Гуманизм в современном мире - Джефф Рэдвелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Параллели между корпоративным и государственным подавлением в прошлом и цифровым подавлением сегодня поразительны. Как ФБР проникало в профсоюзы и радикальные студенческие группы, так и сегодня боты и спонсируемые государством кампании по дезинформации проникают в пространства активистов, сея раздор и дискредитируя оппозиционные движения. Как ФБР Дж. Эдгара Гувера стремилось "нейтрализовать" лидеров Партии черных пантер и организаторов социалистических движений, так и сегодня слежка с помощью больших данных отслеживает и профилирует активистов, отмечая их как угрозу безопасности еще до того, как они выйдут на улицы. Цель остается прежней: подорвать коллективное сопротивление до того, как оно достигнет критической массы.
В то же время продолжают возникать альтернативные цифровые пространства, подобные подпольным памфлетам и радикальным изданиям прошлых веков. Децентрализованные платформы, социальные сети на основе блокчейна и зашифрованные коммуникационные сети стали новыми цифровыми эквивалентами подпольных собраний, подпольных газет и пиратских радиостанций. Эти технологии открывают возможности для сопротивления, которое не поддается цензуре, деплатформе или алгоритмическому подавлению, подобно переписанным от руки трактатам диссидентствующих интеллектуалов при авторитарных режимах в прошлом.
Но цифровые пространства также чреваты противоречиями. Предлагая беспрецедентный доступ к информации и организации, они в то же время предоставляют авторитарным правительствам и корпорациям беспрецедентные инструменты слежки, пропаганды и психологического манипулирования. Та же самая технология , которая расширяет возможности активистов, может быть использована для их отслеживания, категоризации и нейтрализации. Массовый сбор данных, распознавание лиц и предиктивная полиция на основе ИИ позволяют подавлять движения еще до их начала.
В этом и заключается великий парадокс цифровой революции: она одновременно освободила и поработила массы. Как печатный станок использовался для распространения как революционных манифестов, так и авторитарных декретов, так и интернет используется как теми, кто стремится разрушить деспотичные системы, так и теми, кто стремится их укрепить. Это новейшее поле боя, на котором ведется война за информацию.
Будущее цифровых пространств как революционных платформ неопределенно. По мере того как правительства вводят уголовную ответственность за шифрование, запрещают технологии, ориентированные на защиту частной жизни, и централизуют контроль над онлайн-дискурсом, судьба цифрового сопротивления может зависеть от того, смогут ли активисты и интеллектуалы опередить развивающиеся инструменты репрессий. Тактика сопротивления должна развиваться так же быстро, как и методы контроля.
Интернет остается спорным пространством, как и салоны, таверны и университетские залы, которые появились до него. Вопрос не в том, могут ли цифровые платформы стать двигателями революции - они уже стали таковыми. Вопрос в том, удастся ли власть имущим превратить величайший в истории человечества инструмент для расширения коллективных прав и возможностей в еще один инструмент контроля.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДЕЗИНФОРМАЦИИ И ДЕЗИНФОРМАЦИИ В КАЧЕСТВЕ ОРУЖИЯ
Битва за правду в цифровую эпоху - это не просто борьба между конкурирующими нарративами, это кризис, триангулированный человеческим восприятием, агентностью и автономией. Дезинформация и дезинформация, бывшие когда-то инструментами государственной пропаганды и военного обмана, стали вездесущими силами, определяющими поведение людей, общественные нормы и политические ландшафты. Преднамеренное манипулирование фактами в погоне за властью больше не ограничивается авторитарными правительствами или спецслужбами; оно стало индустрией, бизнес-моделью и методом контроля, влияющим на все аспекты современной жизни. Это исключительно гуманистический кризис, поскольку он затрагивает способность человека свободно мыслить, делать осознанный выбор и принимать значимое участие в жизни мира. Если сама истина может быть изготовлена, искажена и стерта по желанию, то что остается от личного агентства, демократии и этической ответственности? В цифровую эпоху информационное оружие не просто вводит людей в заблуждение, оно формирует саму их реальность.
В отличие от традиционных форм обмана, цифровая дезинформация распространяется не через централизованные органы власти, а посредством децентрализованного, алгоритмического усиления. В прошлые века дезинформация требовала согласованных усилий правительств, религиозных институтов или медийных конгломератов для формирования общественного восприятия. Подавление гелиоцентризма католической церковью, пропагандистские машины мировых войн и намеренное очернение политических оппонентов в период "красного устрашения" - все это примеры институционализированных кампаний по дезинформации. Но цифровая эра устранила барьеры для входа. Сегодня любой человек, имеющий подключение к Интернету, может создавать, распространять и усиливать вводящие в заблуждение нарративы. Огромный объем информации в сочетании с легкостью доступа к ней создали среду, в которой дезинформация является не отклонением, а структурной особенностью того, как потребляются и распространяются знания.
Платформы социальных сетей, созданные не для поиска истины, а для вовлечения и получения прибыли, стали основными векторами дезинформации. Алгоритмы, управляющие такими платформами, как Facebook, Twitter, TikTok и YouTube, отдают предпочтение контенту, вызывающему эмоциональную реакцию - опасность, страх, возмущение, - поскольку эти эмоции приводят к кликам, акциям и длительному вовлечению. Это создает порочную структуру стимулов, в которой ложный, сенсационный или вводящий в заблуждение контент часто превосходит проверенную информацию. Человеческий мозг, в котором жестко заложено распознавание образов и эмоциональная реакция, особенно уязвим для таких манипуляций. Как только ложный нарратив внедряется в общественное сознание, его становится чрезвычайно трудно отменить, даже если представлены доказательства обратного. Это явление, часто называемое "эффектом иллюзорной правды", означает, что повторное воздействие дезинформации заставляет воспринимать ее как более правдоподобную, независимо от ее фактической точности.
Правительства и политические деятели быстро адаптировались к этой новой реальности, используя дезинформацию в качестве оружия влияния как внутри страны, так и на международном уровне. Вмешательство России в западные выборы с помощью скоординированных "ферм троллей" и сетей ботов - один из наиболее хорошо задокументированных примеров, но далеко не единственный. Китай освоил использование цифровой пропаганды для подавления инакомыслия не только в пределах своих границ, но и в глобальном масштабе, воздействуя на нарративы о Гонконге, Тайване и нарушениях прав человека в Синьцзяне. В демократических странах дезинформация используется для разжигания розни, подрыва доверия к институтам и манипулирования общественным мнением в угоду корпоративным и политическим интересам. В эпоху, когда выборы проходят под влиянием цифрового дискурса, способность контролировать информацию стала более мощной, чем военная мощь.
Последствия такого использования оружия очень глубоки. Чтобы функционировать как общество, люди полагаются на общие реалии. Когда границы между фактами и вымыслом стираются, начинают рушиться сами основы демократии, общественного доверия и коллективных действий. Дезинформация подпитывает теории заговора, искажает ответные меры общественного здравоохранения и способствует формированию атмосферы цинизма и апатии. Пандемия COVID-19 стала ярким
