Свободен! - Пол Винсент

На следующий день я отправился к агенту по недвижимости, выставил свой разваливающийся загородный дом на продажу и выяснил, во сколько обойдется аренда дешевой квартиры для моей матери.

Я полетел в Англию посмотреть на Габриэль и ребенка. Она жила у подруги по имени Элен, которую я раньше не встречал.

Я остановился в квартире своей матери, сел в Лондоне на поезд, идущий на север, а от вокзала двинулся пешком. Прошел милю или две и, когда уже стемнело, нашел нужный дом. В окнах не горел свет, и на стук никто не открыл. Я не мог слоняться около дома, иначе меня приняли бы за бродягу. Почему жизнь так несправедлива? Женщина может просто прогуливаться, а мужчина обязательно вызовет подозрение. Мужчине не пристало шататься без дела около дома.

Я вернулся к главной дороге, где до этого приметил паб, и выпил там пива. Мне хотелось разгадать кроссворд, но у меня не было ручки, и, чувствуя себя покинутым и одиноким, я сел и сделал вид, что изучаю подсказки.

Я выпил еще пива и отправился обратно к дому Элен. На этот раз окна светились. Я постучал. Дверь открыла женщина. Я узнал ее по фотографиям, которые видел у Габи.

– Элен?

– О, привет, – произнесла она. – Это вы.

Возможно, она тоже видела мою фотографию.

– Габриэль у вас?

– А для чего она вам?

– Хочу поздороваться. – Я был в недоумении. – И увидеть ребенка. Я специально прилетел из Испании.

Разговор получался весьма странным.

– Да, конечно, – сказала она и впустила меня.

Габриэль сидела в гостиной. Она встала, когда я вошел.

– Сал, – произнесла она.

Я поцеловал ее в щеку.

– Приготовить вам чаю? – предложила Элен.

– Как идут дела? – поинтересовалась Габриэль.

– А где же ребенок? – спросил я.

– Наверху. Спит.

Элен вернулась в комнату.

Габриэль прикоснулась рукой к голове и сделала шаг назад, оказавшись за спиной своей подруги.

– Знаешь, я возвращаюсь в Испанию, – сказала она.

– Да.

Ситуация была довольно нелепая.

Я немного наклонился вперед.

Габриэль отшатнулась.

Элен сказала:

– Вам лучше уйти.

– Я приехал посмотреть на ребенка, – настаивал я. – И увидеться с Габриэль.

Я не мог объяснить их поведение. Возможно, Габриэль слишком волнуется, потому что мы встретились после такого большого перерыва. Она и раньше часто была излишне нервной. Вероятно, подруге передалось ее настроение и она воспринимает меня как угрозу.

Все же мне удалось увидеть нашу малышку. Она была прекрасна, невероятно маленькая и довольная. Все время широко улыбалась беззубым ртом. В своей детской кроватке она выглядела крошечной. Ее назвали Эми.

Габриэль была от нее без ума. Она держала Эми на руках, укачивала, и казалось – никогда ее не отпустит. Она пережила роды, о которых я имел мало представления; должно быть, она мучилась из-за хронической усталости, которая преследует всех новоиспеченных мам, но это было не слишком заметно. Как не было заметно и то, чтобы меня желали накормить. Последний раз я съел сомнительный бутерброд на вокзале в Лондоне, поэтому предложил сходить куда-нибудь и перекусить.

Это была большая ошибка.

– Мы не можем никуда пойти, идиот! – выпалила Габриэль.

– Я имел в виду взять еду домой, – поспешно объяснил я.

– Ты не имеешь понятия, что значит заботиться о ребенке. Жизнь стала другой.

После некоторой борьбы она все же согласилась взять еду навынос. В результате мы поели китайскую пищу, сидя на полу перед телевизором в гостиной Элен.

Я сделал еще одну ошибку, когда поднял тему банковских займов. Это вызвало бурную реакцию.

– Я так и не доехал до второго банка, – сообщил я.

– Почему-то меня это не удивляет, – огрызнулась Габриэль.

– Может, у тебя сохранились фотографии Алекса, которые ты могла бы мне одолжить? – спросил я.

– Зачем?

– Ну, есть вероятность, что в банке встречались с этим человеком лицом к лицу…

– С каким человеком?

– С человеком, который брал заем. Они смогут опознать Алекса по фотографии.

– Ты так глуп.

– Почему?

– Потому что мои фотографии украли!

– У тебя украли все фотографии с Алексом? – Мне было трудно усвоить эту информацию.

– Вообще-то у меня их было не слишком много.

Я взглянул на Элен. Она казалась увлеченной фильмом, но явно вслушивалась в разговор. Я надеялся, что она признается, что у нее где-то осталась парочка снимков. Я чуть прямо не спросил ее об этом. В общем, в дальнейшем я старался не задавать «трудных» вопросов.

Во время своего пребывания в Англии я также посетил Алекса Лоренса. Его было нетрудно найти; половину его адреса я запомнил, а вторую половину удалось отыскать в телефонной книге. Мне не составило труда объяснить свою поездку для Габриэль: просто сказал, что пока я в Англии, мне нужно встретиться с несколькими людьми. Она была рада отделаться от меня.

Когда Алекс меня увидел, его лицо как-то посерело, и мне даже показалось, что его сердце остановилось.

Я специально не стал звонить ему заранее. Я допускал, что найду в его квартире коллекцию сувениров, собранную маньяком-преследователем; возможно, стены комнаты будут увешаны фотографиями жертв, вырезками из газет с описанием его преступлений; ежедневник, открытый на том дне, когда он встал на путь убийств.

– Это вы, – сказал он.

– Мы можем поговорить?

Он нехотя посторонился, впуская меня.

Его квартира, устроенная со вкусом, располагалась на первом этаже викторианского особняка с террасой. Я оглядел первую комнату. Репродукция Пикассо, несколько книг, широкоэкранный телевизор, который казался слишком большим для маленькой комнаты.

– Будете что-нибудь пить? – спросил Алекс. Он вел меня по коридору в кухню. – Пиво?

– Да, – согласился я. – Спасибо.

– Чем могу вам помочь?

– Я хочу услышать ваш рассказ о жизни с Габриэль. Или с Джиной, ведь вы так ее называете.

– Что конкретно?

– Мне нужно выяснить, кто вел себя агрессивно. – Я выразился не слишком складно. – Я хочу узнать вашу точку зрения: насколько она вменяема и каково ваше собственное психическое состояние.

– Боже.

– Сразу предупреждаю: я знаю наверняка, что вы не были женаты, – сообщил я.

Я сказал это наугад. Я все равно не смог бы ничего доказать.

– Да, – признался он. – Мы не были женаты. Одна из проблем заключалась в том, что мы оба были немного ненормальными. Когда Джина ушла от меня, я буквально сошел с ума. Теперь я это понимаю. Значит, моим словам нельзя вполне доверять. Это я тоже понимаю.

Алекс был осторожен в выражениях. Он постоянно замолкал, как будто проверяя, согласен ли с тем, что сам произносит.

Он рассказывал об их совместной жизни; рассказ был коллекцией горько-сладких воспоминаний. Проведенные вместе праздники, их совместные мечты, первые памятные даты и последняя точка.

Я не знал точно, что смогу почерпнуть из всего этого. Он был убежденным лгуном, поэтому трудно было отделить правду от лжи. Я чувствовал, что столкнулся с другим Алексом. Не с тем суровым Алексом, которого я видел в последний раз – тогда он подробно перечислял все пресловутые пороки Габи; не с маньяком-преследователем или человеком, который бегал от меня; не с сомневающимся типом на пороге моего дома несколько месяцев назад; теперь он был похож на зрелого мужчину, разбирающегося в своем прошлом и желающего извлечь из него уроки. Он и меня настроил на такой лад.

Я сам не ожидал, что спрошу его:

– Так какого вы все же о ней мнения?

– Думаю, она больна, – сказал он. – Двойственность личности, пограничное расстройство, которое хорошо скрывается. Я не знаю. Она впадала в невообразимую ярость, которая возникала из ниоткуда, или проводила две недели подряд в походах по магазинам, или мы должны были все бросить и немедленно ехать в отпуск. Была ли она просто взбалмошной или с ней не все в порядке? При пограничном расстройстве во многих случаях больные хорошо приспосабливаются к обстоятельствам и кажутся почти нормальными.

– У вас есть какие-нибудь доказательства того, что она склонна к насилию?

– Думаю, она бы могла кого-нибудь убить. Я искренне так считаю.

– Тогда почему вы пытались ее вернуть?

– Я был влюблен. Такое редко случается. Когда она ушла, я превратился в развалину. Я бы с радостью солгал, обманул и устроил ловушку, чтобы ее вернуть. Но теперь моя жизнь налаживается. Психологически я освободился. Я чувствую, что после большого перерыва снова стал самим собой.

– Вы упоминали о другом мужчине, которого она обобрала до нитки, – напомнил я. – Вы это придумали?

– Нет, не придумал. Когда я узнал его историю, с моих глаз как будто спала пелена, и я разглядел то, что она собой представляет. Я считаю, что тогда началось мое выздоровление.

Я возразил:

– Беда в том, что вы разбрасываетесь заявлениями типа «она может убить», но не приводите доказательств; ничего из того, что убедило бы беспристрастного слушателя.