Моя любимая мачеха, или Она не твоя (СИ) - Коротаева Ольга

Но со мной мужчина был другим… до этого дня. И я понимала, что больше никогда не увижу его прежнего.

Я зарылась зарёванным лицом в подушку.

Но почему?!

Почему Кате он с лёгкостью прощал её измены, а меня едва не раздавил своей яростью? Почему я недостойна прощения? Да, потом он прижимал меня к себе, говорил утешительные слова, что-то обещал, но всё было иначе.

Между нами пробежала трещина, и я сама виновата.

Может, стоило промолчать?

Нет, я бы не сумела справиться с этим, рано или поздно всё равно бы открылась. Но, может, стоило открыть правду после того, как случилась наша первая ночь? Мне нравилось касаться мужа, его совершенного тела, вдыхать мускусный аромат, прикасаться губами к разгорячённой коже. Я и открылась только потому, что захотела этого мужчину. И не могла его обманывать.

Новая волна жалости к себе сдавила грудь. Я всё сделала правильно. Но как же больно! Почему мне так больно? Я задыхаюсь от обиды, рыдаю от несправедливости, но я всё это заслужила.

Потому что мне было хорошо с Романом. И пусть это лишь наркотик, я осознавала, что это не оправдание. И не будь рядом Баграта, возможно, я бы даже влюбилась в пасынка. Но сейчас, потеряв доверие мужа, я осознала, насколько мужчина мне дорог.

Почему же так поздно? И как всё исправить? Баграт сказал «мы всё исправим», но я не видела способа сделать это. Он не простит, я увидела это в тёмном полном болезненной злости взгляде. Почему-то меня муж не простит. И сердце сжималось от обиды.

На часах уже было три часа утра, а муж всё не возвращался.

У меня кончились слёзы, но рыдания всё ещё сжимали горечью мою грудь. Я всё потеряла. В одночасье райский отдых на Бали превратился в пытку. Светлые стены дорогого номера в лучшей гостинице острова давили, мягкая шёлковая ткань постели, на которой я мечтала получить море удовольствия с мужем, стала солёной от моих слёз.

Муж не взял второй номер, но и спать со мной он не станет.

Я забылась сном, больше похожим на обморок, лишь к четырём, а в семь уже постучали.

— Доброе утро! Это ваш гид. Через полчаса наша экскурсия.

Я встрепенулась, пытаясь прийти в себя. Щурясь, смотрела, как муж, поднявшись с дивана, прошёл к двери, как тихо побеседовал с улыбчивым балийцем, как повернулся ко мне и полоснул коротким взглядом. А я тут же отвернулась, не в силах видеть на лице Баграта мрачное выражение.

Поднявшись, направилась в ванную комнату. Через полчаса, свежая и одетая, ожидала с мужем в широком холле гостиницы. Вот-вот должна была подъехать наша машина, а мы — отправиться на индивидуальную экскурсию по сказочному Бали. Ещё вчера я мечтала об этом, сегодня желания изменились. Я бы променяла райский остров на то, чтобы Баграт посмотрел на меня, как раньше. Чтобы улыбнулся мне и произнёс что-нибудь ласковое.

Но теперь это невозможно.

Муж по-прежнему заботливо придерживал передо мной двери и подавал руку, помогая устроиться в автомобиле, но уже иначе. Как-то в начале нашего знакомства он сказал: «Некрасивым женщинам тоже подаю руку, но без особого удовольствия».

Кажется, я перестала казаться мужчине красивой.

Я пыталась отвлечься, переключиться на великолепные виды, что пробегали мимо нас. Удивительные зелёные волны рисовых полей, что окружали действующие вулканы, в другое время впечатлили бы меня. Но никак не получалось даже на миг отвлечься от поселившейся в груди боли.

Я планировала любоваться многочисленными храмами, отвечать на приветливые и искренние улыбки местных жителей, но оказалось, что хочу лишь плакать. Мир виделся мне сквозь чёрную призму разбитого счастья. Возможного счастья, такого близкого… казалось.

Я не ощутила ничего, пробуя великолепное (по описанию гида) балийское блюдо «баби гулинг». Кетот, как представился наш экскурсовод, рассказывал, что молочных поросят маринуют в травах, а затем несколько часов жарят на вертеле, чтобы мясо получилось нежным. И правда, оно таяло во рту. Вот только вкуса я не ощутила, будто жевала бумагу.

Возможно, посмотри на меня Баграт, скажи хоть что-то, было бы не так тяжело. Но муж упорно избегал взгляда и не сказал ни слова.

Лишь когда мы подъехали к храму Бесаких, Баграт впервые обратился ко мне.

Сердце забилось, как перепуганная птица от его слов:

— Преодолеть это будет трудно, — мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чём говорит муж. — Наверх ведёт больше тысячи ступенек, — он протянул мне руку: — Идём?

Глава 34. Баграт

Я ждал, что Мила мне ответит, испугается сложностей или нет? Доверится мне, несмотря на все разногласия и станет плечом к плечу или струсит.

Ночь была длинной и мучительной, виски теплым и горьким, а тихие всхлипы жены оглушали. Злость стихала, сквозь нее пробиралось совсем другое чувство. Гребанная любовь.

Не была бы Мила мне настолько дорога, я бы спокойнее принял бы измену. Любого мужчину она унижает и злит, но когда женщина безразлична, то и на ее проступки смотришь сквозь пальцы.

Так было с Катей.

Милена ждала, что я прощу ее, как и первую жену. И мне бы хотелось найти в себе сил для этого.

Когда расцвет начал окрашивать небо, я вернулся в номер. Меня тянуло к Миле. Девушка лежала в кровати, крепко прижимая к груди мокрую от слез подушку.

Она выглядела такой беззащитной, ранимой и … родной, моей! Сжав пальцы в кулаки, я побрел на короткий диван и завалился на него. Сон не шел, потолок был чертовски белым и взгляду не за что было зацепиться, отвлечься.

Память услужливо подбрасывала мне картины недавнего, счастливого прошлого с Милой. Я сильно зажмурился, пытаясь прогнать воспоминания, вытравить из сердца изменницу.

Самым правильным решением было заботиться о Милене, помочь ей войти в наш бизнес, а когда дядя Тимур выздоровеет, разорвать брак.

Так я думал, этой тактики решил придерживаться, пытался держать дистанцию, а затем протянул руку и спросил:

— Идём?

— Идём, — ни секунды раздумий, холодная ладошка легла в мою руку и крепко сжала.

Тепло разлилось по телу, робкая улыбка Милены согрела сильнее жаркого балийского солнца.

Отпустить ее руку я не смог, так и держал, поднимаясь по ступеням к храму. Гид что-то рассказывал, просил нас посмотреть налево-направо, травил байки и предупреждал о разбойниках-обезьянках. Я не особо

вслушивался да и всматривался тоже. Потому что весь мир сузился до крохотной ладошки, которая так крепко сжимала мою.

— Мила не хочет меня отпускать. Я нужен ей, — эта мысль оглушила на некоторое время.

Мой казалось бы хорошо продуманный план полетел в тартарары. Мне больше не хотелось быть рассудительным мужчиной, я хотел быть счастливым и снова увидеть улыбку Милы.

Все мы платим разную цену за счастье. Мой ценник мне известен. Только смогу ли я действительно забыть о случившемся, никогда больше не вспоминать о нем, а главное, в будущем не подозревать Милу в изменах?

Ответы на эти вопросы мне предстоит найти, а пока … пока я буду крепко держать Милу за руку, поднимаясь все выше и выше.

Глава 35.Милена

Подниматься было очень тяжело. Ныли ноги, горели стопы, по спине градом катился пот. Но я молча преодолевала ступеньку за ступенькой и, держась за руку Баграта, смотрела на его спину. Рубашка мужчины тоже стала сырой, и через полупрозрачную от влаги ткань просматривались тренированные мышцы.

Мне нравилось любоваться мужем, его подтянутым телом, властным профилем. Когда Баграт останавливался, чтобы дать мне перевести дыхание, и смотрел вниз, хотелось прикоснуться к его волосам, отвести чёлку со лба, сказать что-нибудь нежное. Но я не могла. Между нами будто выросла гора, которую (к сожалению) преодолеть было ещё труднее, чем подняться на Агунг.

— Поторопимся? — волновался гид. Невысокий по сравнению с мужем мужчина, казалось, даже не запыхался, будто поднимался по этой лестнице каждый день. — После обеда облака скроют всю верхнюю часть храмового комплекса. Будет красиво, но видами полюбоваться уже не получится.