Быстрая и шустрая - Анна и Сергей Литвиновы

Ниже лежала ее же концепция по рекламе медцентра.

Следующей бумагой оказалась концепция по промоушену строительной компании «Новая жизнь».

«Господи, да что же я здесь ищу! Подумаешь, секреты! Я сама все это и писала!»

Последней бумагой в стопке оказался план мероприятий по конкурсу молодежных рассказов. К разработке этой концепции Женя не имела отношения, поэтому перелистала ее. Текст объявлений о начале конкурса… Рекламные носители… График выхода… Объявления о шорт-листе… Носители… График… Презентация победителей… Ресторан ЦДЛ… Жюри…

На последней, третьей странице концепции в глаза Жене бросились слова: «По заказу «F. R.A.S.R.C – РАФССП».

«Что это за «F. R.A.S.R.C – РАФССП»? – мелькнуло у Жени. – Значит, этот самый РАФССП и платил за организацию конкурса? Интересно, это по его велению в конкурсе побеждали только «наркотические» рассказы? Или он давал деньги – что называется, от чистого сердца? А наркоманский бред – это уже инициатива Дубова с товарищами?»

За стенами кабинета, в общем зале, трелью разлился телефон. Один из тех, что помещался на «ресепшене». На который должна была отвечать Женя.

На лбу выступила испарина. «Сейчас они опять начнут меня искать».

Телефон звонил долго, очень долго – бесконечно.

Женя, стараясь оставаться спокойной, взяла вторую стопку дубовских бумаг. Здесь лежали в основном договора. Женя не много понимала в юрисдикции и в бухгалтерии, поэтому даже не силилась разобраться в документах. Быстро пролистала: один, второй, третий…

«Зачем же я сюда залезла? Все равно ничего не найду! И не пойму… А подставляюсь – со страшной силой…»

Вдруг в одном из договоров – самом нижнем – мелькнули знакомые, только что виденные буквы:

«F. R.A.S.R.C – РАФССП».

Печать. Подпись.

Женя задержалась, стала вчитываться в текст. В договоре отчего-то ничего не говорилось о компании «Глобус».

Договор был заключен между «благотворительным фондом «F. R.A.S.R.C – РАФССП» в лице генерального директора Кордина Йена и ООО «Панитрон» в лице генерального директора Костюкова Всеволода Виленовича».

Женя перелистала пару страниц, посмотрела на сумму. Однако! «Четыреста двадцать тысяч долларов США в рублях по курсу ММВБ на день платежа…»

Как бы все это запомнить… Она повторила в уме: четыреста двадцать тысяч долларов, F. R.A.S.R.C – РАФССП, Кордин Йен, «Панитрон», Костюков…

Глянула на часы: пятнадцать сорок семь. Она пробыла в кабинете Дубова всего шесть минут. А кажется: целую вечность.

За дверями, в общей комнате, опять зазвонил телефон. «Господи, только бы они меня не хватились…» Издалека, из комнаты главбуха, раздался очередной взрыв хохота.

Телефон опять звонил долго, очень долго, затем умолк.

«Бритвин, помнится, говорил о некой основной концепции агентства… Концепции, где эвфемизм «товар», заменял слово «наркотики»… Он видел этот документ случайно у Дубова на столе… Сейчас на столе его нет… Странно было бы иначе: такие бумаги – если они даже и есть – где попало не бросают… Может, поискать? Внутри? В ящиках? Вряд ли найду… Скорей всего, он заперт в сейф… Надо уходить…»

Однако кладоискательская, шпионская лихорадка уже овладела Женей. «Еще четыре минуты – и ухожу», – решила она.

Она потянула верхний ящик. Он был закрыт на ключ. Дернула второй. Тот, слегка скрипнув, выдвинулся.

Мимо запертой двери быстро простучали каблучки. «Юлечка… В туалет спешит… Ну не ищи ты меня, пожалуйста!..» Перестук каблуков затих на лестнице.

Женя глянула в ящик. Щегольские папочки. Открыла одну из них. Опять бумаги. «У меня нет времени их просматривать…»

Вытащила третий, последний ящик. Там валялось несколько начатых облаток из-под лекарств. Незнакомые названия.

«Значит, непробиваемый Дубов чем-то болен. Язва? Геморрой? Импотенция? Стенокардия?.. На фиг, на фиг… Мне это неинтересно… Сейчас не до того…»

Снова открыла второй ящик.

По коридору опять, в противоположном направлении, простучали каблучки. Остановились. У самой двери в кабинет Дубова. Веселый Юлькин голос: «Женька? Где ты? Ау!..»

Дернулась ручка в кабинет. Женя замерла. Смотрела как завороженная на рукоятку.

Она дернулась еще раз.

И еще.

Не получилось. Заперто.

Юлины каблучки процокали, удаляясь.

«Пора бежать!..»

Но вот он второй ящик, не закрыт… Непросмотренные папки манят к себе. «Убегу – жалеть буду».

Достала из ящика верхнюю папку. В комнате стремительно темнело. Подняла папку поближе к глазам – чтоб лучше видеть. Открыла.

Пролистала. Чьи-то рукописные расписки. Наткнулась на знакомую фамилию. «Мною, Песочиным Александром Аркадиевичем, получено 5 000 USD (пять тысяч ам. долларов) за рецензирование рукописей…» К черту!.. Это только налоговой полиции интересно…

Она дала себе еще две минуты, поклялась, что следующая папка будет последней. Достала. Распахнула. И сразу же – наткнулась на то, что искала.

Заголовок: «МЕМО».[16]

Подзаголовок: «PR – стратегия по продвижению товара».

Дальше, дальше!..

«Target.[17]

Основной целью является внедрение в массовое сознание российского общества мысли о том, что употребление товара не является актом противозаконным, предосудительным, осуждаемым. Напротив, мы должны сделать повсеместной и обыденной идею о том, что потребление товара есть действие прогрессивное, модное, способствующее умственному и социальному росту…»

Кажется, оно… Женя с маху пропустила первый параграф, взялась за второй:

«Target audience[18]. Целевой аудиторией является молодежь в возрасте от 15 до 30 лет… (На полях кто-то приписал от руки: «Даже от 12 лет!») Как правило, это дети обеспеченных родителей, либо те, кто сами хорошо зарабатывают. Эта молодежь регулярно пользуется компьютером и Интернетом, посещает клубы, находится в русле современной моды, а также музыкальных, игровых, кинематографических, литературных новинок. Как правило, сексуально раскрепощенные или активно интересующиеся вопросами секса…»

Женя перемахнула еще страницу. Пора было убегать. Как бы ее всерьез не стала разыскивать пирующая компания.

Она пролистала МЕМО до конца. Записка не была никем подписана.

Нигде название «товар» не расшифровывалось.

Оно могло относиться и к презервативам, и к компьютерной игре, и к пепси-коле.

Вернулась в записке к первым страницам.

Параграф третий. «Примерный план мероприятий.

3.1. Использование «эффекта выдающихся личностей». Как можно большее количество тех молодых людей, с которыми молодежная масса охотнее всего идентифицирует себя – музыканты, артисты, диджеи, ведущие молодежных программ на ТВ, журналисты, «культовые» писатели, – должны заявлять, в вербальной и печатной форме, о положительном эффекте, который сыграл товар в их жизни: о том, насколько поспособствовал он их успешному творчеству, приходу вдохновения, расширил их мировоззрение и кругозор. Кроме того, эти же люди должны создавать у целевой аудитории иллюзию того, сколь легко бывает при необходимости прекратить использование товара. Необходимо, чтобы они неоднократно делали заявления о том, что они «пробовали, но затем отказались»; что они «проводили с товаром эксперименты, порой удачные, порой нет» и т. п. Причем важно всякий раз подчеркивать, что употребление товара нисколько не помешало их жизни и творчеству, а, напротив, только стимулировало их, придало им новый импульс и необычные краски…»

Женя глянула на часы: 15.59.

Она отсутствует на рабочем месте почти двадцать минут. Пора удирать из дубовского кабинета.

Женя секунду поколебалась. Выдрать «Мемо» из папки? Спрятать, вынести? Но что это даст? Никаких доказательств в записке нет. Ни имен исполнителей, ни названий наркотиков, ни цифр…

Это просто бумажка… «Товар» да «товар»… Ни для кого этот листок не является доказательством. И ничего криминального в нем нет. А вот если она его возьмет – то крупно себя подставит. Самоубийственно подставит.

Женя решила не рисковать. Сунула папку обратно во второй ящик стола. Выровняла стопки с документами на столе.

Достала из кармана брюк носовой платочек. Протерла на всякий случай рукояти кресла. Затем – ручки выдвижных ящиков стола. Положила платок (приготовленный на случай слез для похорон) обратно в карман. Слезинки по Бритвину она не пролила, а платок вот пригодился…

Женя встала с кресла, тихонько подошла к двери.

Прислушалась. Откуда-то издалека, из кабинета главбуха, доносился приглушенный двумя дверями шум разгоряченных голосов.

Решительно повернула ключ. Выглянула из дубовского кабинета.

Никого.

Она быстро вышла. Захлопнула дверь за собой. (Вся она была напряжена настолько, что, казалось, вот-вот потеряет сознание.) Вставила с наружной стороны ключ в замочную скважину. (Это удалось только с третьей попытки, руки дрожали.)