Мистическая Москва. Башня Якова Брюса - Ксения Рождественская

– Из квартиры пока ничего выносить нельзя, – предупредила Люда.

– Тогда поимейте в виду, что я хочу забрать его себе. У моей бабушки когда-то был такой же. Там сбоку есть кнопочка. Если ее нажать, вылезет ящичек. Она всегда прятала там заначку от дедушки.

Мужчины посмотрели друг на друга, и Саша тут же бросился к подсвечнику. Несколько секунд он соображал, где она, эта кнопочка, а потом нажал на выпуклость, чем-то похожую на каплю воска. Основание канделябра отъехало, и взору присутствующих предстала ниша, доверху заполненная бумагами.

– Вот они… – прошептал Саша и осторожно вынул находку. – Я сам просмотрю, – предупредил он. – Некоторые из этих бумаг очень старые, как бы не повредить.

Бросившиеся было к нему родственники остановились и нехотя вернулись на диван. Александр аккуратно разложил бумаги и принялся их сортировать. Скоро перед ним лежали три стопки. В первой оказались письма от сослуживцев и брата. Во второй – документы на квартиру, а в третьей…

Третья кучка представляла для Саши наибольший интерес. Здесь он обнаружил всего несколько листочков, но они явно содержали записи, касающиеся личных мыслей деда. Он с интересом пробежал по ним глазами раз, другой, один из листов отложил в сторону и сосредоточился на оставшихся.

– Кое-что есть, – наконец сказал он. – Не знаю, насколько нам это пригодится, но для истории вашей семьи может оказаться важным. Вот в этом, – он показал на пожелтевшее от времени письмо, – Владимир Яковлевич рассказывает, почему поссорился с семьей. Здесь, – он взял в руки следующую запись, – описаны разные варианты создания живой и мертвой воды, а также опыт, поставленный Брюсом. Ну и его завещание. Правда, оно составлено в несколько странной манере, и я не думаю, что будет учтено судом при разделе имущества.

– Начинайте с завещания, – алчно произнесла Афанасия и с жадностью посмотрела на лист бумаги.

– Как скажете, – вздохнул Саша и развернул бумагу.

Глава 21

– «Все мое имущество, принадлежащее мне на момент смерти, я завещаю тому, кто окажется самым достойным. К сожалению, я не знаю, сколько вас. Я никогда вами не интересовался и не выказывал желания познакомиться поближе. Но делить нажитое мною на всех не хочу. Я, как и Брюс, считаю, что выигрывает самый сильный и целеустремленный. Дерзайте, ищите клад и забирайте все мои ценности себе. Даю вам год, иначе все мое имущество перейдет музеям.

Да! Каменный гриб не входит в список моих личных вещей. Он всегда принадлежал моей сестре Анастасии и после моей смерти должен перейти ее потомкам».

– Каменный гриб? – удивленно воскликнул Иван, когда Саша закончил чтение. – Там так и написано?

– Ну, да, – тот еще раз пробежался по тексту.

– А когда написано это волеизъявление?

– Десять лет назад.

– И больше там ничего не сказано? – полюбопытствовала Афанасия.

– Нет, это все.

– Глупое завещание, – фыркнула она.

– Почему же? Все вполне в духе Брюса, – усмехнулась Люда. – Ничего другого я и не ожидала.

– Значит, мы ничего не получим, – хмуро сказал Ольга.

– Почему?

– Вряд ли мы отыщем клад. Если учесть, что уже много поколений положило на это свои жизни, надеяться на чудо было бы глупо.

– Но у ваших предков не было тех возможностей, которые есть сейчас.

– Ерунда все это, – махнула она рукой. – Если что-то и было, то все это уже давно хранится в чьей-то личной коллекции. Я не удивлюсь, если через несколько лет эта информация случайно выплывет. Какой-нибудь коллекционер решит представить свои вещицы людям и даже не подумает, что у них есть законные владельцы.

– Пока еще они нигде не всплыли, – покачал головой Саша. – Так что надежда есть.

– Я не хочу положить жизнь на то, чтобы заниматься бесполезными поисками.

– Ну, так и не занимайся, – фыркнула Афанасия. – Одной претенденткой будет меньше.

– Я хочу выйти замуж и родить детей!

– Думаю, нам это не светит, – хихикнула Фаня. – Ты же слышала, что было написано в письме. Наш род обречен. Так смирись с этим и живи спокойно.

– Спасибо за совет, – огрызнулась Ольга. – Я как-нибудь сама решу, как мне поступить.

– Это несомненно! А вы чего замолчали? – набросилась Фаня на Сашу. – Читайте дальше!

– Ах, да! – спохватился он. – У нас еще два документа. Давайте перейдем к письму, где рассказывается о ссоре с родственниками.

– Валяйте! – разрешила она. – Думаю, ничего интересного там нет. Глупо надеяться на какие-то подсказки, если дед и сам не знал, где спрятан клад.

– Я сразу сказал, что эта информация ничего вам не даст. Если только для истории семьи, – и Саша взял в руки следующее письмо: – «Здравствуй, дорогой брат! Я скучаю по тебе и сестренкам. Мне вас очень не хватает. Но я ни о чем не жалею, я сам выбрал такой путь. Иногда длинными зимними вечерами в мое сердце забирается тоска и шепчет о том, что я выбрал не ту дорогу – не может человек взвалить на себя такую ношу. Но я тверд. Я не сойду с выбранного пути. Я принял на себя ответственность за весь наш род.

Завещание Брюса сформулировано таким образом, что я не имел права от него отказаться. К тому времени вы уже отреклись от этой непосильной ноши, и мне ничего не оставалось, как принять ее на себя. Иногда я сомневался в правильности этого выбора и пытался уйти от ответственности, но тогда во сне ко мне приходил Яков Брюс и грозил пальцем.

Однажды со мной приключился приступ головной боли. Да такой сильный, что я чуть не умер. Врачи не обнаружили никакой патологии, а ночью снова явился Брюс и сказал, что следующий приступ будет последним. В итоге я был вынужден уступить и полностью посвятить себя поискам клада.

Моя задача осложнялась тем, что я не знал, с чего начинать. Единственной зацепкой была Сухаревская башня. Покопавшись в библиотеке, я пришел к выводу, что это одно из тех мест, где может находиться клад или подсказка к его местонахождению. Но к тому времени, как я взялся за эту задачу, башню уже разобрали.

Мне повезло, я сумел заполучить эту квартиру и каждый вечер наблюдал из своих окон за тем местом, где когда-то стояла башня. Иногда я вижу странную фигуру, которая беспокойно бродит вокруг этого места. И тогда мне становится страшно. Неужели моя участь – остаться таким же неприкаянным, застряв среди времен?

Если бы ты знал, как мне бывает тоскливо! Я мечтаю о семье, о детишках, а вместо этого каждый вечер раскладываю перед собою новые документы, которые мне удалось откопать в архиве, и до умопомрачения пытаюсь проникнуть в тайну клада. Если бы мне довелось повидаться с тобой, я был бы самым счастливым человеком на земле!

Я знаю, что сестренок уже нет в живых. Да и ты прикован к постели – да-да, я слежу за вашей судьбой, но я так и не набрался сил, чтобы попросить у вас прощения. Не знаю, хватит ли у меня смелости отправить это письмо. Но если я все-таки наберусь решимости и опущу его в почтовый ящик, я хочу принести свои извинения вам, самым близким мне людям.

Простите за то, что обижал вас, говорил ужасные слова, доводил девочек до слез и вообще вел себя как последняя скотина. Но это вовсе не потому, что я вас ненавидел. Наоборот! Я завидовал вам. Завидовал тому, что у вас была возможность жить как все нормальные люди. Любить, нянчить детей. Я же всего это был лишен. Моя жизнь приняла единственное направление – клад Якова Брюса. Вы не представляете, что мне довелось пережить. От бурной радости – если мне удавалось найти малюсенькую зацепку, до горького разочарования, когда я понимал, что все опять оказалось пустышкой. И так всю жизнь. То наверху, то в пучине. Это мука, пытка, страдание…

Прости меня, брат. А у сестренок я вымолю прощение на том свете. Единственное, что меня мучает, так это то, что мне придется передать свою судьбу кому-то из ваших деток. Такова воля Брюса. И я никак не могу ее изменить. Конечно, если мне повезет, и я все-таки наткнусь на клад, я освобожу все следующие поколения от его проклятия. И тогда я буду знать, что жизнь прожита не зря. Надеюсь, что у меня в запасе еще есть время. Не держи на меня зла и… прощай…»

Саша закончил чтение, и в комнате воцарилась тишина. Даже Афанасия, которую, казалось, ничто не трогало, молча смотрела на старинный буфет.

– Бедный дедушка, – всхлипнула Марина. – Оказывается, он был очень несчастен.

– Да, не повезло ему, – почесал затылок Иван. – Как вы думаете, почему больше никто не согласился искать клад?

– А зачем? – пожала плечами Фаня. – Советские люди были другими, не то что мы. Они жили общественным сознанием, а не личными желаниями. Зачем им какой-то призрачный клад, которым и воспользоваться-то было нельзя?

– Почему нельзя? – удивилась Марина.

– Потому что нужно было делиться с государством. А оно в благодарность выдало бы тебе двадцать пять процентов от всего найденного.