Возвращение к любви - Колин Гувер

Бабушка уходит в кухню, а я снимаю куртку и иду в кладовку, где стоит сушилка, даже не предложив Лейк взять у нее куртку. Она рассерженно топает за мной, и я невольно улыбаюсь: быть хорошим парнем как-то не очень помогает, наверное, придется научиться быть последней сволочью. Кидаю куртку в сушилку и делаю шаг в сторону, пропуская Лейк. Она засовывает туда свою куртку, с грохотом захлопывает дверцу, включает сушилку и уже собирается выйти из кладовки, но я загораживаю дверной проем. Лейк бросает на меня сердитый взгляд и пытается протиснуться мимо, но я не двигаюсь с места. Она делает шаг назад и отворачивается. Я намерен стоять здесь, пока она со мной не поговорит, – если понадобится, хоть всю ночь напролет.

Она затягивает потуже резинку на хвосте и прислоняется к сушилке, скрестив ноги. Я принимаю такую же позу у двери кладовки и пристально смотрю на Лейк. Не знаю, чего конкретно я пытаюсь от нее добиться, – наверное, чтобы она просто поговорила со мной.

Лейк стряхивает снег с плеча. На ней футболка с «Avett Brothers», которую я ей подарил после концерта, – мы были там месяц назад. Какой был чудесный вечер! Мог ли я подумать тогда, что все так обернется…

– Обвиняешь в том, что я веду себя не по-взрослому, а сама отказываешься со мной разговаривать, как пятилетний ребенок, – начинаю я.

– Да ладно тебе, Уилл! Ты мне из кладовки выйти не даешь! И кто тут пятилетний ребенок?! – со смешком отвечает она и снова пытается проскользнуть мимо меня, но я не пускаю.

Она упирается мне в грудь, стараясь сдвинуть с места, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не обнять ее. Мы стоим друг против друга, совсем близко, и в какой-то момент она перестает отталкивать меня, замирает в считаных сантиметрах и опускает глаза. Лейк может сколько угодно сомневаться в моих чувствах, но то, что мы по-прежнему хотим друг друга, совершенно очевидно. Я ласково беру ее за подбородок, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Лейк, – шепчу я, – прости за эту выходку с машиной… Я в отчаянии и готов на все, лишь бы быть рядом с тобой. Мне так тебя не хватает!

Она отворачивается, но я мягко и настойчиво поворачиваю ее лицом к себе и заставляю смотреть мне прямо в глаза. Лейк явно хочет убрать мои руки, но я не поддаюсь. Напряжение растет с каждой секундой. Я вижу, что она отчаянно пытается меня ненавидеть, но слишком сильно любит. В ее глазах отражается вся буря чувств, она не может решить, то ли ударить меня, то ли поцеловать.

Воспользовавшись ее минутной слабостью, я медленно наклоняюсь к ней и целую в губы. Она отталкивает меня, упираясь ладонями в грудь, но не в полную силу. Я не намерен больше уважать ее потребность в личном пространстве и поэтому осторожно раздвигаю ее губы языком. Давление в грудь заметно ослабевает, ее упрямству приходит конец, и она отвечает на поцелуй.

На этот раз мы целуемся не как обычно: ни о какой точке возврата речь не идет, мы медленно наслаждаемся процессом, то и дело поглядывая друг на друга, словно сомневаемся, что все это происходит на самом деле. Мне кажется, что этот поцелуй – мой единственный шанс заставить ее выбросить из головы все сомнения, поэтому я даю волю чувствам. Сейчас она со мной, в моих объятиях, и больше всего на свете я боюсь потерять ее снова. Я делаю шаг вперед, Лейк отступает назад и оказывается прижатой к сушилке.

Примерно год назад между нами произошла похожая «сцена в кладовке». Это было на следующий день после того, как Хави полез к ней целоваться на парковке у клуба «ДЕВ9ТЬ». Я вышел и увидел их за его фургоном. Меня охватила ревность и такая сильная боль, какой я никогда не испытывал: впервые я полез драться, забыв о том, что он мой ученик, а я его учитель. Я должен был прекратить это во что бы то ни стало! Не знаю, чем бы дело закончилось, не появись вовремя Гевин…

На следующий день Лейк рассказала, что произошло на самом деле, и я почувствовал себя полным идиотом: да как я мог даже предположить, что она хотела этого поцелуя?! Я же хорошо знал ее! Как я мог так плохо подумать о ней! Мне было очень тяжело убедить ее в том, что карьера для меня важнее, чем она, но я знал: тогда это было единственно верным решением. Однако в тот вечер в кладовке я поддался чувствам и чуть было не испортил отношения с самой прекрасной девушкой на свете.

Я стараюсь не думать о том, что снова могу потерять Лейк. Она гладит меня по шее, и по всему телу тут же бегут мурашки. Медленный ритм наших движений постепенно ускоряется, а когда она проводит рукой по моим волосам, я понимаю, что все пропало. Схватив ее за талию, я поднимаю ее и сажаю на сушилку. Из всех наших поцелуев этот, пожалуй, самый потрясающий! Я кладу руки ей на бедра, придвигаю вплотную к себе, и она обнимает меня ногами за талию. Мои губы касаются ямочки за ее ухом, но тут она вдруг тихонько ахает и начинает отталкивать меня.

– Кхм-кхм… – Покашливание бабушки в мгновение ока разрушает самый чудесный момент моей жизни.

Лейк тут же спрыгивает с сушилки, я делаю шаг назад. Бабушка стоит в дверях, скрестив руки на груди, и сердито смотрит на нас.

Лейк поправляет футболку и смущенно опускает глаза.

– Что ж, я рада, что вы помирились, – неодобрительно глядя на меня, произносит бабушка. – Ужин подан, если у вас, конечно, найдется минутка, чтобы присоединиться к нам, – сквозь зубы добавляет она и уходит.

– Милая, я так скучал по тебе! – выпаливаю я, пытаясь обнять Лейк, как только бабушка скрывается из виду.

– Перестань! – отталкивает меня она. – Немедленно перестань!

– Как это «перестань»? – растерянно спрашиваю я, не ожидая такого тона. – Лейк, мы же только что целовались!

– Видимо, – отвечает она с издевкой, – у меня случилась «минутная слабость».

Да, фраза, до боли знакомая… Что ж, я получил по заслугам.

– Лейк, перестань над собой издеваться! Я знаю, что ты меня любишь!

– Уилл, – вздыхает она, словно разговаривая с несмышленым ребенком, – дело не в том, люблю я тебя или нет. Дело в том, любишь ли ты меня по-настоящему. – Она идет в столовую, оставляя меня одного в очередной кладовке.

В бешенстве я ударяю кулаком о стену. На секунду мне показалось, что я смог достучаться до нее. Не знаю, сколько я еще выдержу: она реально выводит меня из себя.

– Потрясающий ростбиф, Сара! Вы просто обязаны дать мне рецепт! – говорит Лейк бабушке.

Беру со стола блюдо с картошкой и тихо закипаю, слушая, как Лейк легко и непринужденно обменивается любезностями с моей бабушкой. Аппетита у меня и в помине нет, но я налегаю на еду, иначе бабушка смертельно обидится. Кладу гору картошки на свою тарелку, а потом наваливаю еще больше на ростбиф Лейк. Она сидит рядом со мной и старается не подавать виду, но на самом деле с ужасом созерцает гору еды. Не знаю, ради кого она так старается выглядеть всем довольной: ради бабушки с дедушкой или из-за Кела с Колдером. А может быть, ради всех их, вместе взятых.