Тайные близнецы Братвы - Мари Фокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее голова слегка поворачивается, взгляд устремляется в окно. Солнечный свет проникает сквозь него, мягко освещая ее лицо. Она выглядит уязвимой. Усталой, да, но все равно захватывающе. Моя грудь сжимается, и я сжимаю кулаки, раздраженный собственными мыслями. Сейчас не время для слабости.
Самолет слегка трясет, когда он начинает снижаться. Я бросаю взгляд на Романа, сидящего на несколько рядов позади нас. Он ловит мой взгляд и тут же подходит, его выражение лица сдержанное.
— Все готово? — спрашиваю я.
Роман колеблется, хмуря брови. — Свидетельство о браке готово. Место будет готово в течение часа. Ты уверен?
Я поднимаю бровь, мой тон резкий. — Ты сомневаешься во мне?
— Дело не в этом, — осторожно отвечает Роман. — Она непредсказуема. Ты уверен, что она не будет с тобой драться из-за этого?
— У нее нет выбора, — говорю я категорически. — Роман, позволь мне прояснить одну вещь — нет места ошибкам. Разберись со всем.
Он кивает и уходит в дальний конец каюты, чтобы сделать необходимые звонки.
Кьяра не двинулась, хотя я вижу, как напряглись ее плечи. Она слышала каждое слово, но не признает. Я наклоняюсь вперед, положив локти на колени. — Ты можешь продолжать притворяться, что этого не происходит, — говорю я, понизив голос. — Это так, и это происходит сегодня.
Наконец она поворачивается ко мне, ее взгляд такой острый, что может резать стекло. — Ты думаешь, что, принуждая меня к браку, ты станешь отцом? Мужем?
— Нет, — говорю я, встречая ее огонь спокойной ухмылкой. — Это обеспечит моим детям имя и статус, которых они заслуживают. Нравится тебе это или нет.
Ее губы кривятся, но она не отвечает. Она переключает внимание обратно на окно, ее молчание говорит само за себя.
В поле зрения появляется линия горизонта Чикаго, раскинувшийся и яркий на фоне озера. На мгновение я замечаю слабый проблеск чего-то в выражении ее лица — ностальгии, может быть, или страха.
Я удовлетворенно откидываюсь на спинку сиденья.
Когда самолет приземляется, я встаю и поправляю запонки, давая Роману сигнал убедиться, что машина готова.
— Пора идти, — говорю я, и в моем голосе звучит нотка окончательности.
Кьяра остается сидеть, ее рука все еще обнимает голову Лео. Алиса шевелится на своем месте, сонно потирая глаза. Кьяра нежно подталкивает ее, помогая ей подняться на ноги, прежде чем встать самой.
Она смотрит на меня, ее глаза полны яда и чего-то еще, чего я не могу понять. — Это еще не конец, Серж, — тихо говорит она.
Я ухмыляюсь, подходя ближе, пока между нами не остается лишь небольшое пространство. — О, я знаю, — отвечаю я. — Все только начинается.
Алиса дергает маму за рукав. — Мы останемся в этом большом блестящем городе, мамочка?
Голос Кьяры смягчается по отношению к дочери, это первый след тепла, который я слышу за несколько часов. — Ненадолго, милая.
Алиса хмурится. — А как же животные?
— Тебе не нужны домашние животные, — вмешиваюсь я, прежде чем Кьяра успевает ответить. — Тебе здесь понравится больше, — говорю я. Алиса смотрит на меня широко раскрытыми глазами, не зная, как ответить. Я дарю ей редкую улыбку. — Там есть много чего исследовать.
Кьяра бросает на меня взгляд, ее глаза предупреждающе сужаются. Я игнорирую это.
Роман, кажется, помогает. Я потягиваюсь, затем иду туда, где Кьяра пытается выпутаться из сонного захвата Лео. Она осторожна, чтобы не дать нашим рукам соприкоснуться, пока она перемещает его в более удобное положение. Алиса спрыгивает со своего места, полная энергии.
— Ну, пошли, — говорю я, кладя руку на поясницу Кьяры, когда она движется к выходу. Она напрягается, но не отстраняется, вероятно, помня о бдительных глазах детей. Я наклоняюсь, позволяя своему голосу понизиться. — Добро пожаловать домой.
Она не отвечает, но ее челюсти напрягаются.
* * *
Гладкий черный внедорожник ждет на парковке после того, как мы пройдем через охрану. Роман уже за рулем, и я веду Кьяру и детей внутрь. Алиса с нетерпением забирается внутрь, но Лео цепляется за свою мать, все еще сонно.
— Теперь мы сможем увидеть твой дом? — спрашивает Алиса, когда я устраиваюсь на сиденье напротив нее.
— Да, — отвечаю я. — Он большой. Тебе понравится.
Она сияет, а плечи Кьяры напрягаются. Она знает, что это не каникулы, но дети в блаженном неведении. Так лучше. Пусть приспосабливаются без страха, пока я разберусь со всем остальным.
Пока машина движется по оживленным улицам Чикаго, Алиса забрасывает меня вопросами. — У тебя есть собака? Мама сказала, что собак нет.
— Пока нет, — признаюсь я. — Но, может быть, мы заведем одну.
Ее глаза загораются, а рот Кьяры дергается, словно она сдерживает ответ.
Лео шевелится у нее на коленях, моргая и глядя на нее. — Куда мы едем, мамочка?
— В новое место, милый, — тихо говорит она, гладя его по волосам. — Увидишь.
Я изучаю ее, пока она говорит с ним. Несмотря на всю ее ярость и бунтарство, ее любовь к этим детям обезоруживающе искренна. Это единственная слабость, которую я знаю, что могу использовать — и за которую я ненавижу себя за то, что хочу это сделать.
Когда мы добираемся до особняка, ворота бесшумно открываются, и Алиса ахает. — Он такой большой! — восклицает она, прижимая руки к стеклу.
— Больше, чем замок! — добавляет Лео, уже окончательно проснувшись.
Машина подъезжает к главному входу, где уже ждут сотрудники. Роман паркуется, и я выхожу первым, протягивая руку Алисе. Она берет ее без колебаний, с волнением запрыгивая на подъездную дорожку. Кьяра осторожно выходит, все еще держа Лео на руках, ее глаза настороженно бегают по сторонам.
Внутри благоговение детей растет. Сводчатые потолки, хрустальные люстры и широкая лестница вызывают у них обоих широко раскрытые глаза. Алиса бежит вперед, ее смех эхом разносится по обширному пространству, в то время как Лео цепляется за Кьяру, застенчиво все это воспринимая.
— Где наша комната, мамочка? — кричит Алиса, кружась под люстрой.
— Я покажу тебе, — говорю я, прерывая Кьяру, прежде чем она успевает ответить. — Пойдем со мной.
Алиса тут же подпрыгивает ко мне, и я веду ее и Лео к парадной лестнице. Кьяра неохотно следует за мной, ее шаги тяжелые. Я оглядываюсь на нее через плечо. — У вас всех будет здесь все необходимое. Я об этом позабочусь.
Ее молчание говорит само за себя. Она знает, что я имею в виду — что ее жизнь и их жизни
