Моя - Анастасия Пырченкова

Он, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди, с едва заметной улыбкой наблюдал за нашей игрой в прятки. И снова я поразилась тому, насколько непривычно мягким становится выражение его лица, когда никто не видит. Вот и сейчас, стоило ему понять, что замечен, как маска довольства сменилась тотальным равнодушием. Взгляд снова затянуло льдом. Я даже решила, что мне показалось всё это. Просто мой больной мозг уже видит то, чего нет. Как бы реально в психушки не упекли за галлюцинации в скором времени.

— Уже ужин. Артёму есть пора. Как и тебе. Я так понимаю, ты со вчерашнего дня так ничего и не ела, — было сказано с откровенным упрёком.

— Мне не хотелось, — отвернулась я от него.

— Ты обещала быть послушной и хорошей. Пока я этого не вижу. Идём ужинать, — отчитал меня Стас, развернулся и направился на выход.

Пришлось проглотить рвущиеся наружу язвительные замечания. Хватит. Наговорилась уже. Поэтому просто подняла сына на руки и вместе с ним направилась вниз, по пути заглянув в уборную.

Что сказать, помещение оказалось огромным. Одну половину его занимала кухонная зона, вторую — столовая. Разделительной линией являлась длинная барная стойка.

Стас обнаружился сидящим за накрытым столом, по центру которого расположилась огромная сковорода с жареной картошкой и грибами. Рядом стоял детский стульчик со съёмным подносом, а на нём — тарелка овсяной каши с фруктами. Егоров, думая о чём-то своём, смотрел в окно, вертя в руках столовую вилку. Заметив нас с Артёмкой, выпрямился и кивком предложил присоединиться к нему.

— Еда для Артёма в крайнем левом шкафу, — заговорил, когда я усадила сына на стульчик, указав вилкой в сторону кухонной зоны. — Кроватку установил в комнате напротив той, в которой ты ночевала. Она поменьше, но не думаю, что это так уж важно. Вещи оставил там же. Ничего не распаковывал. Антошка присоединится к нам на выходных. Как раз в субботу у твоего бывшего в спорткомплексе будет праздник в честь года с момента открытия. Сходим, поговоришь с ним. Будем надеяться, за тройку дней Акимов не успеет ни во что вляпаться.

Он говорил, говорил, говорил, но я почти не слышала слов. Просто сидела и смотрела на него в полнейшем шоке. Смотрела и не узнавала. Я его видела таким только в самом начале нашей семейной жизни, в первые месяцы. Это потом он уже показал свой мерзопакостный характер. А до этого… Словно в то время вернулась. Когда мне было всё равно на всё и всех, кроме брата.

— Кто ты и куда дел моего мужа? — не выдержала я в итоге.

Стас замолчал, уставившись на меня с напряжением.

— Что именно не так? — уточнил он холодным тоном.

Вот теперь я пожалела о своей несдержанности. И взгляд отвела, сосредоточив внимание на довольно жующем кашу сыне, который умудрился перепачкать себе все ручки и личико.

Да-а, мы такие аккуратные. Впору завидовать.

— Так что не так, маленькая? — повторил свой вопрос Стас.

— Ты… приготовил поесть. Привёз Артёма, его вещи, даже кашу для него развёл. Не насмехаешься. Даже решил зачем-то Акимова защитить от гнева твоего деда.

— Я лишь сделал, что должен, без всякой подоплёки. И я никого не защищаю. Просто я не убийца, кем бы ты меня не считала сама. А теперь ешь.

Парень встал, кинув вилку на стол, которая проскользив по нему, упала на пол, и направился прочь из кухни-столовой. Я же, мысленно отругав себя за несдержанность, подняла упавший столовый прибор, отнесла в мойку и, вернувшись, принялась обедать.

Картошка с грибами оказалась хорошо прожаренной и в меру солёной. Как ещё одно долбанное открытие. Даже не думала, что Стас умеет готовить. Да ещё так вкусно. Или мне с голодухи всё кажется? Неважно. Сам факт его заботы ставил в тупик. Была уверена, что парень будет ждать, когда это сделаю я. И ведь сына принёс ко мне, наверняка, перед завершением готовки. Не так уж и долго мы играли.

Что вообще происходит? Или это такая новая форма издевательства надо мной? Тот самый пряник, за которым последует кнут?

Всё ещё пребывая в мысленном раздрае, я бездумно ела и кормила Артёмку. Затем, убравшись, отправилась укладывать спать сына и уже потом — искать мужа, который обнаружился на третьем этаже в бильярдной. Он как раз разбивал треугольник.

— Сыграешь со мной? — предложил, выпрямившись. — Мои полосатые, — обошёл стол с зелёным сукном и ударил по ещё одному шару, который закатился точно в угловую лузу.

Я промолчала, но внутрь вошла, как и кий взяла в руки, остановившись у стены.

— Предлагаю сделку, — продолжил говорить Егоров. — Если выигрываешь ты, то я выполняю одно твоё желание. В пределах разумного, конечно же. Если я… Ты безропотно соглашаешься на все мои условия.

Стас смог закатить только ещё два шара. Пришла моя очередь. Но я не спешила принимать "подачу".

— Какая-то не равноценная сделка, — заметила осторожно. — С тебя желание. Одно. А с меня полное подчинение.

— Но ведь это тоже моё желание. Одно, — усмехнулся Егоров.

— И оно за пределами разумного, — нахмурилась я.

— Разве? Всего лишь хочу, чтобы ты перестала сопротивляться нашему браку и стала, наконец, мне настоящей женой. Без шантажа и упрёков. Не так уж это и много, — пожал он плечами.

— Ну да, — хмыкнула я скептически.

Ничего больше не сказала. Обошла стол по кругу, выбрала цель и закатила один из шаров. А вот ещё один не получилось — Стас сказал то, что заставило позабыть про игру.

— Скажи своему Артёму, что беременна от меня.

Уставилась на парня в немом шоке. Причём, как стояла в полусогнутом положении, так и продолжила.

— Его это не остановит, — нашлась я, наконец, со словами, возвращая внимание игре. — Он — не ты. Для него ребёнок — это просто ребёнок, не важно чей.

Кий ударил по шару, но вышло излишне сильно, а потому шестёрка, ударившись о бортики, вернулась обратно в центр стола, попутно задев двойку, и вот она уже удачно попала в одну из боковых луз. Повезло, одним словом.

— Само благородство, — съязвил Стас. — Простого "оставь меня" — тоже не хватит, — отметил уже