Богиня весны - Филис Каст

- Гранаты, - прошептала Лина онемевшими губами.

- Тебе не нравятся гранаты, Персефона? - Гадес нахмурился, увидев странное выражение лица богини. - Я могу приказать унести их.

Лина подняла голову и увидела, что все слуги внимательно смотрят на нее, и их бледные призрачные лица встревожены.

«Не будь дурочкой, - сказала себе Лина. - Это просто нелепое совпадение».

- Я люблю гранаты! - Лина подчеркнуто отковырнула несколько красных зернышек и бросила в рот. Изумительный вкус расплылся по языку, и Лина восторженно вздохнула. - Они прекрасны!

Слуги разом издали облегченный вздох.

- Похоже, все тут прониклись к тебе особым почтением, - с легкой язвительностью сказал Гадес. И подумал, что Персефона как будто зачаровала его слуг, так же как и коней. - Оставьте то, что принесли. Если нам понадобится что-то еще, я вас позову.

Слуги поспешили вернуться в кухню.

- А вы к нам не присоединитесь? - спросила Лина Яписа, переводя взгляд с него на Эвридику и обратно.

А едят ли вообще умершие? Лина понятия не имела, но не спросить было бы невежливо.

- Нет, богиня, - ответил Япис.

- Нам с Яписом нужно еще многое обсудить, - с жаром произнесла Эвридика. - И мы сейчас поищем все для рисования.

Лина улыбнулась призрачной девушке, радуясь, что та уже чувствует себя совершенно свободно.

- Что ж, вперед! Увидимся завтра, - сказала она, бросая в рот еще горсть гранатовых зерен.

- Но ты же позовешь меня, когда будешь собираться ко сну, чтобы я помогла тебе лечь в постель! - В голосе Эвридики прозвучала откровенная паника.

- Обязательно позову, - поспешно обещала Лина, не желая расстраивать девочку.

Довольная заверением своей богини, Эвридика радостно улыбнулась, поклонилась Персефоне и Гадесу и следом за Яписом вышла из зала.

- Со временем она успокоится, - заверил Лину Гадес.

- Надеюсь. Иначе я от нее просто устану, - вздохнула Лина.

- Умершие требуют большой заботы.

Лина согласно кивнула.

- Да, тут как с драгоценностями - я ничего об этом не знала до сегодняшнего дня.

Гадес улыбнулся, снова спокойный и обаятельный.

- Именно поэтому я и распорядился приготовить для тебя особые блюда Подземного мира. Поешь, Персефона, чтобы твоей маленькой подружке не пришлось бояться, что ее богиня зачахнет тут.

- Ха! - Лина принялась наполнять свою тарелку. - Вряд ли мне удастся тут зачахнуть, во всяком случае в окружении… - Она взмахнула длинной серебряной ложкой, обводя зал вокруг себя. - В окружении всего этого.

- Меня радует, что тебе пришлась по нраву красота Подземного мира, - сказал Гадес, насыпая себе оливок.

- А кому бы не пришлась? - возразила Лина, жуя, и тут же пожалела о своих словах, потому что увидела, как снова изменилось выражение лица Гадеса.

Она вдруг подумала, что он как будто надевает гладкую маску, чтобы скрыть свои чувства. Она с беспечным видом поглядывала на него, ожидая, когда он в очередной раз сбросит защиту и станет более доступным. Несколько минут они ели молча, но вот наконец Лина заметила, что напряжение вроде бы оставляет плечи Гадеса, а лицо оживает. Она отпила вина, размышляя. Да, он определенно чувствовал себя свободнее, когда в зале присутствовали слуги. Лина чуть заметно улыбнулась. Пусть он и бог, он все равно остается мужчиной.

- Можно, я задам несколько вопросов об умерших? - спросила она.

Гадес посмотрел на Лину и снова уставился в тарелку. Дожевал, проглотил…

- Я не против, - сказал он наконец.

Лина не стала долго раздумывать.

- Видишь ли, я же не знаю самых простых вещей, а мне не хочется ляпнуть что-нибудь такое, что смутит Эвридику или огорчит ее, ну, вроде того, как я упомянула, что она могла бы выпить воды из той реки, как ее… - Лина замялась.

- Из Леты, - подсказал Гадес.

- Верно, Леты. Вот, видишь, что я имела в виду? Я же почти ничего не знаю о Подземном мире!

- Можешь задавать любые вопросы, какие только придут тебе в голову.

- Ну ладно. В общем… глядя на все эти вкусности, я подумала - а едят ли умершие?

- Нет, умершие не испытывают жажды и голода, как живые, но их души сохраняют сущность того, чем обладали при жизни, так что они приносят с собой в вечность свои особые потребности и желания. Ты можешь и сама это видеть в твоей малышке Эвридике. Она принесла с собой из мира живых страхи и беззащитность, несмотря на то что все прошлые тревоги не коснутся ее здесь, - пояснил Гадес, стараясь не показать, насколько он удивлен вопросом.

Персефона определенно была совсем не такой, как он ожидал. В отличие от тех бессмертных, с кем ему когда-либо приходилось встречаться, она, похоже, искренне интересовалась и его владениями, и душами умерших.

- Что ж, в этом есть смысл… - Лина нахмурилась, обрывая засахаренные лепестки белого цветка. - Совершенно очевидно, что воспоминания о жизни сильно тревожат Эвридику. Бедное дитя. Мне бы хотелось как-то ей помочь.

- Но, Персефона, ты уже делаешь для нее очень много. Малышке нужны безопасность и общение. Она могла бы со временем найти это в полях Элизиума, но ты уже дала, ей все необходимое, пригрев девочку рядом с собой. Ей сейчас хорошо и спокойно, она чувствует себя полезной и куда меньше размышляет о потерянных возможностях и о том, что могло бы случиться.

Гадес ободряюще улыбнулся юной богине. Она так заботится о маленьком призраке! Слишком многие бессмертные сочли бы, что обращать внимание на горести Эвридики ниже их достоинства. Эвридика ведь ушла из мира живых; стало быть, она больше не могла поклоняться богам. А значит, юная душа больше не представляла для них интереса. Гадес понял, что Персефона не слишком-то цепляется за эти надменные верования. Она обдумывала его слова, понемножку отхлебывая вино. Да, эта богиня была для него загадкой. Она обладала красотой бессмертных, но характером очень от них отличалась.

- Знаешь, ты меня немного успокоил, я теперь чувствую себя лучше, - сказала наконец Лина, решительно напоминая себе, что говорит об Эвридике, а не о теплой улыбке Гадеса. Она ведь интересуется умершими… а не их богом. - А они спят?

В уголках глаз Гадеса собрались веселые морщинки - его забавляли наивные вопросы Персефоны. Ему никогда прежде не доводилось вот так разговаривать о своих владениях, и он вдруг понял, что беседа с юной богиней доставляет ему огромное удовольствие.

- Они не спят в том смысле, в каком спим мы или смертные, но им требуется отдых.

- А твои слуги все такие же, как Эвридика? Я имею в виду, они сами решили остаться здесь, с тобой, и не идти дальше, к полям Элизиума?

- Кое-кто решил сам, но не из любви ко мне, как твоя Эвридика. Они просто продолжили заниматься тем, что делали при жизни. Другие же считают эти обязанности наказанием за прошлые дела.