Александра (СИ) - Анна Туманова

Он схватил девушку и понес наверх, в спальню… «Моя! — отзывалось в мозгу. — Подчинить, подмять, заставить…» И он впивался в беззащитное тело, ломал его, подстраивал под себя, а на финальном аккорде, зверь вырвался, отобрав у него власть, и отчаянно заклеймил свою пару.

Глеб помнил потрясение, охватившее его после пробуждения. Он растерзал хрупкую, нежную девушку. Невинную и невиновную ни в чем. Грубо взял ее девственность, превратив первую для Александры ночь с мужчиной в кошмар. Ужас от содеянного до сих пор отзывался внутри лютой стужей.

Оборский снова и снова видел перед собой бредящую Сашу, шепчущую — 'пожалуйста, не надо', и ненависть к самому себе захлестывала и уничтожала его. Мужчина погружался в мучительные воспоминания, и ему казалось, что он, словно наяву, слышит стоны своей любимой. Страшное это слово — любимая. Страшное в своей неизбежности и невозможности.

Спустя какое-то время, Глеб понял, что жалобный стон — не плод его воображения. Он, действительно, раздается из комнаты Александры.

Мужчина сорвался с места и кинулся к Саше, столкнувшись возле ее спальни с Алексом. Они почти одновременно влетели в комнату, чуть не снеся дверь с петель, и огляделись.

Девушка, раскинувшись, лежала на кровати. Она часто и прерывисто дышала, ее руки судорожно вздрагивали, и мучительный стон срывался с сухих, потрескавшихся губ.

Да, состояние Александры было гораздо хуже, чем можно было ожидать…

Глеб с отчаянием посмотрел на друга.

— Я не могу, — еле слышно пробормотал он.

— Это единственный выход, — пожал плечами Алекс.

Саша горела. Она чувствовала, как раскаленная лава разливается по ее телу, забирая дыхание, затапливая сознание и подбираясь прямо к сердцу.

Ей было больно. Девушка не знала, сколько минут или часов огонь пожирает ее. Она попыталась открыть глаза, но не смогла — веки налились тяжестью, дыхание с хрипом вырывалось из груди, губы пересохли и с трудом прошептали: — 'Воды… пожалуйста…' Но никто не пришел на ее еле слышный зов. И пытка все длилась и длилась…

А потом, Саша ощутила, как прохлада коснулась ее лба, опустилась ниже и стала распространяться по всему телу, забирая жар и боль. Девушка глубоко вздохнула. Восхитительное чувство наполняло ее изнутри, покачивая на волнах, унимая страхи и обещая защиту. Странная сила заполнила Сашу, подчинила своему ритму, заставила принять себя… Девушка потерялась в ощущениях, рассыпавшись мириадами восхитительных частиц, и почувствовала себя обновленной и легкой.

Открыв глаза, Александра наткнулась на внимательный взгляд Оборского.

— Прости, но это единственное, что могло тебе помочь, — виновато обронил мужчина.

Саша, в первый момент, испугалась, увидев так близко обнаженного оборотня, но ее тело помнило пережитое блаженство и подвело свою хозяйку, не желая отодвигаться от Глеба. Оборский, затаив дыхание, смотрел на Александру. Он видел, как в ее глазах туман наслаждения постепенно уступает место рассудку и, на смену томной неге, приходят страх и ненависть. Заметив попытку девушки отодвинуться, Глеб, одним плавным движением, поднялся с кровати и натянул джинсы.

— Прости, — прошептал мужчина и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Саша осталась одна. В ее душе царил хаос. То, что произошло… Александра не могла поверить, что позволила Оборскому прикоснуться к себе. После всего, что он сделал… Как она допустила подобное?! Почему ее тело откликнулось на ласки мужчины?! Саша заплакала от собственного бессилия. Внутри царил полный раздрай. Она презирала себя, боялась Глеба и, в то же время, не могла забыть те чувства, которые испытала рядом с ним. Александра долго не могла успокоиться. Двойственность собственных ощущений мучила ее, заставляя стыдиться непослушного тела и искать объяснений своему поведению. Неужели, она настолько испорчена? Неужели, у нее нет ни капли гордости? Или это такая больная любовь? Нет, не может быть! К Оборскому у нее нет никакой любви, только ненависть и злость. Или не только?

Саша совсем запуталась. Ее рассуждения не приводили ни к чему. Вся оборона рушилась, как карточный домик, и девушка не знала, как относиться к произошедшему. Глеб — единственный виновник всех ее бед, и он же — единственная возможность от них избавиться. Парадокс.

Александра прикрыла глаза и попыталась ни о чем не думать. Тело, еще не остывшее от пережитого, медленно погружалось в дрему, уставшее, легкое, даже какое-то невесомое…

Сознание постепенно уплывало, оставляя на поверхности ленивые, неповоротливые мысли. Они неторопливо текли по кругу, и Саша почти не прислушивалась к ним. Потом. Все потом… Каждая клеточка измученного тела сейчас испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение — боль отступила и больше не возвращается.

Воспоминания о пережитых муках смешивались с эйфорией освобождения от них, пробуждая невольную благодарность к мужчине, избавившему ее от страданий. Александра слишком долго терпела приступы изматывающего жара, и теперь, не могла вызвать в себе привычную ненависть к Оборскому. Потом, все потом… Она подумает об этом позже… А сейчас — спать… Без сновидений и мук изнывающего от желания тела, без неотвязных мыслей и эмоций, без неутоленной жажды и постоянной боли… Спать…

Девушка потянулась и вздохнула — как же давно она не чувствовала себя так хорошо… Обняв подушку, Саша провалилась в глубокий, исцеляющий сон.

А Глеб, тем временем, пребывал в эйфории. Александра не оттолкнула, не отшатнулась от него, когда поняла, что он сделал. Он до сих пор повторял про себя то слово, которое вырвалось у него помимо воли, в порыве страсти. Никогда прежде он не отваживался произнести подобное — любимая. Не было в его прежнем лексиконе такого выражения. Даже в ранней юности, в пору бурных романов, Глеб ни разу не назвал так ни одну из своих многочисленных подруг. А сейчас… Он смаковал это слово, лелеял его, представляя, как однажды осмелится произнести невозможное прежде определение вслух…

Как же упоительно хороша его… любимая! Нежная, чувственная, сладкая… То, что он ощущал прикасаясь к ней… Невозможно описать — восторг, страсть, нежность, страх…

А волк просто млел от счастья. Он жил более простыми категориями, чем человек. Зверь соединился со своей парой, почувствовал биение жизни своих щенков, ощутил аромат желания и утвердился в согласии самки… Что может быть лучше?

Теперь, когда Глеб восстановил связь с Александрой, у него появился шанс приручить ее, окутать тысячами невидимых нитей, сделать зависимой от душевной и физической близости с ним. Такова природа оборотней. Девочка еще не знает, что их жизни, отныне, неотделимы одна от другой. Не только он, волк, не сможет жить без нее, своей пары, но и она, человек, будет ощущать необходимость его присутствия, его тепла и его прикосновений. Метка оборотня, пусть и не так быстро, как положено, но все же запустила процесс формирования связи, а последующая близость поможет закрепить союз волка и человека, объединяя две непохожие половинки в единое целое…