И придет волчица… - Ирина Шевченко

Я не вникала во все эти дела и сейчас развернулась бы и ушла, не задаваясь лишними вопросами, если бы только имя Эвила не стояло на первом, ну или на одном из первых мест в моем списке подозреваемых. Огневика не было в школе в день, когда ряженные в черное колдуны пытались вытянуть из нас силу. Его не приглашали на прием к герцогу в ту ночь, когда подожгли Посольский дом. У него были черные глаза. А еще он несколько раз за год уезжал куда-то на длань, а то и больше, и даже Медведь был не в курсе, где он пропадал это время.

Уверившись, что никто его не видит, мужчина постучал в дверь. Открыли ему сразу же – старичок-прислужник дремал обычно на кресле в прихожей дома маркизы Весара и на стук отзывался незамедлительно. На крыльце гостя долго не задержали, тут же пропустили в дом. Теперь поглядим, как скоро его оттуда выпрут. Алатти – девушка вспыльчивая, обид не прощает, и если наставник заявился требовать или даже просить ее о возвращении на отделение Огня, то восемь из десяти, что она в самых вежливых выражениях, конечно, пошлет его куда подальше.

Под балконом я простояла минут десять – Эвил все это время был в доме. Зная нашу маркизу, разговор должен был закончиться уже давно. Не чай же они там пьют?

…Длинный плащ с капюшоном скрывал лицо и фигуру, а руки были протянуты к огню, и языки пламени, вырвавшись из очага, лизали его ладони, ластились, словно послушные щенки…

Картинка из чужой памяти стала перед глазами, и сердце испуганно сжалось. Боги пресветлые! Неужели?..

Позабыв про магический зонт, рискуя поскользнуться на мокрой брусчатке, я бросилась к дому подруги. Может, это и бред… Нет, не так. Пусть это будет всего лишь бред, моя воспаленная фантазия и натянутые до предела нервы. И колдун, пришедший той майской ночью в посольство и забавляющийся с пламенем, вовсе не обязательно был огневиком. Но…

Я забарабанила в дверь. Откройте! Ну пожалуйста, откройте! Десять… Двадцать… Почти минута… Значит, старика нет в прихожей. Еще минута… Ну хоть кто-нибудь!

И только когда дверь заскрипела, я со страхом осознала, что тот, кто ее откроет, может быть мне не рад, а воображение уже рисовало летящее в меня огненное копье… О боги!

– Галла? – Открыв зажмуренные от ужаса перед надуманной опасностью глаза, я увидела Алатти. И она действительно была мне не рада. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Я чувствовала себя круглой дурой. – Я попала под дождь, хотела переждать у тебя…

– Да? – Подруга недоверчиво оглядела меня.

– Да, – кивнула я, стараясь не рассматривать ее. И так увидела больше, чем нужно: растрепанные волосы и небрежно наброшенный шелковый халат, под которым наверняка ничего не было. – Так пустишь погреться?

Последнюю фразу бросила в отместку за свой испуг и ту истерику, что она устроила, испортив пикник на побережье. Хотела посмотреть на ее реакцию.

– Я не ждала гостей, – пробормотала она, запахивая халатик на груди, – и… очень устала…

– Ты спала, наверное? – не сдержала я усмешки.

Девушка вздрогнула и опустила глаза, а я почувствовала себя не только дурой, но и последней сволочью. В конце концов, в чем она виновата?

– Ладно, Али, извини. Я пойду, отдыхай…

По крайней мере, Эвил не убивать ее пришел.

Но хороша подруга, ничего не скажешь! Он ее, видите ли, спичкой обозвал и на летние курсы не записал! Поругались небось из-за какой-то ерунды, наорали друг на дружку вдоволь. Если он ее спичкой, то – как она его назвала – только догадываться приходится: тэсс маркиза почти год в нашей компании, даже орочий диалект с подачи Ферта освоила. Эвил со зла ее из списков вычеркнул и укатил неведомо куда, а она тем временем перевелась к Гейнре. А потом он вернулся, и… Помирились, судя по халатику и отсутствию старичка-прислужника, – видимо, еще с утра отослала, чтобы не мешался. М-да… А мы тогда, на пляже, уши развесили! И ладно ребята, но я-то ведь уже не малолетка, сразу должна была понять, что не все тут так просто.

– Гал! – окликнула она меня с крыльца. – Ты только не обижайся, ладно?

– Не буду. – Я раскрыла над головой «зонт». – И ты не обижайся.

Не обижайся, подруга, но то, что этот красавчик с тобой спит, не освобождает его от подозрений. И если выяснится, что это все-таки он, извини.

Магистр Салзар не любил порталы, но добираться до школы в грозу верхом не хотелось. А еще не хотелось терять время.

– Значит, она оказалась права? – спросил Марко, выслушав его торопливый рассказ.

– В какой-то степени да.

– Вы говорили об этом кому-нибудь?

– Нет. И думаю, что не стоит. Мы по-прежнему не знаем, кому из местных магов и чиновников можно доверять.

Медведь согласно кивнул:

– Я тоже так считаю. Но вы уверены, что мы справимся вдвоем?

– Должны.

С того дня как Галла высказала предположение, что магистр Феаст мертв, Ворон начал новый поиск, исходя из того, что прежние попытки не дали результатов лишь по той причине, что искали живого человека. Но и мертвого некромант отыскать не смог. Этому имелся целый ряд объяснений: тело могли сжечь, распылить, похоронить в освященной земле или спрятать в окрестностях какого-нибудь храма. А было еще одно предположение, достаточно невероятное, хоть и известное в среде магов его специализации, и Салзар не поленился его проверить.

– Сможете показать место?

– Если дадите мне время.

– Хотите сделать иглу? – Наставник назвал одно из самых распространенных заклинаний точного поиска.

– Нет. Ни игла, ни луч тут не подойдут. Нужен темный след. Вы позволите воспользоваться вашим зеркалом?

– Конечно.

Зеркалом называли артефакт, служивший для отражения или усиления чар. Это могло быть как настоящее зеркало, так и другой предмет, обработанный с помощью магии. Как именно обработанный, Салзар, в отличие от разыскиваемого старика-артефактора, не знал, хоть зеркал за свою жизнь повидал достаточно.

– Прошу вас. – Магистр Марко хозяйским жестом сдернул бархатную скатерть со стоявшего у стены круглого столика, обнажая гладкую обсидиановую поверхность. – Я могу еще чем-то помочь?

– Пока нет. Главное – не мешайте.

Тэр Салзар вынул из-под рубашки висящий на шее мешочек. Снимать его он не стал, лишь ослабил завязки и извлек на свет небольшой нож. Медведь затаил дыхание: не каждый день видишь тиз’зар – личное ритуальное оружие некроманта. Когда азгарец положил его перед собой, наставник непроизвольно отдернул от стола руку – чужака, коснувшегося его, тиз’зар мог ранить или даже убить, – но оторвать от легендарного оружия взгляд так и не посмел. Маленький, длиною не больше ладони, нож, рукоять и лезвие которого являли собой единое целое, будучи выточенными из монолитного нефритового самородка, впечатлял отнюдь не внешним видом – открытый магическому взору, он поражал заточенной в нем силой.

– Какой у вас ранг, магистр Салзар? – До сегодняшнего дня Марко не задавался этим вопросом.

– Шестая ступень.

У мастеров смерти была своя иерархия, старший наставник неплохо ее знал и вздохнул с облегчением. Несмотря на серьезность момента, Ворон с трудом сдержал улыбку: а как же, шестая – это еще не седьмая и не вершина. Интересно, как бы чувствовал себя Медведь в компании высшего мастера, способного силой мысли поднять всех обитателей одного из городских кладбищ или в одиночку призвать пожирателя?

Салзар провел ладонью по обсидиановой столешнице, крепко сжал в руке тиз’зар так, словно тот мог вырваться, и принялся острием ножа выводить на зеркале сложные символы. Нет, он не царапал идеальную гладь и лишь слегка касался поверхности, но под нефритовым жалом рождались, образуя фигуры, тонкие светящиеся линии: сначала безупречный круг, затем в него вписался равносторонний треугольник. Идущие от углов линии сошлись в центре, и точка их соединения на мгновение вспыхнула, породив руну единства. Добавив еще несколько символов, некромант позволил ножу оцарапать запястье, и слова заклинания подняли не успевшие упасть капли крови над центром стола. В который раз маг возрадовался, что у него не остается шрамов: на кого бы он был похож после стольких лет практики? Только дураки и невежды считают, что мастера смерти для всех ритуалов перебиваются если не жертвенными девственницами, так черными кошками, а в реальности чаще всего приходится напитывать плетения собственной кровью. Посвященные порой шутят, что кошку-то поди еще поймай, а девственницу, при нынешних нравах, попробуй найди.

Но сейчас шутки в сторону. Азгарец наблюдал, как повисшая в воздухе кровь превращается в бурую пыль и закручивается воронкой – маленькая ищейка Тьмы вертится на месте, ожидая приказа. Некромант мысленно вызвал образ разыскиваемого. Вряд ли сейчас магистр Феаст похож на изъятый из галереи ордена портрет, но пусть призванное в помощь создание запомнит и это изображение. А для того чтобы поиск удался наверняка, он приготовил лоскут, оторванный от нестираной нательной рубахи, найденной в доме артефактора, и один из снятых с подкладки его шляпы седых волосков. Темная воронка проглотила кусочек ткани и серебристую ниточку и заметно разрослась в объеме: ищейка готова броситься по следу. Но с той силой, что она взяла из капелек крови, ей не пробиться сквозь свет волшебных лучей Марони, она затеряется в квартале школяров или разобьется о наддверный веночек-оберег. Нефритовый нож начертил поверх прежних символов остроконечную звезду, каждый луч которой венчала одна из связующих рун. Это и проводник энергии, который будет напитывать заклинание поиска, и поводок, держась за который волшебники пойдут за ищейкой. Воронка закрутилась сильнее и вдруг взорвалась серой пылью, а та, вместо того чтобы разлететься в разные стороны и осесть до ближайшей уборки на мебели, собралась в тонкую ленточку, похожую на струйку табачного дыма, и поднялась к потолку.