Главная тайна новенького (СИ) - Василиса Полякова

Хотя никакого репетитора у меня нет.

— Ой, как жаль, — разочарованно тянет классная. — Тогда придётся Эле убирать одной…

В этот момент мой мозг, кажется, выливается прямо через уши.

Эле?..

— Я согласен, — выдаю я прежде, чем классная успевает сказать что-то ещё. Виктория Сергеевна недоумённо смотрит на меня, а потом радостно говорит:

— Тогда приходи после пятого урока. Спасибо тебе!

Классная исчезает так же быстро, как и появляется. Я вновь остаюсь в коридоре совершенно один. В голове стучит, и я даже на мгновение чувствую какую-то, не слишком приятную, боль.

Слышу неподалёку режущий слух цокот каблуков. Приглядываюсь и замечаю возле расписания Ерёмину. Та смотрит на меня с необыкновенной злостью. Недолго думая, бегу к лестнице и как вихрь поднимаюсь на четвёртый этаж. Захожу в кабинет и тут же смотрю на Элю. Интересно, а она знает, что нам предстоит дежурить вместе? По ходу, нет. А что, если классная меня обманула? Ну и чёрт с ней. Ждать мне всё равно нечего, а так хотя бы сделаю доброе дело.

Наверное.

Глава 31

Эля

Наступает новый день. К моему великому счастью, нам убрали последний урок физкультуры. Сейчас мне просто необходимо забыть всё, что произошло вчера. Мне нужно оставить это в прошлом, но, как я ни пытаюсь, мысли о новеньком никуда не испаряются, а, наоборот, всё сильнее поглощают моё сознание и мою душу.

День проходит кое-как. На уроках я молчу, чем вызываю у учителей неоднозначную реакцию. Ну и пусть. Вчера, когда я отправляла Мишу везде, где можно, в «Чёрный список», я поняла немало важных вещей. Например, что не в школьных отметках счастье. Счастье во внутренней гармонии, когда твои желания совпадают с реальностью, а мысли текут плавно, как река, не встречая на своём пути порогов. Счастье — чувствовать жизнь во всей её красоте. Которую я, по собственной глупости, уничтожила.

Пятый урок, наконец-то, заканчивается. Сгребаю в сумку учебники и несусь к двери. Покидаю кабинет первой. Домой!

— Эля, подожди! — слышу позади себя. Ну кто ещё? Раздражённо поворачиваюсь и вижу перед собой классную.

— Да, Виктория Сергеевна, — стараясь избежать оттенка грубости в тоне, бормочу я.

— Элечка, я прошу тебя сегодня подежурить в классе. Ты ведь никуда не торопишься?

Вылупляю на пожилую классную глаза. Не поняла? А с какой это стати я должна дежурить? Сегодня очередь Зайцева и Сидоренко, сидящих передо мной. Да, они не пришли в школу, но ведь это их проблемы? Я-то тут причём?

— Понимаете, Виктория Сергеевна, — начинаю я. — Мне надо…

— Я нашла тебе помощника, так что не волнуйся, — перебивает меня классная. — За полчаса уж точно управитесь. — Не дав сказать мне и слова, она суёт в мою руку ключ от кабинета и скрывается с моих глаз.

С полминуты я стою неподвижно, будто окаменевшая. Вот так поворот. А меня спросить никто не захотел, что мне надо сегодня сделать и какие у меня планы на остаток дня? И хотя планов у меня, в сущности, нет, мне ужасно не хочется сегодня оставаться на уборку. Пусть даже и с напарником. Особенно не хочется, чтобы со мной была помешанная на Хромове Настя. Тем более что Ерёмина с известных пор свела со мной общение до минимума. Даже списывать не просит. А после концерта и вовсе не здоровается.

С такими мыслями иду по коридору, болтая ключом в руке. Подхожу к кабинету. «Напарника» не видно. Неудивительно, хмыкаю я. Кому охота оставаться после пятого урока и пахать за каких-то прогульщиков? Правильно, никому, так как все хотят домой. Вот и мне также влом.

Открываю дверь и захожу в кабинет. Хорошо хоть стулья на парты подняты. Кладу сумку на стол, иду к раковине и смачиваю под струёй воды тряпку. Мою доску и протираю подоконники, а затем поливаю два жалких цветка, которые, судя по всему, не видели воды уже дней пять, если не больше.

Напарник не появляется. Что ж, и не надо. Осталось подмести и помыть пол, а потом вынести мусор. Дел-то на пятнадцать минут… Я и сама…

— Эля? — слышу я удивлённый голос, который спутать с чьим-либо у меня не получится даже во время сна. Оборачиваюсь и понимаю, что уж лучше бы со мной была Ерёмина.

Новенький.

После долгих раздумий вчера для себя я поняла, что просто так не смогу «отвязать» себя от Диомида. Мне нужно поговорить с ним начистоту. Но сколько раз я ни порывалась, сколько раз не принуждала себя развязать язык и выяснить всю информацию, ничего у меня не получалось в силу известных причин. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с Диомидом, я становлюсь сама не своя. И хотя Хромов причиняет мне боль и заставляет нервничать, я… не могу без него. Диомид открыл мне совершенно иной мир, который я не знала до встречи с ним. Мир, где я была самой собой. Я могла смеяться, кричать, плакать, прыгать, драться — и он всё это принимал. Принимал меня любой — тихой и взбалмошной, весёлой и грустной. Да и помощь от Хромова приходила в самые трудные минуты. Какой же он всё-таки… противоречивый. И загадочный. Мне ни за что не узнать его тайну. А хотелось бы. Что же ты скрываешь от меня, новенький?

Нахмурившись, сметаю в совок накопившийся за день на полу сор, а потом, не сказав новенькому ни слова, завязываю мусорный мешок и, демонстративно отвернувшись, прохожу мимо Хромова к двери. По правде, я просто-напросто не знаю, как вести себя теперь рядом с Диомидом. Мне даже пришла вчера в голову мысль вернуть ему деньги, которые он потратил на букет. Но, открыв Интернет и узнав стоимость одной розы, я поняла, что потраченную Диомидом сумму я буду возвращать ему несколько лет.

Спускаюсь на первый этаж, где стоят мусорные контейнеры. Выкидываю мешок, а потом долго стою и думаю о чём-то непонятном. В голове, что говорится, каша. И расхлёбывать её только мне.

Наконец, возвращаюсь в кабинет. К моему удивлению, Хромов уже вымыл пол. Что ж, молодец, ничего не скажешь.

Кладу в мусорное ведро чистый пакет. Не перестаю думать о новеньком и его тайне.

— Как дела? — вырывает меня из раздумий голос Хромова. Диомид стоит в десяти шагах от меня; глаза его смотрят на меня как-то… заботливо?

— Пока не родила! — передразниваю я новенького и тут же ловлю себя на мысли — зачем я вообще это сказала?

Диомид замолкает. Ну ещё