарко, — честно ответил я.

Ректор ещё какое-то время рассматривал меня, видимо, думая, какой вопрос задать следующим.

И придумал-таки!

— Где вы были ночью?

Я включил оскорблённую невинность:

— Как где? В своей комнате! Можете у соседа спросить.

Ректор хотел ещё что-то сказать, но позади завозился его заместитель, и ректор смилостивился:

— Ладно, беги! На занятия только не опаздывай!

— Хорошо! — ответил я и побежал по аллее дальше.

Хотя настроение бегать пропало совсем. Зато захотелось проследить за ректором и его заместителем.

Но я одёрнул себя — это не лучшая идея. Наоборот, нужно держаться подальше от этих магов, чтобы не привлекать к себе внимание. Они ведь не знают, что я вчера был в библиотеке. Вот пусть и дальше не знают — меньше знаешь, лучше спишь.

Короче, я развернулся и побежал по аллее в том же направлении, в котором бежал до встречи с ректором.

Вообще странно, почему помощник ректора тащит змеиную шкуру в руках? А судя по объёму и форме в тряпки завёрнута именно змеиная шкура. Так вот, почему он держит её в руках? Не поверю, чтобы у таких людей не было пространственных артефактов наподобие моего ремня.

Или они пространственный артефакт набили под завязку змеиным мясом? А в руках несут то, что в артефакт уже не вместилось… И если они забрали змеиное мясо, то что они с таким количеством собираются делать?

Вопросы! Вопросы! Вопросы!

И никаких ответов! Одни догадки.

Но на догадках далеко не уедешь.

К общежитию я подбежал, когда народ уже потянулся на завтрак.

Около крыльца меня ждал котяра.

— Что, Шаман, не хочешь обратно в библиотеку? — спросил я у него.

Кот брезгливо дёрнул лапкой и ответил:

— Мяу!

— Пойду, переоденусь, — сказал я ему. — И пойдём в столовую. Ты как, хочешь пожрать? Попрошу тебе миску сметаны…

Кот замурчал и начал тереться о мои ноги.

— Ладно, пойдём вместе! — сказал я и открыл входную дверь.

Как ни странно, Сеня ждал меня.

Увидев кота, он не удивился. Как будто чего-то именно такого и ждал.

— Что не пошёл завтракать? — спросил я у него, снимая одежду, которую я определил для занятий спортом и надевая студенческую форму.

— Тебя жду, — просто ответил Сеня.

Пока я бегал, он до чего-то додумался и теперь сидел хмурый и сосредоточенный.

— Я думал, ты в волковском кафе питаешься, — заметил я, надевая шубейку.

Сеня помотал головой и сказал:

— Раньше питался. Теперь не могу.

— А что так? — спросил я, уже догадываясь, что он скажет.

— Старшим не понравилось, что я предупредил тебя, — ответил Сеня.

— И о чём же ты меня предупредил? О том, что Волковы хотят моей головы? Так я это и без тебя знаю.

— Нет. Не об этом.

— А о чём же?

— О том, что сегодня тебя бить будут, — сказал Сеня.

— Вот как? — усмехнулся я. — И почему я не удивлён?

Глава 19

— И когда же запланировано моё избиение? — спросил я у Сени.

— Раньше речь шла о том, что сразу после завтрака. Осталось всё так же или поменялось что, я не знаю, меня вчера вечером не допустили к обсуждению, — безэмоционально ответил он.

На парнишку было жалко смотреть. Чувствовалось, что он говорит искренне, и что это приносит ему страдания. Мне даже жалко его стало — оказался между молотом и наковальней.

Я прекрасно понимал, что, несмотря на искренность Сени, всё это может