Жил-был кудесник - Виталий Забирко

- На сколько ты её? - равнодушно спросил пожилой "врач".

- На пятнадцать минут.

У меня отлегло от сердца. Кажется, жива...

- И что ты предлагаешь?

- Как всегда.

Пожилой достал из стола карточку Елены, посмотрел.

- Но у неё третий класс!

- Мог бы и не смотреть, - жёлчно хмыкнул молодой. - И так по телесам видно. Ничего, оболочку пока подключим к искусственному питанию, а сознание модифицируем на досуге. А через недельку восстановим в прежнем виде - вряд ли на третий класс кто позарится - и определим в подсобный персонал.

- Хорошо, - согласился пожилой. - Зови санитара.

Молодой "врач" выглянул в коридор, увидел меня и кивнул.

- Как раз кстати. Завози каталку.

Как сомнамбула я ввёз каталку в кабинет и помог уложить на неё тело Елены. Тело было мягким, податливым, и я, подхватывая его под мышки, почувствовал биение сердца. Жива...

В сопровождении обоих "врачей" я доставил Елену в зал, напоминающий операционную, и перенёс тело на стол. Сердце опять тревожно забилось, и я стал украдкой оглядываться по сторонам, в поисках чего-нибудь потяжелей. Ничего подходящего не увидел, кроме уложенного на тележку штабеля уже знакомых мне прозрачных коробочек со светящимися, подрагивающими шариками. В крайнем случае сойдёт и это - пусть только кто-то из вас возьмёт в руки скальпель!

Но никаких хирургических инструментов они в руки не взяли. Молодой "врач" подтянул висевшую на кронштейне над столом хромированную полусферу к самому лицу Елены и нажал на ней красную клавишу. Призрачный фиолетовый свет залил лицо Елены, она глубоко, вымученно вздохнула и задышала ровно и спокойно. Призрачный свет погас, в полусфере что-то щёлкнуло, открылось прямоугольное окошко, и оттуда выдвинулся прозрачный коробок с оранжевым, дрожащим мячиком-шариком.

Пожилой взял коробок, посмотрел на еле заметную тарабарскую надпись на его грани, кивнул и поставил коробок в штабель.

- Комплект, - сказал он и обернулся ко мне. - Отвезёте его, затем вернётесь и доставите оболочку в сто шестнадцатую палату.

- Куда отвести? - спросил я и понял, что сморозил глупость. Думать нужно, прежде чем открывать рот!

Пожилой "врач" недоумённо воззрился на меня, но тут же спохватился.

- Ах, да... Надо бы вообще на одиннадцатый, но там сейчас занято... Доставьте в долгосрочное хранилище, потом разберёмся.

С трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, я неспешно выкатил тележку в коридор, подвёз её к лифту, вызвал кабину. Ах, Елена, Елена, мать продала... Дверь лифта закрылась за мной, и здесь я к своему ужасу обнаружил, что кнопок в кабине нет. Мысли лихорадочно заметались, и я, скорее интуитивно, подсознанием вспомнив, как пользовался вчера лифтом "медбрат", толкавший такую же тележку, громко сказал:

- В хранилище. На двенадцатый.

Кабина послушно поползла вверх.

Кажется, я начинал кое-что понимать. Голова заработала на удивление чётко и ясно. Нет, на вопрос: кто и почему создал в нашем городе этот странный Центр по делам беженцев - я ответить не мог. Слишком скудны исходные данные. Но вот чем в Центре занимались - мне стало ясно. Только дураку после услышанного и увиденного мною будет непонятно, что такое оболочка, и что находится в маленьких прозрачных контейнерах. По-научному говоря, в Центре производили изолирование сознания от тела. Верующий бы сказал: извлечение души... При этом работали исключительно с беженцами кто будет искать незнакомого человека в чужом городе? Как использовались тела, я более-менее представлял - встретил сегодня утром не Татьяну, а лишь её оболочку с чужим сознанием. А вот что делают с изолированным сознанием, мне станет окончательно ясно с минуты на минуту, хотя невесёлые догадки в этом направлении были. Хранилище. Всё по аналогии с нашей страной. Тела государству нужны, чтобы посылать их на гражданские войны. А твой интеллект никого не интересует. Хоть закопай его, хоть выброси.

Кабина лифта остановилась, двери открылись, и я вкатил тележку в огромный зал, уставленный ровными рядами стеллажей до потолка, на полках которых пылились десятки, сотни, тысячи экранированных людских душ, никому не нужных. Святая святых для нормального человека и долговременное хранилище, а точнее, свалка отбросов для основателей Центра. И где-то среди этого сонма подрагивающих, светящихся, замкнутых в контейнеры людских индивидуальных вселенных находилась и душа Татьяны...

Я оставил тележку у лифта, подошёл к ближайшему стеллажу, взял один контейнер, посмотрел на надпись. Непонятные значки напоминали надпись на карточке Татьяны. Я достал карточку и сравнил. Похоже, очень похоже, но не то. Взял следующий контейнер и опять сравнил - не то.

Меня охватило лихорадочное возбуждение. Бросился к следующему стеллажу - не то; к следующему - не то, не то, не то!!!

Минут через пятнадцать пришло отрезвление. Так я могу искать целые месяцы, если не годы. Требовался какой-то порядок. Я задумался. Душу у Татьяны "отняли", надо понимать, вчера. Значит, скорее всего, она находится где-то возле входа - уж слишком много пыли на дальних стеллажах. Я вернулся к лифту и подошёл к самому крайнему, полупустому стеллажу. Теперь я не стал брать в руки прозрачные контейнеры, а просто поднёс к ним карточку и стал сравнивать надписи по порядку. И вдруг краем глаза заметил, как на соседней полке один из оранжевых сгустков подпрыгнул, завибрировал, и засветился ярче остальных.

Я протянул дрожащую руку, осторожно взял этот контейнер и поднёс его к карточке. Оранжевый сгусток неподвижно завис посередине контейнера и засветился ровным сильным светом. Тарабарская надпись на контейнере полностью совпала с такой же на карточке.

Здравствуй, Татьяна...

Сколько времени я провёл так, в горестном созерцании души любимого человека, не помню. Впал в транс. Вывело меня из сомнамбулического состояния шипение открывающихся дверей лифта. Кто-то поднялся в хранилище вслед за мной.

Всполошённым зайцем метнулся я в глубь зала, пытаясь спрятаться за стеллажами и в то же время понимая, что их ровные ряды - убежище ненадёжное. Но, добежав до стены, я увидел балконную дверь. Не раздумывая, открыл её, выскользнул на балкон и, притворив за собой дверь, оставил небольшую щель. Прижав контейнер к сердцу, совсем как Летописец мёртвое тельце жужиньи, я прильнул ухом к щели.

- Я тебе говорю, он только что был здесь! - бубнил чей-то голос. Вот и тележка с капсулами стоит.

"Значит не контейнер, как я его окрестил, а капсула, - совсем некстати рефлекторно вывел я аналитическое заключение. - Ну правильно, капсулирование сознания более точное определение..."

- А почему он тогда не разложил капсулы? - возражал другой голос.