Дракон и раб - Тимоти Зан

– Не за что, – ответил Джек, недоумевая, о каких мудрых словах говорит дракон.

Может, позже они это обсудят, но если они продолжат болтать сейчас, это превратится в беседу во сне.

– Спокойной ночи, – сказал мальчик и шлепнулся ничком на постель.

Дрейкос, может, и ответил что-то. Но Джек заснул до того, как смог услышать ответ.

ГЛАВА 16

Ее высочайшество проснулась спустя пять часов, когда в одной из меньших столовых уже шли приготовления к дневной трапезе. Естественно, как только бруммга проснулась, она тут же зычным голосом потребовала свою живую игрушку.

Хеетоориееф сам явился за Джеком, схватил мальчика за воротник наряда арлекина и заставил сесть. Он впихнул в руки Джека чашку, велев выпить ее содержимое, потом присел и сунул ноги нового раба в ботинки.

А потом вистаук не то поволок, не то повел Джека к лестнице. В комнатах рабов царила суматоха – все готовились подавать завтрак, но Хеетоориееф сумел протащить Джека сквозь этот хаос, не позволив сбить с ног ни себя, ни своего подопечного.

Загадочное снадобье, которое вистаук всучил мальчику, на вкус походило на смесь брюссельской капусты, кокоса и абрикосового джема. От такой комбинации даже Дрейкос отвернул бы свою длинную морду, и это уже говорило о многом. Но хотя вкус снадобья был кошмарным, оно сделало-таки свое дело. Джек продолжал на ходу прихлебывать из чашки, и не успели они дойти до лестницы, как в голове у него прояснилось. А когда они поднялись на площадку и вистаук, отобрав у Джека чаш ку, пробормотал: «Удачи!» – сна у мальчика уже не было ни в одном глазу.

Начало дня очень напоминало минувшую ночь.

Друзья ее высочайшества бегали, играли в шумные бруммгианские игры и почти не обращали внимания на Джека, молча стоявшего поодаль у стены. Время от времени кто-нибудь вдруг его замечал или ее высочайшество решала, что ей нужно снова похвастаться своей новой игрушкой, и тогда Джека окликали и требовали, чтобы он показывал всякие трюки.

Но после полудня мальчик заметил, что его зрители начинают уставать. Даже бруммги не могут вечно резвиться на всю катушку, и дети слишком утомились. Их приказания Джеку звучали все резче, пинки и тычки доставались ему все чаще, иногда даже тогда, когда он в точности выполнял то, что было велено. Он знал: еще пара часов, и ее высочайшество попросту рухнет, захочет она того или нет.

Вопрос был только в том, кто из них сломается первым. Джек успел поспать всего пять часов и тоже не был на пике формы. И ведь ее высочайшество, вероятно, провела ночь перед вчерашним торжеством, лениво похрапывая в той широкой, мягкой «постели», на которой она и ее товарищи сегодня ранним утром устроили борцовский матч. Джек же провел прошлую ночь в «горячей».

Но ее высочайшество – бруммга, к тому же маленький ребенок. А Джек – человек, и ему целых четырнадцать лет. Да он из одной только гордости не спасует перед этой малявкой!

И он сумел-таки продержаться, хотя и с большим трудом.

К концу завтрака ее высочайшество закатила очередную истерику – Джек понятия не имел, из-за чего. Похоже, ее отец уже был сыт по горло сегодняшними выходками дочурки и велел ей отправляться в свою комнату.

Однако даже в гневе Крампач оставался тряпка тряпкой, когда дело касалось дочери. Когда ее высочайшество потребовала, чтобы ей разрешили взять с собой новую игрушку, отец всего лишь разок запротестовал – и сдался.

Ее высочайшество вернулась в спальню, кипя от гнева, но, хотя она горела желанием выместить досаду на рабе, она уже валилась с ног. Ее сил хватило только на то, чтобы еще несколько минут поприставать к Джеку, требуя показывать фокусы, каждый раз заявляя, что они дурацкие. Но ее все сильнее клонило в сон. Сделав всего одну слабую попытку ударить раба и решив, очевидно, что Джек не стоит таких усилий, ее высочайшество приказала ему лечь на пол в ногах кровати и потопала к маленькому искусственному болоту, чтобы приготовиться ко сну.

Спустя десять минут в комнате стало темно, только мягко светили плафоны на сводчатом потолке. Ее высочайшество мирно храпела.

Джек прислушивался к ее дыханию полчаса, прежде чем решил, что теперь можно поговорить с драконом.

– Что ж, – прошептал он Дрейкосу, – все идет своим чередом.

– Да, – ответил дракон. – Прости, Джек. Как бы я хотел всему этому помешать...

– Шутишь? – отозвался Джек. – Мой золото– чешуйчатый друг, да все идет как нельзя лучше!

Последовало короткое молчание.

– Я не понимаю.

Где я был прошлой ночью? – спросил Джим. – То есть этим утром, когда вернулся в кро вать. Я был внизу, в комнате для рабов, верно? Там, где за мной мог проследить кто угодно; где, наверное, по всем углам распиханы камеры – чтобы хозяева могли убедиться, что рабы не бродят в неположенных местах. Он натянуто улыбнулся.

– А где мы теперь?

– Мы в одной из личных комнат семьи Чукок, – теперь голос Дрейкоса звучал очень задумчиво, – где таких камер быть не может.

– Именно, – сказал Джек. – И как только все отправятся спать, мы получим свободу передвижения – а нам именно это и нужно.

Он осторожно приподнялся и посмотрел на кровать. Ее высочайшество лежала под одеялами, как тряпичная кукла, ее плоский нос подергивался в такт храпу.

– Значит, сегодня ночью, – добавил мальчик, снова ложась, – мы заберемся в компьютер Газена.

Удары сердца отдавались в его ушах, от нетерпения по спине пробегали мурашки. Впервые за долгое время он чувствовал, что полностью готов к работе.

Но одно дело – быть готовым к работе, и совсем другое – чтобы работа была готова к тому, что ты за нее возьмешься.

Ее высочайшество была все же ребенком, а это означало, что обычно она отправлялась спать раньше взрослых бруммг (если только день не был ее Высоким днем). А нынче вечером ее к тому же отослали спать раньше обычного, поэтому Джеку пришлось долго лежать, глядя в потолок.

Наконец он услышал долгожданные звуки: тяжелые шаги бруммг. Шаги эти затихли внизу, в холле, но Джек решил выждать еще час, чтобы хозяева дома как следует уснули. Не успел он начать обратный отсчет, как раздалось тихое гудение машин и семенящие шаги вистауков. Очевидно, рабы принялись обходить комнаты бруммг, чтобы заняться уборкой.

Джек еще никогда и нигде не видел таких странных порядков. Везде, где ему приходилось бывать раньше, уборку всегда делали днем, пока жильцы были на работе или занимались другими делами вне дома. Но здесь, похоже, бруммги предпочитали, чтобы все это делалось буквально у них под ногами, пока они готовились ко сну. Очевидно, семья Чукок не хотела, чтобы кто-нибудь, даже их рабы, ходил по их комнатам без присмотра.