Жизнь и судьба прапорщика русской армии - Александр Витальевич Лоза

Кстати, нынешний французский автомобильный гигант – завод «Ситроен» обязан своим существованием именно российским военным заказам времен Первой мировой войны.

С началом войны были сформированы еще четыре автомобильные роты: 6-я авторота, 7-я авторота, 8-я авторота и 9-я авторота, и автомобильные команды при Ставке, штабах фронтов и армий.

Автомобильная рота того времени насчитывала от 44 до 82 грузовых автомобилей, по 4 легковых автомобиля и по 6 специальных. Штатное расписание автомобильной роты в военное время включало 11 офицеров, 4 чиновника и 206 нижних чинов.

В соответствии с новыми табелями снабжения, в автомобильных командах различных штабов полагалось иметь: в Ставке – 30 легковых и 6 грузовых автомобилей; при штабе фронта – 24 легковых и 6 грузовых автомобиля; в аппарате начальника снабжения фронта – 24 легковых автомобиля и 6 грузовиков; при штабе армии – 28 легковых и 10 грузовых; при штабе корпуса – 6 легковых и 1 грузовик; при штабе пехотной дивизии – 2 легковых автомобиля; при штабе кавалерийской дивизии – 2 легковых автомобиля.

Формирование новых автомобильных подразделений проводилось в Петрограде на базе Учебной автомобильной роты. Всего за годы войны были сформированы 20 автомобильных рот и 55 автомобильно-санитарных отрядов. В ходе военных действий определились потребности Русской армии в автомобилях. В 1915 году было принято решение о минимальном количестве автомобильных подразделений, которыми должны были обеспечиваться войска. В составе армии полагалось иметь 2 автомобильные роты. Такое же число авторот должно было находиться в резерве фронта.

В один из дней конца октября заместитель начальника Военной автомобильной школы по хозяйственной части подполковник С. В. Лишов поручил командиру 1-й Запасной автороты отправить человека с документами в тыл Петроградского военного округа на Васильевский остров. Командир роты распорядился послать исполнительного и расторопного рядового Лозу. Николай переоделся в «первый срок», получил указания и документы и, впервые за время своей службы в автошколе, оказался в городе. Правда, командой они покидали школу, выезжая на стрельбы на стрельбище Офицерской стрелковой школы в Ораниенбаум, но это было еще в сентябре.

Рядовой Лоза шел по Загородному проспекту в сторону Невского. В памяти всплыли воспоминания предыдущего своего приезда в Санкт-Петербург перед войной, в 1913 году. Тогда он поступал в Адмиралтейское училище – экзамены сдал, но не поступил. В первый приезд, столица поразила его воображение.

«Удивительно!» – вспоминал Николай. Его, крестьянина с хутора, Петербург не подавил, не придавил, а восхитил!

Николай Лоза вышел на Невский проспект.

«Парадная регулярность Невского впечатляет», – восхитился Николай.

Он шел по Невскому в сторону Невы, то и дело вытягиваясь и четко отдавая честь офицерам. Вдали буравил небо своей острой золотой иглой шпиль Адмиралтейства. Слева Казанский собор блестел темным золотом купола и удивлял своей мощной колоннадой. Внимание Лозы привлекла вывеска: «Торговый дом И. и Н. Дерновы» с рекламой: «Для воинов имеются жилеты и куртки на ватной подкладке, господам военным теплое шерстяное белье, шлемы, перчатки, шарфы…» и тут же рядом: «Дамские наряды по новейшим моделям – платья, костюмы, блузки». Столица жила своей, только ей свойственной жизнью…

На первый взгляд казалось, что все как всегда. Но война наложила свой отпечаток на город, с началом войны сменившим имя. В Петрограде уже не было того бесшабашного, довоенного столичного веселья. В городе редкая семья не оплакивала погибшего сына, отца, брата. По Невскому проспекту проезжали не шикарные авто, а крытые брезентом военные грузовики, и афишные тумбы пестрели не афишами театральных премьер, а призывами помощи фронту, раненым и увечным. Многие дворцы и особняки были превращены в госпитали и лазареты. Вместо былой блестящей толпы всюду встречался защитный цвет.

На улицах в непрерывном потоке деловой толпы попадались навстречу массами офицеры, солдаты, сестры милосердия и лица в военной форме различных учреждений.

Николай Лоза дошел до Дворцового моста, остановился у холодного красно-серого гранитного парапета перед входом на мост и посмотрел вниз. Стремительное течение завораживало. При взгляде на воду у него мелькнула мысль, что Нева несет свои полные, стремительные воды в Финский залив, сейчас, как и сотню и тысячу лет назад, и как будет нести всегда.

Послышался мерный шум… По мосту шли войска в полном походном снаряжении, с вещмешками, позвякивая манерками. Николай смотрел на них. Войска шли и шли… Они уходили на фронт. Стоявшие рядом женщины украдкой крестили проходивших мимо солдат.

Перейдя на Стрелку Васильевского острова, он окинул взглядом Невскую ширь и подумал: «Петроград столица империи, а Нева – душа города. Ее вода оживляет гранитные набережные, наполняет воздух и душу свежестью». Необъятная ширь Невы в этом месте поражала и радовала одновременно.

Николай, стоя рядом с Ростральными колоннами – великолепным памятником морским победам русского оружия, повернувшись лицом к широкой глади реки, с радостью

ощущал свежий осенний ветер с Невы.

На обратном пути в часть рядовой Лоза зашел в магазинчик в полуподвальном помещении на одной из линий Васильевского острова и купил папиросы «Геройские» табачной фабрики Асмолова, по цене 6 копеек за 10 штук. Николай знал, что друзей-товарищей в роте обязательно нужно угостить папиросами. Его внимание привлекли конфеты «Геройские», на обертке которых красовался казак Козьма Крючков, первый кавалер Георгиевского креста в этой войне, которые выпускала Петроградская кондитерская фабрика Колесникова, но с конфетами он решил повременить.

Горько об этом говорить, но есть версия, что герой Великой войны, улыбающийся с конфетного фантика лихой казак Козьма Фирсович Крючков, погиб не от немецкой пули или штыка в бою, а будучи раненым, принял смерть от рук красных в августе 1919 года.

Наступил ноябрь. Небо плотно затянули черные тучи. Постоянно лил дождь. Было серо, сыро, тоскливо…

«Погода испортилась надолго», – понимал Николай, когда с утра шел холодный, нудный дождь… Ветер трепал оголенные деревья, под ногами хлюпала вода.

Газетные сообщения были под стать погоде:

«8 ноября 1915 года. На фронте Рижского района возобновилась сильная артиллерийская перестрелка. В Галиции, на восточном берегу реки Стыри было несколько столкновений с передовыми частями противника».

«Кавказский фронт не имел ничего крупного. В Персии мы старались парализовать влияние германцев и турок, введя войска в города Энти-Имам и Кередж. На Евфрате и у Малазгирта наше положение прочно. В Ванском районе мы разбили курдов, нанесли им серьезный урон и принудили уйти в горы».

После череды хмурых и дождливых ноябрьских дней утром выглянуло солнце… Сегодня начиналась отработка практических навыков вождения автомобиля, сначала на Марсовом поле, затем по загородному шоссе.

«Программа езды на автомобилях» составлена была так, чтобы каждый шофер наездил не менее