Русские идут! - Натаниэль Бенчли

— В субботу увидимся, Чарли.

— Ага, — пробормотал тот. — Как полет?

— Порядок. Слава богу, любители воскресных морских прогулок внизу не мельтешили. Да, знаешь, я видел подлодку. Ты никогда не обращал внимания, какие они сверху тонкие, ну прямо как иголка.

— Где ты ее видел?

— К югу от квадрата 95.

— Черт бы их драл! О таких вещах они должны нам сообщать заранее! — воскликнул офицер недовольно. — А позвоню-ка я в Нью-Лондон, да и выскажу им все, что полагается. — Он потянулся к телефону на столе.

— Парень, хоть озолоти меня, я в такую коробку не полезу. Представь себе, ты в этой лодке как замурованный! Ребята были так рады увидеть новое лицо, что махали мне как сумасшедшие. Пари держу, я оказался первым, кого они увидели за много недель.

Дежурный подумал и снял руку с телефона.

— Я, кажется, понимаю, в чем тут дело. Наверное, эта одна из тех, что с ядерными боеголовками. Про них никто толком ничего не знает. И все-таки им лучше бы держать нас в курсе дела.

— Ну это твоя головная боль, не моя, — сказал летчик. — А я пошел обедать.

Он, насвистывая, вышел из помещения, оставив хмурого офицера у телефона.

ГЛАВА 14

Выйдя из дома Эмили, Леверидж и Золтин молча зашагали к центру городка. Золтин крутил головой по сторонам, любуясь чистыми аккуратными домами, чья скромная красота бросалась в глаза не сразу. Высокие деревья, росшие на улице, кидали на стены и крыши домов пятнистые тени, а блеск осенней листвы придавал улице праздничный вид. В этой палитре преобладали оранжевый, желтый, красный и белый цвета. Леверидж задумчиво разглядывал улицу и очень хотел, чтобы у него сейчас были хотя бы эти четыре краски, тогда он нарисовал бы великолепный пейзаж.

Золтин же думал совсем о другом.

— А где у вас живут бедные? — спросил он наконец.

— Здесь и живут, — ответил художник. — У нас богачей не так много.

Золтин задумался.

— То есть вы хотите сказать, что здесь у всех такие дома?

— Нет, не у всех. У меня, к примеру, не такой. А если у человека есть какие-то деньги, то он вообще на зиму уезжает с острова.

— Куда? Где может быть лучше, чем здесь?

— Во Флориде. Если кто работает все лето, то можно позволить себе провести зиму во Флориде.

— Почему во Флориде?

— Там солнце круглый год.

Золтин бросил взгляд на яркое синее небо, дышащее свежестью и чистотой, и глубоко вздохнул.

— Не понимаю. Здесь, кажется, самое лучшее место на земле.

— Проведите здесь зиму, и посмотрим, как вы запоете. Если нечем заняться, с ума можно сойти.

Они зашагали дальше. Золтин проговорил:

— Я решил, чем буду заниматься здесь. Буду давать фортепьянные концерты по всей стране.

— Вы умеете играть на фортепьяно? — удивленно спросил Леверидж.

— Нет, но могу научиться. Как только я приму гражданство, начну брать уроки.

— Где вы выучили английский? Вы отлично говорите.

— Были занятия в мореходном училище, да я и сам много занимался. Мне нравится читать по-английски, особенно я люблю такие журналы, как «Вог», «Тайм», «Конфиденшл».

— Они же совсем разные, — заметил Леверидж.

— Верно. Сначала я даже не понимал, как эти три журнала могут издаваться в одной стране, а потом догадался, что их объединяет юмор. Поначалу американский юмор трудно понять.

— А почему вы решили, что все они с юмором?

Золтин непонимающе взглянул на художника.

— Не помню. Но это ведь так, верно? Иначе какой же в них смысл?

Леверидж ответил не сразу.

— Если вы их так воспринимаете, возможно, вы и правы.

— Я в этом уверен. Но для начинающего сложновато. Американский юмор очень, как бы лучше выразиться? Узкий?

— По-моему, вы хотите сказать «тонкий».

— Да, верно. И это хорошо, это заставляет меня думать.

— Вы далеко пойдете, — отозвался Леверидж. — Не знаю, правда, по какой стезе, но из вас непременно что-то получится.

— Надеюсь. Я хотел бы жить в этой стране и путешествовать, но всегда буду возвращаться на остров.

— После концертных турне?

— Скорей всего. Хотя мне только что пришло в голову: а не лучше ли стать художником?

— Не увлекайтесь. В ближайшие полчаса вам все равно ничего не придется решать самостоятельно.

— Передо мной впервые открывается столько возможностей, — гнул свое Золтин. — Трудно решить, что выбрать.

— Угу, — согласился Леверидж. — Я понимаю. Но сейчас лучше всего выберем вот что: вы подождете у двери, а я пойду погляжу, кто нынче в участке дежурит.

Он подтолкнул Золтина к двери, а сам свернул за угол и заглянул в окно полицейского участка.

Разглядеть ничего не удалось, поэтому он вернулся обратно и нажал на дверную ручку. Дверь распахнулась, звякнул звоночек, и Леверидж очутился в пустом помещении. Тут из двери в задней части комнаты появился высокий детина в синей форме, сидевшей на нем как влитая. На носу его были черные очки, несмотря на то что в комнате было полутемно.

— Какого черта тебе надо?

— Никакого, — быстро отозвался Леверидж и попятился. — Я ошибся дверью.

— Минутку, — скомандовал полицейский. — Что у тебя с лицом?

— С моим лицом? Ничего особенного. Оно у меня по утрам всегда такое.

Леверидж снова было двинулся к выходу, но полицейский шагнул вперед.

— Стой. Подойди сюда. Как тебя зовут?

— Олин Леверидж.

— Тот самый бродяга, который живет на помойке?

— Моя мастерская действительно находится в тех местах.

— Чего здесь делаешь?

— Я уже сказал, что ошибся дверью.

— У нас что, на каждой двери написано «Полиция штата»?

— Не на каждой, наверное. Я не присматривался.

— Что ты мне мозги крутишь? Ты тупой или что?

— Возможно, вы и правы. А теперь, извините, я пойду по своим делам.

— Проваливай и не суй нос куда не следует, или я тебя арестую.

— Ни за что не суну, обещаю вам.

— Шевелись побыстрее!

Леверидж шагнул к двери, а полицейский крикнул кому-то в глубине:

— Гарри, я выйду, покопаюсь в машине, а потом поезжу, чтобы мотор разогрелся. Если что случится или объявится наш шеф, сигналь по рации.

— Ладно, — ответил голос из другой комнаты.

Леверидж поспешил за угол, а полицейский зашагал к стоянке. Художник шел до тех пор, пока не услышал шум мотора, быстро стихший вдалеке. Тогда он повернулся и опять двинулся к участку. Войдя, он услышал голос:

— Сейчас подойду.

— Не торопитесь, у меня ничего срочного, — произнес Леверидж. — Мне просто нужно кое-что выяснить.

На пороге появился еще один дежурный. Он был не столь массивен, как первый, и форма облегала его не так плотно. К тому же он производил гораздо лучшее впечатление — глядя на него, верилось, что он способен внимательно выслушать собеседника и правильно оценить сказанное.

— Чем могу быть полезен?

— Я хочу знать, что делать с иностранцем, — выговорил художник.

Полицейский уселся и принялся точить карандаш.

— Он нарушил закон?

— Нет, насколько мне известно.

— Тогда нас это не касается.

— А если он хочет стать гражданином Соединенных Штатов?

— С этим обратитесь в Иммиграционную службу. — Полицейский оглядел заточенный конец карандаша и улыбнулся Левериджу. — Пусть едет в Бостон.

— Ясно. А нельзя дать ему временный документ или чего-нибудь в этом роде?

— Я не уполномочен. Но ведь у него должны быть какие-то бумаги, иначе как же он попал к нам?

Поколебавшись, Леверидж сглотнул слюну и брякнул:

— На подлодке.

Полицейский уставился на посетителя.

— Вы что, смеетесь? На какой подлодке?

— Вы разве про русских не слыхали?

Глаза и рот полицейского широко раскрылись.

— Что за русские? Где?

— Ладно, расскажу с самого начала. Вчера вечером мы с Роли Гарни пошли…

— Вы говорите, на острове русские? — спросил, вставая, полицейский.

— Их всего несколько человек. Сейчас Норм Джонс с ребятами их выслеживают.

— Господи, нам-то почему не сообщили? — Полицейский схватил рацию и подул в микрофон. — Фрэнк, это Гарри. Слышишь меня?

Сквозь шум помех послышался голос:

— Валяй, говори, что там стряслось.

— Фрэнк, на острове русские! Тут один парень сообщил, что их целый отряд. — Гарри повернулся к Левериджу. — Где они?

— Где сейчас, не знаю, — отвечал художник. — Мне известно только, что они ищут лодку.

— Они, скорее всего, в районе гавани, — доложил Гарри. — А где ты находишься?

Сквозь щелчки и помехи прозвучало:

— Я возвращаюсь и подхвачу тебя. Двинемся вместе.

— Да где ты? — повторил Гарри.

— Если тебе не терпится знать, я хотел заехать… Ладно, неважно. Буду через две минуты.

Гарри положил микрофон, вынул пистолет и проверил обойму.