ПВТ. Тамам Шуд (СИ) - Ульяничева Евгения

Михаил, еще видя россыпь звезд перед глазами, перекатился, на одной памяти тела, и весьма удачно — железный прут со свистом рассек воздух и обрушился на то место, где он только что лежал.

Плотников прыжком оказался на ногах, пнул человека в бедро, добавил кулаком, в скулу. Многих вводила в заблуждение его массивность. Двигаться Михаил умел быстро.

Нападавший вышел из строя, но горло проулку залепили его коллеги.

Лин отступил к Мише. На лице Первого читалась досада и отчаяние.

— Это низко, низко, — сокрушенно простонал он, очевидно, имея в виду поступок Нила.

— Это довольно умно, — возразил Михаил.

Нил-Крокодил наверняка предполагал, что его могут искать, и подстраховался, наняв таких вот телохранителей. Заманил в проулок, а там уже теснота и скученность должны были сделать свое дело.

Палить из револьвера в такой расселине было глупо. Но саблю никто не запрещал, и она вышла из ножен с легким змеиным шипением.

Лин, глядя на него, выбросил актисы. Налетчики переглянулись. За риск быть убитыми им явно не доплатили.

— Уходите, — посоветовал Лин.

— Тебя спросить забыли, мокрощелка, — оскалился ближний, крупный и сильный.

Он держал тесак, и держал его уверенно. Коротко, мощно замахнулся — Лин ушел с линии атаки, прокрутился волчком и коротким росчерком актисов подрезал сухожилия. Рука здоровяка упала подбитым крылом.

— Ааа, — удивленно затянул тот, роняя тесак, и для прочих это прозвучало гонгом.

Миша шагнул вперед и вбок, принимая на щечку сабли первый удар. Толкнул противника от себя, подбил ногой рассыпчатый сор, запорошил глаза нападающему. Довершил поединок, плашмя рубанув по голове. К нему подступили сзади, но Михаил заблокировал удар в корпус, наступил противнику на ногу и локтем зацепил его горло.

Сталь чиркнула вдоль бока, но крепкая куртка выдюжила. Михаил перехватил противника за руку, вскинул саблю на его плечо, скользнул к шее и подержал так. После отпустил и смотрел, как тот отступает, убираясь из проулка.

У Лина тоже все шло успешно. Толпой нападавшие больше мешали друг другу и очень скоро совсем отхлынули.

— Я его упустил! — с досадой воскликнул Лин.

— Это был он?

— Точно он!

— Тогда погоди… Есть у нас одна зацепка…

Михаил присел, похлопал по щекам контуженного.

— А?! — тот вскинулся, сморщился и зашипел от боли.

— Бэ, — хмуро отозвался Михаил. — Кто вас нанял, говори.

— Трахни своего дружка, Иванов, — ощерился раненый.

— Я так и знал.

Михаил размахнулся, но руку его в замахе вдруг удержал Лин.

Опустился рядом, на колени, вгляделся в глаза налетчика.

Вздохнул и взял его за лицо, странным образом расположив пальцы.

Бандит беззвучно распахнул рот и вывалил глаза, выгнулся, как рыба на льду. Остро пахнуло мочой.

Михаилу словно крапивой спину ожгло. Лин держал так руки совсем недолго, но когда отпустил, бандит был мокрым от пота и дышал, как загнанный.

— Я расскажу, я все расскажу, — прохрипел, пятясь к стене. — Я все расскажу.

— Я знаю, — тихо кивнул Лин.

***

Нил собирался, как с пожара.

Зад подгорал конкретно.

Нанятые им ребятки, любители помахать кулаками и железом, против Первого не потянули бы, но как отвлекающий маневр вполне сгодились.

Нил бросил в сумку пару сменного белья и застыл. Не было ни грома, ни грохота, ни даже легчайшего шороха шагов, но чувство взгляда в спину еще никогда Нила не подводило. Дернуло же его посетить Рынок именно сегодня!

Крокодил обернулся к дверями и выдал самую широкую из арсенала своих улыбок.

— Лин! Солнышко! Как я рад тебя видеть!

И не соврал ведь.

Нил, на самом деле, был рад видеть Первого в добром здравии. Удивительно быстро привязался к синеглазому засранцу. Но распахивать объятия и лобызать бледные щеки не спешил. Рядом с мальчиком угрюмой тенью маячил неучтенный Иванов. Если не подводила Крокодила цепкая память, тот самый Иванов, прозванный Ледоколом за дипломатические таланты.

Раньше он ходил в шайке-лейке Волохи, но позже разосрался или с русым капитаном, или с его старпомом и ушел по-ивановски, в загадочные «восвояси».

Теперь вот нарисовался не сотрешь. Чего тебе надобно, мысленно вопрошал Нил, быстро оценивая обстановку. Мальчик его выглядел неплохо, двигался легко, сверкал глазами и всячески демонстрировал физическое благополучие. У Нила, признаться, отлегло. Сердце не камень, за Оловянного Крокодил волновался.

— Я тоже рад тебя видеть, но… Мне нужна карта, Нил, — покраснев, брякнул Первый. — Дай мне ее, пожалуйста.

— Керридо, солнышко, я бы и рад, но мы же заключили устное соглашение, согласно которому ты провожаешь меня до условленного места, а я в знак признательности вручаю тебе карту. Ты проводил?

— Нет, — выдохнул Лин, пламенея, точно дочь купца на сеновале. — Не успел.

— Вот и вот, — Нил сокрушенно вздохнул, развел руками, сожалея.

Первый беспомощно замолчал. Эфор бы уже ломал Нилу здоровые пальцы, эфеб был не в силах превозмочь себя и навредить человеку. Не грозящему ему человеку.

Нил мысленно поздравил себя с ловким этюдом и хрипнул, дернув ногами, когда его за шею впечатали в стену. Встретился глазами с Ивановым. Тот смотрел спокойно, прямо, без угрозы. Почти равнодушно. Ему явно не хотелось здесь находиться, не хотелось вмешиваться, но и спустить Нилу жульство он тоже не мог.

— Карта, — сказал Иванов. — Отдай карту парню.

— У меня ее нет, — Крокодил скосил глаза на сумку.

— Не зли меня, — скучным голосом попросил Иванов. — Карту на стол или тебя в окно?

— Во-первых, я туда не пролезу, — буркнул Нил, но когда его прямо по стене поволокли к проему, протестующе взвизгнул, — во-вторых! Она на самом деле не здесь! Видит Лут, я не столь глуп, чтобы держать лот в таком ненадежном месте, как постоялый двор!

— Лот? — Лин, кажется, соображал быстро. — То есть… Предмет торга? Аукциона? Ты продаешь ее? Карту всего?! Но она не имеет меры!

— Именно! — обрадовался Нил. — Именно это я и говорю покупателям! Ты понимаешь меня, малыш, как всегда.

— А я так понимаю, что мы не договорились, — Иванов опять сдвинулся, сжал пальцы, и у Нила застучало в ушах от нехватки воздуха.

— Миша, нельзя же так, — Лин осторожно тронул Иванова за локоть.

Нил выразил согласие глазами.

— Так нельзя, — согласился Иванов. — Но так нужно.

Отпустил Крокодила и без размаха поймал кулаком под дых. Пока тот кашлял, хватая ртом воздух, затылок его холодно поцеловал револьвер.

Нил замер.

— Отведешь нас к карте. Предашь — умрешь. Продашь — умрешь. Карту — лично в руки. Я глаз с тебя не спущу.

Глава 21

21.

Серебрянка никогда не умела говорить так, чтобы зацепить внимание зрителя. Башня выучила ее молчать и слушать-слушаться, но, оказывается, она вполне способна была к долгим монологам.

Теперь слушали ее. Корабеллы, дички Лута, низкорослые и недоверчивые, так не похожие на тренированных, высоких красавиц Башни. Мало сказать «слушали». В рот заглядывали.

А Серебрянке было что поведать.

Она говорила: как очнулась в лесу Сиаль, как угодила в ловушку, и как ее спас пастух. Мужчина? Мужчина, да. И как они путешествовали втроем: она, пастух и еще один мужчина. О его поприще Серебрянка стыдливо умолчала, прикрыв ширмой «он хорошо танцует». Девчонки внимали, раскрыв глаза и рты. Мужчины, повторяли и перешептывались. Какие они? Правда, что волосатые? На самом деле дурно пахнут? Верно ли, что жестоки без меры?

Серебрянка смеялась, изумленно качала головой. Они разные, отвечала просто. Совсем разные. И мои, мои мальчики — самые лучшие.

Ее появление, ее пестрые истории внесли хаос в размеренное существование корабелл. Что было раньше, подернулось дымкой. Корабеллы смутно желали нового. Желали ходить в Луте — и делить свое сердце с сердцем капитана.

С мужчиной.