Изгнание из Эдема Книга 1 - Патриция Хилсбург

— Джек, милый, да не спеши ты. Мы еще все обговорим с леди, она…

— Заткнись!

— Не могу.

— Ты ничего не можешь.

— А кто трудится тут по восемнадцать часов в сутки? Разве не я?

— Ты, ты! Ну и что!

— Как, ну и что?

— Думаешь выканючить у нее какую-нибудь монету?

— Возможно.

— Не возможно!

— Почему же?

— Не выйдет! Я и не глядя на туфли, сразу догадался, что это страшная хапуга.

— Хапуга? — это уже с возмущением вставила слово Стэфани, до этого спокойно наблюдавшая за семейной ссорой усталой от беспросветного труда пары.

— Без сомнения. Она застукала нас и знает, что застукала. Вот и вымогает дармовые денежки. Я уже не раз встречал таких людей. Мы с тобой знаем, моя дорогая, что так просто от людей такого сорта не отделаешься — им надо платить, или будет еще хуже.

— Должна вас предупредить, что хотя вы и говорите, что встречали подобных мне людей, за свою долгую трудовую жизнь подобных мне людей вы еще не встречали, и вы в этом убедитесь, если сможете понять.

— Не надо меня страшить, — воинственно сказал мужчина, и его крысиное личико постаралось принять гордый вид.

— Джек, прошу тебя, давай…

— Я и даю!

— Не то, давай договоримся спокойно и мирно, я думаю леди смягчится.

Эти люди не знали леди, что стояла перед ними. Сентиментальность у нее совершенно отсутствовала, особенно в связи с экономическими проблемами. Эта леди, когда надо было посчитать финансовую проблему, становилась просто компьютером и могла просчитать несколько ходов вперед. Когда она слушала эту перепалку, то изучала проблему и теперь приступила к ее осуществлению.

— Я решила, что мне не нравится заниматься шантажом.

— Неужели?

— Что?

— Именно.

— И что же, в конце концов, вы хотите? — мужчина уже ничего не понимая смотрел на Стэфани.

— Работу.

— Какую?

— Настоящую.

— А если у нас ее нет?

— То буду заниматься шантажом.

— Это, видимо, вам больше подходит!

— Не надо, Джек.

— Что ты все дрожишь тут, как осиновый лист, — с раздражением прикрикнул он на жену. — А работы вам я не дам, даже если бы она у меня и была.

— Что это значит?

— А то, что вы хотите поглубже влезть в наши дела, а потом с нами расправиться.

Было видно, что Стэфани хотелось рассмеяться, но она этого не сделала, а с серьезным видом стала объяснять им обоим:

— Мне совершенно не надо влезать глубже в ваши мелкие делишки — мне и так все ясно.

— Что все?

— А то, что у вас тут работают шесть женщин. Вон та штука в углу — это электрическая машина. Это значит, что вы нарушаете закон. Добавим ко всему, что у вас ужасные антисанитарные условия — узнавать мне больше ничего не надо. Вы у меня в руках. Дайте мне работу, на которую я смогла бы прожить, или я вас уничтожу, как отвратительное осиное гнездо. Я вам объяснила все понятно, или надо к этому еще что-нибудь добавить?

Муж и жена, оторопев, смотрели на Стэфани. Женщина готова была вот-вот расплакаться, а крысиное личико мужчины опять начинало приобретать вид мелкого неразумного хищника. Подняв руку, он вновь хотел почесать свой запущенный затылок, но передумал и объявил.

— У меня есть выход!

— У вас его нет.

— Джек…

— Не вмешивайся, слюнтяйка.

— Не кричите на жену! Ваше решение?

— Оно не в вашу пользу.

— Какое же?

— Мне, пожалуй, лучше смотаться в такое местечко, где вы меня не найдете или разыщете очень не скоро: адреса менять мне уже приходилось не раз, я это умею делать.

— Может быть, но вы не умеете главного в жизни.

— Чего же?

— Это позже скажу, если понадобится.

— Так скажите…

— А теперь скажу. Ваш главный козырь — смена места — на сегодняшний день никчемный, потому что я от вас не отстану. Я еще должна вам сказать, что вы не лишены деловой сообразительности, даже способностей.

— Вот видишь, Джек, леди…

— Помолчи!

— Но я хочу знать, почему вы не хотите взять меня на работу за ту же плату, что и тех шесть женщин?

— Каких женщин?

— Не будем начинать все сначала. Я их видела!

— Ладно, видели так видели. Не хочу и все.

— Объясните!

Мужчина смотрел на Стэфани, как бы изучая ее заново: способна ли эта леди, а что она была леди, хотя, возможно, и в прошлом, он не сомневался. Потрепанный плащ и измятая, но явно дорогая шляпа не могли обмануть даже его. Он сразу определил эту птицу правильно, но ему хотелось, чтобы она его оценила правильно — ему надо было избавиться от нее, и он намерен был это сделать. Мысли его путались, и он решил быть честным.

— Не люблю, — сказал он, — когда мои работницы знают больше, чем им положено.

— Понятно.

— Что вам понятно?

— Они могут вызвать инспектора.

— Инспектора? Ну что за дура!

— Дура?

— А кто же? Они его боятся больше, чем я.

— Боятся?

— Само собой.

— Разве они не хотят, чтобы их защитили?

Теперь крысиное личико хозяина мастерской сконструировало нечто, что, очевидно, изображало улыбку, таким наивным для него был вопрос Стэфани.

— Инспектор не станет их защищать, — с расстановкой сказал он прямо в лицо Стэфани.

— Не станет?

— Да. Он просто закроет мастерскую.

— Закроет?

— Обязательно. Они тогда лишаться работы.

— И что?

— Знай они, что у вас хватит глупости и жестокости вызвать полицию, они на коленях молили бы вас не делать этого, а пощадить их и не лишать даже такого заработка — это все, что у них есть на сегодняшний день. Я думаю, уважаемая леди, что это вам понятно. — Голос женщины становился все тише, такая длинная речь утомила ее.

Стэфани почти с сочувствием смотрела на нее, но отступать не собиралась.

— Вот теперь вы все знаете.

— Но я не изменила своего решения.

— Какого?

— Мне нужна работа.

— И еще я должен вам сказать, что на таком месте роскоши не жди. Здесь работают по дешевке. Пока я нахожу дешевую рабочую силу, я еще могу как-то существовать, сводить концы с концами. Но о роскоши думать никому у нас не приходится. Никто из нас не получает платы по профсоюзным расценкам. Налоги, профсоюзные расценки, санитарные условия, техника безопасности, нормированный рабочий день и прочие радости нам не под силу. Комнаты отдыха, комнаты, чтобы они съели бутерброды во время короткого перерыва у нас, само собой, тоже нет. Влажной уборки ежедневно сколько там раз ее делать положено, мы не делаем — некогда. Моя жена, как и все работницы, трудится весь длинный рабочий день. У меня только одна электрическая машина, но она, как правильно вы позволили себе заметить, подводит меня под проклятый закон о мастерских. Но конкуренцию с настоящими мастерскими я выдержать не могу.