Благословенное дитя - Лин Ульман

Домик расположен отлично. Она стоит на маленькой открытой поляне посреди почти непроходимой чащи, в которой сосновые ветки переплетаются с колючими зарослями шиповника и разросшимся кустарником. В эту сторону никто не ходит, эта часть леса никому не нужна. Да и зачем идти по этой тропинке, когда есть дороги более живописные, бегущие через цветущие лужайки или вдоль морского берега? Здесь лишь раздерешь ноги в кровь, споткнешься о кочки, а потом вдобавок тебя еще и мошки со слепнями искусают или еще какие-нибудь мерзкие твари.

Это место — идеальное укрытие, и тут у него есть все, что может понадобиться: целый склад консервов, которых хватит на три недели, если, конечно, он не будет обжираться ими каждый день (а он где-то читал, что чувство сытости появляется через полчаса после приема пищи). У него есть тридцать литров воды, сорок семь бутылок колы и десять бутылок «Поммака» (это самая плохая газировка на свете, и ее он приберег лишь на тот случай, если не останется другого питья). У него тут есть пять больших подшивок с комиксами о Фантомасе и Супермене — все издания за все годы. Есть два исправных карманных фонарика, отличный кассетный магнитофон, подаренный ему матерью в прошлом году на день рождения, и любимая кассета с записями «Телевизион». Один ящик битком набит новыми батарейками, а другой — пакетиками с чипсами, пачками сигарет и спичечными коробками. На стене висит плакат с Робертом де Ниро в роли Трэвиса Бикла, Таксиста, с подписью Зубрилки. Это тоже подарок на прошлый день рождения. У него есть спальный мешок, запасной плед и потертый коричневый плюшевый мишка, которого он прячет под раскладушку каждый раз, когда сюда приходит Эрика. У него есть тарелки, столовые приборы, стаканы и чашки для двоих человек, а еще есть скатерть в цветочек.

В этом году Рагнару тоже досталась роль в пьесе. Сам он этого не хотел, потому что считал всю затею редкостным дерьмом. Однако его мать отправилась к Исаку и попросила дать ее сыну роль — хоть один-единственный раз.

Когда Исак однажды вечером позвонил Рагнару и пригласил его сыграть в пьесе роль ангела, Рагнар сперва ничего не понял.

— Это еще зачем?

— Затем, что это весело, — ответил Исак. Сам он будет играть Мудрого Старца. Так он сказал. Тогда Рагнар расхохотался.

А еще Исак сказал, что его дочери тоже будут играть — лесных духов. Даже Молли дадут роль.

— А Эрика? — спросил Рагнар.

— Что — Эрика? — переспросил Исак.

— Эрика тоже будет играть?

Исак не стал говорить, что роль Рагнару выпросила его мать. Спустя несколько недель он узнал об этом от Эрики. Рагнар сказал, что не понимает, с чего бы это вдруг ему дали роль. Он вообще не догоняет этого! И в конце концов Эрика призналась: она рассказала, что Анна-Кристина приходила к Исаку.

Он ясно представил себе все это: как его мать — некрасивая, изможденная и старая — стоит перед дверью Исака. Защищая его, Рагнара, словно тигрица. От Исака, который даже не предложил ей чашку кофе. ЧТОБ ОН СДОХ!

Рагнар регулярно посещает репетиции в гараже. Они все там, одетые лесными духами, ангелами и крестьянками, — Марион, Фрида, Эмили, Пэр, Фабиан и Олле. Если никто не видит, Эрика корчит ему рожи, а иногда пожимает руку. Эрика улыбается, когда он произносит реплики. Одна из них начинается словами: «Я ангел с севера».

Марион не очень разговорчива. Она репетирует, не вынимая изо рта жвачку. До премьеры на хуторе Хембюгд осталось чуть больше двух недель. Палле Квист ругается на пианиста, в четвертый раз подряд проспавшего. Исак Лёвенстад с взъерошенной белой бородой никак не может осилить свой второй монолог. Исполнительница главной роли Анна-Мария Крук, как поговаривают, почти выжила из ума и путает нынешние реплики с прошлогодними. Сев на пол, Палле Квист закрывает лицо руками и кричит: «НЕТ! НЕТ! НЕТ!»

Марион поправляет темные волосы и улыбается ему:

— Привет, Рагнар.

Он смотрит на нее, а она на него. Затем Марион закатывает глаза и пожимает плечами, явно намекая, что все они ведут себя как идиоты — Исак, Анна-Мария Крук и Палле Квист.

— Правда ведь?

Он кивает. Они думают одинаково. Расплакавшись, Анна-Мария Крук бежит по сцене и выскакивает из гаража. Палле Квист устремляется вслед за ней. Наклонившись к Рагнару, Марион шепчет:

— Это моя бабушка. Они все хотят быть молодыми и красивыми.

Рагнар кивает. Став на мгновение безрассудно доверчивым, он хочет рассказать Марион, что задумал сделать. Она бы поняла. Она единственная поняла бы его. Даже Эрика не поддержала бы его затеи (Эрика должна петь, и она намного серьезнее относится к пьесе, чем это кажется на первый взгляд), а вот Марион действительно ненавидит эту пьесу, совсем как он сам. Рагнару хочется рассказать, что он устроит бунт: вместо изящных реплик ангела он произнесет нечто совсем иное. Выступит с манифестом. На премьере он станет настоящим ангелом! Не одетым в белое ангелом из сказок, а вызывающим ужас ангелом смерти! Ангелом истины и тьмы!

Ему хочется сказать: «И тогда все они описаются прямо на кресла!» Однако он молчит. Он смотрит на Марион. Она снова поправляет волосы.

— Еще увидимся, да? — спрашивает она и направляется к выходу, но оборачивается и улыбается ему. У нее огромные, почти черные глаза. — Так ведь?

— Увидимся, — отвечает Рагнар.

Похоронная процессия медленно движется к морю. Впереди идет Молли в длинном черном балахоне, сшитом из старого отреза на платье, который Роза хранила в шкафу. За ней идут Лаура с Эрикой, Эрика держит в правой руке книгу псалмов Дж. О. Валлинса 1921 года издания. За ними идет Исак со взъерошенной белой бородой, держа перед собой деревянный крестик, а замыкает процессию Роза с корзинкой, в которой лежат бутылки с соком и булочки с корицей. Лаура тащит лопату. Дохлый воробей лежит на белой ватной подстилке в коробке из-под обуви.

Эрика обещала отцу спеть на похоронах, она не может ему отказать в этом, но, когда закончит, тут же побежит через лес к домику Рагнара. Она ляжет на раскладушку и будет ждать его. Ей скучно без Рагнара. Все это так сложно. Она никому не может рассказать об этом, ни Марион, ни Фриде, ни Эмили. Стоит только упомянуть его имя, как Марион засовывает палец в рот. Буэ-э! Тогда Фрида с Эмили тоже засовывают пальцы в рот. Буэ-э! Марион хочет, чтобы Эрика и шепелявый Фабиан стали парочкой. «Вы так подходите друг дружке, я же вижу, вижу! Поцелуй его!» И Эрика обжимается с Фабианом, только чтобы Марион была довольна.

Похоронная процессия приближается к морю. Молли бережно несет коробку из-под обуви. Сейчас она не плачет — думает лишь о том, как бы не запутаться в полах длинного черного балахона и не упасть. Она упросила разрешить ей надеть новые красивые туфли — черные лаковые туфельки, купленные на материке. Сначала планировалось, что она обновит эти туфли на день рождения, а второй раз наденет, когда будет играть в пьесе. Потом туфли, завернутые в плотную глянцевую бумагу, отправятся в Осло, где мать вынет их и поставит в шкаф в комнате Молли, чтобы они дожидались там следующего праздника.

— Красивые туфли, — сказала Роза, — нужно надевать лишь изредка, а то они будут жать и натирать мозоли.

Еще Роза сказала, что, если Молли будет ходить в них на пляж, туфли испортятся. Но Молли заплакала и сказала, что ей непременно хочется надеть их на похороны, ведь они черного цвета и прекрасно подходят к черному балахону, и, хотя Роза сказала «нет», а потом еще раз «нет», Исак смягчился и позволил. Ведь решает всегда Исак.

Молли сказала сестрам, что те тоже должны принарядиться. Но Лаура возразила, что она сроду не станет наряжаться ради воробьиного трупика, и тогда Молли принялась вопить.

— Слушай, ну ты можешь хоть раз в жизни уступить, — прошипела Эрика сестре, — тебе что, сложно?

Лаура пожала плечами.

Эрика надела костюм, только что сшитый Розой и приготовленный для представления, — тонкое платье из хлопка с кружевами на рукавах и шелковым поясом. Эрика не очень представляет себе лесных духов, но Роза сказала, что если пришить кружева и добавить шелковый пояс, то получится то, что надо.

Главное — Эрика будет петь. Не только сейчас, на похоронах, но и во время представления.

Палле Квист пригласил Эрику, Марион и Фриду на пробы — песня была в конце представления, — и Эрика спела лучше всех.

— Ты поешь, как маленький ангел, — сказал Палле Квист, и Эрика, посмотрев на Марион с Фридой, поняла, что они припомнят ей эти слова, похвалу из уст Палле Квиста, она поняла это по их глазам и усмешкам. Она не знала, как именно, но они наверняка припомнят ей это. Запретят ей приходить на скалу, будут каждый день отправлять в магазин за мороженым и колой или начнут высмеивать ее. Не одно, так другое. Марион было плевать на представление, так она говорила, но она же пришла на пробы, строила глазки Палле Квисту и трясла своими длинными темными волосами. А он отдал роль Эрике.