Flutter. Круто, блин. Хроники одного тренинга - Наташа Маркович

— Подумаешь, — говорю я, выслушав всю эту историю. — Я уж думала там что-то катастрофическое произошло. Говна пирога.

У Саши такой вид, словно он меня сейчас убьет. На святое покусилась. Удивляют меня мужики в этом вопросе.

— Ну хорошо, — продолжаю я, — допустим, твоя жена с кем-то снюхалась.

— Ну? — злится он. Кажется, предпочел бы, чтобы я не делала таких допущений. Да еще в такой небрежной форме.

— Ну вот ну. Что это означает?

— Что, блядь, это означает?

— Не ори. Это означает, что это твоя обратная связь. То, что ты заслужил. Если бы у нее с тобой все было в шоколаде, ей бы и в голову не пришло изменять. Мы, женщины, моногамны, как ты знаешь. Нам это не надо.

Саша злится. Он знает, что это так, но ему от моей правоты, похоже, не легче.

— А ты сам изменял ей, сознавайся?

— Какая тебе разница?

— Давай колись, ты же знаешь — все между нами. Хотя, если бы не изменял, сразу бы сказал об этом.

— Какое это имеет значение? Изменял, конечно.

— И что? Это явилось трагедией в вашей жизни?

— Положим, нет.

— Положим, что и измена твоей жены — тоже не трагедия. Смотри шире, парень!

— Да пошли вы все!

Тут Саша окончательно психанул и хлопнул дверью офиса. Невменос какой! Все остались с открытыми ртами. Эх, опять Антону работы наделала.

Я высовываюсь в окно и окликаю Сашу, злобно бегущему к своей машине:

— Саш.

— Ну? — останавливается он.

— Я не успела сказать — вполне вероятно, что ты сам придумал всю эту чушь, а в реальности все совсем по-другому.

— Слушайте, парни, а кто хоть раз да изменял своим любимым женщинам? — Я решила вдруг провентилировать актуальный вопрос.

Руки подняли все мужчины. Даже Миша. Слава богу! А то я уже начинала подозревать его в девственности. Собиралась даже спросить его об этом, но как-то правильный момент не представлялся.

Я этот опыт не в первый раз делаю. Несколько лет назад меня разобрало любопытство, и я задавала вопрос об изменах пару-тройку тренингов подряд. Не поднял руку только один раз и только один мужчина. Да и то у него жена много лет изменяла ему с его другом. Кстати, они все вместе и обучались на этом тренинге. Втроем.

Я пришла домой и стала расширять свой кругозор по поводу мужских измен. В приложении к Артему. Слава богу, времена, когда я могла предъявить мужчине свою ревность, давно миновали. И я даже научилась помнить о том, что секс для них — всего лишь физиологический акт. Туда-сюда движения. Всю смысловую нагрузку — предательство, трагедии, ах, он меня не любит — мы сами придумали. Интересно, откуда взялся этот собственнический подход? Его ведь не было раньше, в доисторические времена.

Кто первый придумал, что мы принадлежим друг другу, а туда-сюда-движения с посторонней женщиной или мужчиной — это предательство? Надо этому негодяю медаль вручить за изобретение дополнительного источника боли и обиды.

Рассуждать, конечно, легко, однако чем там занимается мой ненаглядный Артем, когда мы не видимся по неделе-две?

Лучше даже и не думать об этом.

Видно, я не настолько продвинулась, чтобы размышлять об этом легко и без затей.

Бедный Саша.

Поразмыслив, я набираю Артема.

— Привет! — Голос опять неловкий. Совещание? Или все-таки девушка?

— Привет, солнце, у тебя совещание?

— Да. Ты ко мне прилетишь?

— Нет.

— Как нет?! И это после того как ты выпила у меня всю кровь?

— Милый, я не помню, когда я пила кровь.

— Ну, е-мое!

— Это ты со мной прямо на совещании ругаешься?

— Так ведь никто не понимает по-русски. Но я, тем не менее, не могу долго говорить, они все смотрят на меня и ждут продолжения.

— А! Это меняет дело. Я имею в виду язык. Позвони после совещания тогда.

— Хорошо.

— Целую.

— Пока.

— Что? Почему пока? Почему ты мне никогда не скажешь целую или что-нибудь нежное?!

— Наташа, тут десять человек, преимущественно мужиков. Я не могу. Пока.

И он кладет трубку. Я ничего не понимаю. Ругаться при них можно, а целовать нет. Они что, одно-единственное слово по-русски понимают: «Целую»? Сказал бы хоть «це» тогда.

У всех остальных дела среднесдельно. Света взяла список документов и занимается регистрацией фирмы. Денег у нее в обрез, и нанять она никого не может. А с мужем воевать из-за денег не хочет.

Я ее понимаю, мне самой легче отступиться, чем воевать. Хотя иногда, конечно, хамов нужно наказывать, но я спускаю им. Сил у меня на войну совсем уже нет. Лень опять же, видно, старею.

Миша дежурит возле манипулирующей мамы, мы ждем, пока она поправится, чтобы потребовать от Миши выполнения обязательств.

Дима пытается, помимо снегоходов и скутеров, продать огромную яхту. Это будет для него переходом на новый уровень бизнеса. Ведет переговоры.

Анжела опять врет. Сказала, что ездила к маме в воскресенье, но ее при этом видели в клубе с парнем. А у нее в листе обязательство между тем съездить к маме не позднее пяти недель от старта. Какие-то у них крайне сложные отношения, и она должна их существенно облегчить. То есть обязательство она не выполнила. Быть разборкам.

Всю среду Антон разговаривает с Сашей по телефону. Кажется, они ладят.

Миша тоже разговаривает с Сашей, но сам бы он, может, и не догадался проявить инициативу — его тоже заставил Антон. Плохо это. Скоро половина игры, а партнерства нет. Все остальные тоже разговаривают с Сашей по телефону. Это великолепно. Им есть дело друг до друга — это лучшая новость.

Мне неожиданно звонит жена Саши. Я даже теряюсь.

— Вы Наташа? — спрашивает она.

— Да.

— Я жена Саши. Он про вас рассказывал.

— Что?

— Про то, что вы настояли на собеседовании, чтобы мы попробовали новые отношения строить.

— Эх. Вообще-то я нечто другое предлагала.

— Не важно. Главное, все изменилось. Нам стало не тоскливо жить, а как-то по-другому. Интереснее. У него все время какие-то открытия, он делится ими, мы разговариваем, отдыхаем вместе. Вообще, он такой заботливый стал, цветы дарит. Даже ссоримся и то по-другому. Конструктивнее, что ли?

Я чуть не сказала: «Я знаю».

— Здорово, — ответила я и осторожно спросила: — Вроде проблема у вас назрела?

В результате она тут же начала плакать:

— Понимаете, я ничего не делала плохого. Он когда уходил недавно, на два дня, я обиделась и пошла гулять с подружкой. И с парнем познакомилась, дала ему телефон свой. Я уж и забыла про тот случай, а парень взял и позвонил, когда мы в Таллине были. Я с ним поболтала, знаете, не удержалась, приятно же внимание мужское, даже когда ничего не затеваешь.

— Это да.

Я тут же подумала про Антона — я, кажется, ему немного нравлюсь, — и подсознательно во мне часто женщина включается вместо координатора. Приятно быть в центре мужского внимания. Особенно когда свой мужик шляется где попало.

— А в результате так все ужасно получилось! Он мне не верит теперь.

— Да, мне кажется, он отойдет, я уже заметила — он горячий, но вменяемый, надо подождать только.

— Это да, — плачет она. — Но тут другое. У него такое больное самолюбие.

— Ну ладно, Маш, давайте подумаем, что можно сделать.

— Вы знаете, как меня зовут?

Наивная. Я даже знаю, сколько времени он не спит после секса с тобой. С точностью до минуты.

— Да, — отвечаю я без затей.

— А может, вы поговорите с ним. Он мне не отвечает даже — трубку не берет. Мне кажется, он вам доверяет.

— Я подумаю о том, что еще можно сделать.

— Да, конечно.

— Могу я использовать по своему усмотрению то, что вы мне рассказали?

— Конечно.

Я кладу трубку и падаю на диван изумленная. Господи, мамой своих студентов я еще не была. Сколько им лет? Уже ведь за тридцать обоим, и прилично. Дети малые. Впрочем, это не зависит от возраста. У нас почти все население так живет. Вместо того чтобы разговаривать, выяснять потребности друг друга, прояснять недоразумения, мы сразу начинаем обижаться и манипулировать.

Разговаривать я с Сашей пока не буду, конечно. Через голову капитанов прыгать незачем. К тому же я Антону доверяю. И Миша пусть тоже не филонит.

Я звоню Антону и пересказываю ему историю Сашиной жены.

— Вот такие вы, женщины, — трагично заявляет Антон, — вам бы только мозги запудрить бедным мужикам!

— Чего? — Я чуть трубку не уронила. — Ты это о чем?

— Да я так, абстрактно.

— Фу ты, болтун. Давай уже конкретно сделай что-нибудь с этим чудищем.

— Чудище обло, озорно, стозевно и лайяй, — заявляет мне Антон, и мы нежно прощаемся в грубой форме.

Анжела клянется и божится, что съездит к маме в следующие выходные.

— Ты понимаешь, — говорит она Вере на звонке, я же обязательство выполняла. По построению отношений с мужчиной.