Метро 2033: Подземный доктор - Андрей Буторин

Незваный гость будто услышал его мысли.

– Я могу вас прооперировать. Но при одном условии. Точнее, условий будет несколько, но одно – особенное. Назовем его платой за мою работу. Впрочем, прошу прощения, вам же трудно разговаривать. Сейчас я сниму боль.

Доктор перетянул руку Деда Мороза жгутом, достал из чемоданчика уже заполненный шприц и ввел иглу в вену. Вскоре боль стала отступать, но закружилась голова, о чем Вячеслав Михайлович не замедлил сообщить.

– Это нормально, – кивнул Подземный Доктор, – снизилось артериальное давление. Но улучшение продлится недолго, и от инфаркта укол не вылечит. Вы хотите, чтобы я сделал операцию?

– Разве это возможно? – медленно и тихо, ожидая возвращения боли, спросил Раев. Боль не возвращалась. Надежда, несмотря на это, тоже.

Доктор убрал инструменты в чемоданчик, придвинул к кровати один из стоявших возле стены стульев, сел и пронзил Деда Мороза холодным и черным, как зимняя ночь, взглядом.

– Возможно, – наконец ответил он. – Причем на успех операции я даю девяносто процентов. Но лишь в том случае, если сделать ее в течение полутора-двух часов. С каждым часом промедления благоприятный прогноз уменьшается в геометрической прогрессии. Если же не оперировать совсем, вы умрете самое позднее завтра.

– Что у вас за условия? – выдохнул Раев. Потаскуха надежда, затравленно озираясь, вернулась, готовая в любое мгновение снова удрать.

– Условия предельно жесткие и не подлежащие обсуждению. Если не согласитесь хотя бы на одно из них, я тут же уйду и больше вы меня не увидите.

– Говорите же, черт вас дери!

– Первое: операцию я провожу в своей операционной. Впрочем, по-другому попросту не получится. Второе: моя лечебная методика останется для вас в тайне. И, наконец, третье: вы не будете знать, где именно я вас буду оперировать.

– Но моя охрана…

– Ваша охрана останется здесь. Можете считать это четвертым условием. Вас с завязанными глазами транспортируют ко мне и обратно мои люди. Со мною сейчас два человека с носилками.

– Мне-то уже всё равно терять нечего, – задумчиво проговорил Дед Мороз. – Но я не знаю, как на это условие отреагирует моя охрана.

– А это уже ваши проблемы, – пожал плечами Подземный Доктор. – Прикажите, заставьте, убейте – вам решать. В противном случае сделка не состоится. Если же ваша охрана вздумает применить ко мне силу… Не хочу выставлять себя героем, но поверьте, что насильно меня никто не заставит оперировать. А если меня вздумают убить… Что ж, вы сами знаете, что переживете меня ненадолго.

– Вы сказали «сделка». И до этого упоминали о плате. Чем я буду должен с вами рассчитаться?

– Не чем, а кем. Вы захватите для меня у Святой ее сына.

– Глеба?!. – едва не вскочил с постели Раев, но тут же закашлялся, покрылся потом и долго потом не мог отдышаться. Затем пробормотал: – Но зачем он вам?

– Я ведь уже говорил: мои условия не подлежат обсуждению, – резанул холодным взглядом Доктор.

В спальню вошли двое немолодых мужчин, одетых в латаные-перелатаные обноски и похожих, словно братья: оба, как щепка, худые, с глубоко посаженными глазами, патлатыми седыми шевелюрами и давно не бритой щетиной на впалых щеках. Отличались они лишь ростом – один был на голову выше второго. Мужчины развернули на полу перед кроватью носилки и по команде Подземного Доктора переложили Деда Мороза на них. Когда его проносили мимо встревоженной охраны, Раев сказал:

– За мной не ходить, это приказ. Вернусь через несколько дней. Охраняйте пока Резиденцию. Для всех, кроме вас, я болею и видеть никого не хочу. Всем всё понятно?

Охранники, переглянувшись, неуверенно закивали.

– Не слышу! – собрав остатки сил, попытался грозно крикнуть Дед Мороз.

Получилось не очень; тем не менее в ответ прозвучало: «Так точно!», «Да», «Понятно». Начальник охраны, одноглазый Архип, встретился с ним взглядом и едва заметно подмигнул:

– Чего ж непонятного, хозяин? Возвращайся скорее, а мы станем ждать, сколько надо, никуда не пойдем.

Вячеслав Михайлович сразу всё понял. Архип, старый хрен, свои обязанности знал хорошо, а потому отпустить хозяина с тремя незнакомцами в неизвестность даже по приказу не мог. Ясно было, что все равно проследит, куда того понесли. Главное, чтобы не вздумал освобождать «из плена». Поэтому специально для него Раев добавил:

– И без самодеятельности. Меня будут лечить. Если вылечат – вернусь сам. А не вылечат… – Повернув голову, он посмотрел на Доктора.

– Принесем назад в любом виде, – скривил тот в подобии усмешки тонкие губы.

Потом ему завязали глаза и вынесли наружу. Дед Мороз, соскучившись по свежему воздуху, вдохнул полной грудью, и сразу вернулась боль. Да такая сильная, что он, судя по всему, потерял сознание, оттого и не мог потом ничего больше вспомнить.

Вновь он стал помнить себя с того момента, как открыл глаза и понял, что у него ничего не болит. Впрочем, грудь напротив сердца слегка саднило, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что он испытывал раньше. Раев опустил глаза, но разглядел лишь бороду, накрывшую потерявшее от времени цвет шерстяное одеяло. Тогда он поднял взгляд и увидел над собой сводчатый кирпичный потолок.

«Неужели я все-таки у храмовников?» – мелькнула мысль, но уже через пару секунд он в этом усомнился, поскольку над ним склонилась женщина лет сорока, одетая не в черное храмовническое платье, а в полинявший до белесой голубизны халат со множеством разномастных заплаток.

– Очнулся, голубчик? – весьма недружелюбным тоном спросила она. – Ну, лежи, отдыхай. Теперь вместо Николая жить будешь.

«Какого еще Николая?» – хотел спросить Дед Мороз, но сиделка – или кто она там? – уже отошла от кровати. Что-то звучно чпокнуло, будто из огромной бутылки вынули пробку, и женщина отчетливо произнесла:

– Он пришел в себя.

Не прошло, наверное, и минуты, как где-то рядом скрипнула дверь. Вячеслав Михайлович скосил глаза; к нему приближался Подземный Доктор.

– Поздравляю, – подойдя ближе, сухо изрек тот, – вы снова с нами.

– Благодарю, – ответил Раев. – Все прошло удачно?

– Более чем. Разве вы сами не чувствуете?

– Еще как чувствую, – искренне ответил Дед Мороз. – Будто заново родился.

– Можно сказать и так. – Доктор склонился над ним, сдвинул в сторону бороду и откинул с груди одеяло.

Вячеслав Михайлович с опаской и в то же время с непреодолимым любопытством вновь опустил глаза. Посередине груди розовел длинный тоненький шрам. Раев, не будучи медиком, не мог знать, как выглядят послеоперационные швы, тем не менее он был уверен, что шрам должен быть куда страшнее, чем у него сейчас. Во всяком случае, не такого нежно-розового, будто кожа младенца, цвета. И не такой, словно ниточка, тонкий. А может, шов стал таким, потому что сам он провалялся без сознания месяц или больше?..